Жителю Буденновска Акиму Маркарову 89 лет. На Великую Отечественную он отправился в августе 1942 года из местного военкомата, когда до 18 не хватало одного месяца.
Он ехал по «железке», в товарном вагоне, в направлении Минеральных Вод. При приближении состава к Георгиевску на поезд напали четыре немецких истребителя. Сопровождавший новобранцев офицер кричал с испугу: «Ложись!», но его никто не слушал, и основная масса пассажиров рассыпалась по полю. «Мессершмитты» яростно поливали пулеметным огнем все видимые цели, делая заход за заходом. Аким с двумя земляками забрался под вагон и избежал печальной участи расстрелянных и раненых. Затем всем уцелевшим удалось добраться до столицы Северной Осетии Орджоникидзе, откуда будущие воины пешим порядком двинулись по Военно-Грузинской дороге на Тбилиси. И, наконец, уже в Ленинакане Маркаров стал солдатом-артиллеристом 320-й стрелковой дивизии 2-го формирования.
5 декабря под Моздоком юные прикумчане вместе с сослуживцами из артполка вступили в первый бой. Это была одна из страниц кровопролитного сражения за контроль над Кавказом, продолжавшегося в общей сложности 442 дня. Рано утром тяжелые немецкие танки пошли в наступление.
- Когда начались грохот взрывов, гул танковых моторов, пальба, крики раненых, многие новички растерялись и не знали, что делать, куда бежать, – вспоминает Аким Григорьевич. – А в некоторых артиллерийских расчетах суеты добавило то, что они в основном состояли из закавказских армян, зато все командиры – русские. Честно признаюсь, друг друга плохо понимали (мы-то, кто из Буденновска – другое дело). И вот офицеры, например, командуют: «Огонь!», а призванные из Карабаха у нас спрашивают: «Слышь, а что он говорит?» Вроде и не до смеха в такой мясорубке, а ситуация трагикомичная.
В первом бою Маркаров был ранен осколком снаряда в правую руку и до сих пор на его кисти сохранился шрам. Однако с такими «царапинами» в госпиталь не ложились, а только обходились первой помощью, оказанной санитарками. В тот день очередная атака была отбита. История повествует, что в 42-м немцы заняли большую часть Кубани и Северного Кавказа, но после поражения под Сталинградом вынужденно отступили из-за угрозы окружения. Нашим войскам стало немного легче, и 1 января 1943 года началось контрнаступление Красной армии.
- Бедный Моздок, он несколько раз переходил из рук в руки, – говорит Аким Григорьевич. – Когда мы вошли в него окончательно 3 января, то там, как мне показалось, вместо домов уцелели одни стены.
Потом были бои за города и веси Ставрополья, Краснодарского края, Ростовской области и Украины.
- Бывало, мы сутками не спали и почти ничего не ели, – рассказывает Маркаров. – В марте-апреле 44-го в боях за Николаев и Одессу к нашим позициям из-за сильнейшего огня не могли подойти снабженцы. Так каждому солдату на два дня выдавали по буханке черного хлеба и по одной селедке. Ничего, справились и с этими испытаниями.
В Бессарабии с Акимом Григорьевичем приключилась удивительная вещь. Его, тогда уже в силу военных обстоятельств поменявшего военную профессию и ставшего связистом, командир полка отправил со срочным пакетом в штаб дивизии. Пробираясь по простреливаемой фашистами местности, он увидел под деревом полуторку с брезентовой будкой. Рядом никого. Подкравшись ближе и заглянув за грузовик, сержант Маркаров остолбенел – там, возле кабины, стоял высокий с черными щегольскими усами офицер.
- Николай?! Салиев?! Это ты?!
Они обнялись и стали друг друга расспрашивать о житье-бытье. А поговорить было о чем, ведь оба выросли в одном городе и еще пацанами вместе бегали по улице (это надо же – два буденновских армянина встретились на войне в Бессарабии!). Но тут недалеко ухнул взрыв, вскоре – еще. Фашист, наверное, пристреливался из миномета.
- Пора, Коля, нам с тобой расставаться, а то, не дай бог, попадет в нас вражина проклятая! – похлопал друга по плечу Маркаров.
Они снова обнялись, и Аким Григорьевич побежал выполнять задание. Потом вдруг остановился, оглянулся. Салиева уже не было видно – куда тот делся, непонятно. И в этот миг мина разорвалась именно в том месте, где они еще минуту назад разговаривали. Судьба. В следующий раз им удалось пообщаться уже после Великой Отечественной, в 47-м. Дома.
А еще особо помнится ему взятие Будапешта. Тогда неприятельские войска под натиском превосходящих сил Красной армии отступили в Будайскую крепость и оттуда вели ожесточенный огонь. Итог печален: практически полное уничтожение столицы Венгрии и, собственно, самой крепости.
- Переговоры о сдаче велись очень долго, однако противник не соглашался ни на какие условия, – рисует картину тех далеких дней Аким Григорьевич. – К ним послали парламентеров, так их повесили. Вот после этого мы стали «беседовать» по-другому! Вскоре, не выдержав нашего мощного огня и почти двухнедельной осады, обитатели крепости сдались. И каково же было наше удивление и негодование, когда из ворот вместе с фашистами стали выходить власовцы. Они кричали: «Не стреляйте! Мы свои!» Какие они свои?! Кое-кто из солдат не сдержался, стал палить из автоматов в эту «контру», и лишь вмешательство командиров прекратило несанкционированный расстрел.
Маркаров участвовал в освобождении Северного Кавказа, Украины, Болгарии, Румынии, Югославии, Венгрии и Австрии. Как в песне поется: «Пол-Европы прошагали, полземли». Всего на передовой он находился 2 года 8 месяцев и 28 дней. Государство отметило его ратные подвиги орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени, двумя медалями «За отвагу», медалями «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За взятие Будапешта» и «За победу над Германией».
Накануне празднования 68-й годовщины Великой Победы у члена совета ветеранов Буденновска и Буденновского района Маркарова выдалась напряженная пора – каждый день выступления в школах перед детьми с повестью о страшной военной были. Впрочем, ударно трудилась на ниве патриотического воспитания молодежи Прикумья вся общественная организация, поскольку председатель совета Николай Писоцкий никому из ветеранского актива не давал покоя. Вот и к Маркарову в гости меня привез именно он.
Игорь Ильинов, “Ставропольская правда”