Общеизвестно, что уже десятилетиями в Азербайджане процветает армянофобия. Причем органы власти, СМИ и должностные лица Азербайджана, включая президента, соревнуются в еще более грубом оскорблении в адрес нашего народа. В этом образовании, путая причины и следствия, немаловажное значение придается и различным фальсификациям на тему армянского «терроризма».
Разумеется, среди каждого народа найдутся и те, которые готовы совершить и совершают как акты бандитского характера, так и террористического. Но разжигание армянофобии и пропаганда лжи, возведенная до уровня государственных структур Азербайджана, способствуют созреванию гнилых плодов на международном уровне и в других странах, где чиновники, и якобы специалисты этой сферы, также запутались в понятиях «терроризм», «террор» и «террористический акт» (сокращенно «теракт» – вполне определенный акт из более общего явления террора), что позволительно только на бытовом уровне. Дело дошло до того, что классическую операцию антитерроризма начала ХХ века, под названием «Немезис», запланированную и приведенную в исполнение партией Дашнакцутюн, мы сами нередко называем всего лишь местью, порой, чтобы избежать слова «терроризм». Причем, наш первый президент о «Немезисе» не раз отзывался, как о международном терроризме, в угоду тогдашних лидеров Турции и Азербайджана. Но так ли это?
Ясный ответ на поставленный вопрос мы получим шаг за шагом, целенаправленно рассматривая и смежные вопросы. А начнем с того, что понятие «террор», и его идентификация этим термином, в общественных отношениях между людьми, возникло в XVIII веке в связи с Великой Французской революцией, как синоним выражения «борьба против угнетателей», за свободу и равенство всех граждан Франции. Далее из Франции термин «террор» в указанном, более чем в простом позитивном, смысле перешел к борцам за народно-освободительное движение, направленное как против чужеродных угнетателей, так и собственных деспотических режимов. В том же позитивном смысле с XIX века (разумеется, до тех пор пока в ХХ веке террор приобрел как позитивное, так и негативное содержание) традиционные армянские партии, наряду с другими средствами борьбы против кровавого режима Османской империи и кемалистской Турции, террор включили в свои партийные программы. И даже в недалеком прошлом терроризм не считался порочащим явлением для значительной части политических деятелей и простых людей. А представление о терроре, как только лишь о негативном явлении, начало складываться сравнительно недавно, когда стало ясно, что негосударственный (индивидуальный или коллективный) террор уносит жизни многих невинных людей. Однако госорганы многих стран поспешили террору придать лишь негосударственный характер во внутригосударственном правовом поле, а антитеррор объявили государственной монополией, не учитывая при этом о многочисленных примерах тотального государственного террора во многих странах мира. Разумеется, мы не исключаем и государственный антитеррор.
Так, в конце концов, термин «террор» из изначального непротиворечивого содержания, времен Французской революции, приобрел противоречивое содержание. Причем, задолго до обнаружения этого факта было известно, что противоречивая интерпретация любого явления может свести к ложному заключению. Возможно именно поэтому или не осознано ныне в международном правовом поле (в чем мы убедимся ниже) произошло деление, а по сути ограничение, этого уже противоречивого термина «террор» на две части. На «террор», с тем же названием, но лишь в современном негативном истолковании и на более поздний термин – «антитеррор» – лишь в его изначальном позитивном истолковании на протяжении около двух веков. (Полноценное истолкование этих понятий приводится ниже). Такой естественный сдвиг произошел с целью ограничения более поздней противоречивой интерпретации явлений террора и терроризма, чтобы под них не попадали деяния легитимных борцов за свободу с точки зрения небосновательного правопорядка. Причем, согласно современному международному праву к легитимным борцам за свободу относятся и борцы за народно-освободительные движения, как с точки зрения самоопределения народов, так и направленное против собственных террористических режимов. Туда же входят и борцы против других тяжких преступлений международного права – развязывание войны, геноцида, сепаратизма (якобы самоопределение народов, но в обход интерпретации принципа самоопределения) или, скажем, государства-нарушителя принципа территориальной целостности другого государства. Не сложно заключить, что речь ведем о борцах за свободу в правовом поле именно в смысле антитеррористов. Таким образом, терроризм, и антитерроризм может исходить как из властных государственных структур, так и из негосударственных, хотя по внутригосударственным законам многих стран террору придан лишь негосударственный характер, а антитеррору государственный. Но учтем, что внутригосударственные законы противоречащие международному праву теряют свою силу.
Деление изначального понятия «террор» на исконные террор и антитеррор был не случайным сдвигом. Дело в том, что изменяющийся мир выявляет новые понятия и изменяет их содержание с точки зрения повышения их соответствия реальным явлениям. Поэтому нам следует иметь в виду и тот факт, что явления террора и антитеррора, в пока что не полностью раскрытой, но уже в более или менее понятной интерпретации, проявлялись с древних пор по сей день, разумеется, разными средствами. Иначе и быть не могло, ибо понятия и их терминологические наименования возникают гораздо позже, чем проявление самих явлений. Кстати, террор можно охарактеризовать как неправомерную войну (развязывание войны) в меньших размерах, а антитеррор – как правомерную войну (право ответить войной на военную агрессию), но вновь в меньших размерах. Отметим также, что антитерор можно охарактеризовать и без приставки «анти». Но тогда придется вместо слова «террор» использовать выражение «неправомерный террор», а вместо «антитеррор» – «правомерный террор», как это делается в случае явления войны. Например, неправомерная война, развязанная Азербайджаном в конце ХХ века в ответ на самоопределение народа Арцаха, и ответная правомерная война, как право Республики Арцах ответить войной на военную агрессию Азербайджана.
Далее учтем, что по сей день в некоторых государствах государственный террор функционирует как внутри, так и вне своих стран. Очевидно также, что явление террора в той или иной мере порождает антитеррор, который проявляется в виде антитерракта (сокращение выражения «антитеррористический акт» – вполне определенный акт из более общего явления антитеррора). Этот факт дополнительный довод, чтобы государственные власти подобных стран, не имели права антитеррор считать лишь государственной монополией. Причем, практика напоминает, что и антитеррор может вызвать террор. Однако следует осознать, что первопричиной такого процесса является явление террора, ибо террор носитель негативных ценностей, а антитеррор – противодействие террору – позитивных. Не сложно также заметить, что эти явления, будучи противо-направленными, имеют и общее содержимое – насилие, что проявляется и при иных явлениях, кстати.
Из вышесказанного следует, что уж слишком глупо или примитивно рассуждать о признанном в прошлом терроре в его современном истолковании. Но в Азербайджане продолжают поступать именно так, исходя из того, что в программе партии Дашнакцутюн вековой давности, террор зачислен в качества средства политической борьбы. В то же время мы уже прояснили, что верны лишь те рассуждения об исконном антитерроре прошлых лет, которые проводятся в его современном истолковании. Но, к примеру, в Турции так не поступают. Очевидно, верны и аналогичные заключения касательно понятий терроризма и антитерроризма. Но нахальным диктаторам Турции и Азербайджана наплевать на эти четкие заключения. Поэтому возникает необходимость прояснить эти правовые понятия, которые лишь частично верно трактуются на всех уровнях арбитража, с точки зрения их соответствия реальным явлениям и правовым нормам международного права.
Терроризм – государственная или негосударственная идеология, основанная на систематическом применении или угрозы применения террора, с целью удовлетворения незаконных политических и других амбиций организаторов и исполнителей террора.
Антитерроризм – государственная или негосударственная идеология, основанная на применении или угрозы применения антитеррора, с целью противодействия терроризму, в силу отсутствия иных правомерных средств противодействия.
Заметим, что если общим содержимым террора и антитеррора является насилие, то в этом случае имеем дело с идеологией по применению насилия. Причем понятно, что для более полного восприятия понятий терроризма и антитерроризма, следует уточнить понятия террор и антитеррор, что не возможно без уточнения объектов и субъектов террористической и антитеррористической деятельности.
С этой целью сначала выясним, что такое насилие по отношению к отдельному человеку или группе лиц, от простых смертных до членов неправительственных организаций и должностных лиц органов власти. И сразу же заметим, что насилие выражается не только путем уничтожения вышеуказанных лиц. Оно выражается и путем угрозы их уничтожения, и путем разрушения или угрозы разрушения объектов их жизнедеятельности. Причем насилие может проявляться путем ведения «уличного» поступка, бандитской или террористической деятельности. Но в отличие от прочих форм насилия, террор имеет политическое содержимое, ибо так или иначе каждый теракт совершается путем применения насилия в целях сохранения или, наоборот, изменения порядков в отдельно взятой стране и даже в мире, в той или иной сфере и мере. К примеру, при государственном терроре с целью сохранения порядков в политической, религиозной, экономической, духовной, национальной, и даже, в криминально-коррумпированной сфере. Не исключается и вариант ответа террором на террор, например, государственным террором на негосударственный террор. С другой стороны, насилие в виде антитеррора также имеет политическое содержимое, ибо оно тоже совершается с целью изменения или сохранения порядков в той или иной сфере, но лишь с целью установления или обеспечения правопорядка при отсутствии иных средств. Здесь признак «обеспечение правопорядка», естественно с точки зрения международного права, указывает, что вариант ответа антитеррором на антитеррор исключается. Итак, в случае отсутствия политического содержимого, насилие следует считать «уличным» поступком или бандитским актом.
Итак, при терроре происходит насилие над безвинными объектами террористической деятельности с политическим содержимым. Причем объектами насилия такой деятельности, в свете вышесказанного, очевидно являются мирно проживающие невинные люди, включая и подобных госчиновников, и объекты их жизнедеятельности. С другой стороны, при антитерроре происходит вынужденное насилие с политическим содержимым над объектами антитеррористической деятельности, включая террористов, их главарей и объекты их жизнедеятельности. Причем насилие в форме антитеррора может происходить лишь при отсутствии иных правомерных средств наказания виновных лиц. Конечно, в том и другом случаях могут пострадать и случайные объекты, не относящиеся к нами рассматриваемым объектам, что мы наблюдаем и в ныне проводимых подобных актах (как и во время войн, но в меньших масштабах, чем на войне).
Теперь рассмотрим субъекты тех же деяний. Учтем, что на протяжении истории создавались государства как с благими, так и с преступными намерениями. Примеры государств, с теми или иными намерениями, в тот или иной промежуток времени, можно привести более, чем в достаточном количестве. Следовательно, субъектами террористической и антитеррористической деятельности могут быть не только негосударственные лица, включая отдельную личность, но и государственная власть, в лице соответствующих чиновников. И по крайней мере до наступления должного правопорядка в мире, как правило, негосударственные теракты и антитеракты, будут направлены против государственных объектов и чиновников, совершающие государственный террор. А государственные теракты террористических стран и негосударственные теракты, как правило, будут направлены против государственных органов с благими намерениями. Причем, такие негативные государственные и негосударственные деяния будут проявляться как внутри, так и вне собственного государства. И не забудем, что государственный террор может быть запланирован не только на уровне высших инстанций.
Таким образом, террор – готовность, со стороны государственной власти (государственный террор) или негосударственного образования (негосударственный террор), к акту или угрозе акта насилия по отношению к невинным людям и безвинным объектам их жизнедеятельности, с целью достижения неправомерных интересов террористов и идеологов терроризма с политическим содержимым.
Однако часто, террористы остаются безнаказанными со стороны тех государственных структур, которые обязаны обезвредить и наказать этих преступников. Более того, осознано или не осознано, часто государственные или международные структуры становятся защитниками террористов, создавая все условия для отсутствия иных средств наказания террористов кроме, как насильственного их уничтожения.
Именно поэтому, антитеррор – это вынужденная готовность, со стороны государственной власти (государственный антитеррор) или негосударственных образований (негосударственный антитеррор), к акту или угрозе акта насилия по отношению к террористам и объектам их жизнедеятельности, при отсутствии иных правомерных средств наказания террористов и идеологов терроризма, с целью установления правомерных условий жизни для мирного населения, с политическим содержимым.
Из всего сказанного следует, что уничтожение лиц, поддерживающих и охраняющих государственный террор Османской империи и кемалистской Турции, а также их ставленников во главе незаконнорожденного Азербайджана 1918-1920 годов, является ни чем иным, как подлинным антитеррором. Подлинным потому, что эта операция происходила без единичного случайного насилия по отношению к невинным лицам.
Таким образом, операция «Немезис» – классический пример подлинного антитеррористического акта, только лишь по уничтожению организаторов Османского и Турецкого государственного террора, доведенная вплоть до Геноцида армян начала ХХ века на всем пространстве Западной Армении и актов геноцида армян в других регионах проживания, например, в Баку или Шуши.
По поводу деяний АСАЛА следует заметить, что она изначально всегда ставила антитеррористическую цель. Объектами уничтожения АСАЛА были госчиновники той страны, которая, будучи правоприемником Османской империи, нагло отрицала и продолжает отрицать более чем очевидный Геноцид армян начала ХХ века, что содержит и элемент угрозы завершить геноцид до уничтожения всех армян, и преступное желание уйти от международно-правовой ответственности за уже совершенное преступление против человечества. Но законные действия властей тех или иных стран временами сводили действия АСАЛА к формальному террору. Поэтому деяния АСАЛА на критерий терроризма по меньшей мере спорный вопрос. Ведь то, что натворила Турция по отношению к коренным жителям малой Азии, неописуемое зверство по сравнению с непреднамеренными случайными смертями после операций АСАЛА. Здесь мы имеем дело с вполне естественной, пусть даже неоправданной в силу случайных убийств, реакцией этой организации, поскольку Турция, будучи по сей день террористическим образованием, не наказана за совершение неописуемого вандализма. Ведь на протяжении всей истории Османской империи и кемалистской Турции именно государственный террор вызывал самые масштабные невинные жертвы с целью достижения преступных политических целей. Особенно тогда, когда были запланированы геноцид или этноцид отдельных народов, проживающих там. В этом деле Турция и Азербайджан побили все рекорды, что легко заметить и на основании следующих фактов. Самостоятельный турецкий этнос начал формироваться на базе десятков различных тюркоязычных племен и народностей с конца 19-го века, когда происходили акты геноцида греков, ассирийцев и армян. Позже, в соответствии с идеологией пантуркизма по отуречиванию коренных жителей, началось формирование азербайджанских турков. Но ныне, спустя чуть более 100 лет, на территориях Турции и Азербайджана подавляющее большинство жителей объявлены анатолийскими и азербайджанскими турками. Такое могло произойти только за счет постоянного функционирования государственного террора путем осуществления геноцида или этноцида других народов.
Что касается заказчиков и исполнителей Московского насилия 1977 года в метро, то в этом случае были уничтожены лишь невинные лица. И разумеется, здесь мы имеем дело с подлинным примером теракта. Но под вопросом остаются его настоящие организаторы и исполнители, ибо суд над обвинителями этого теракта был полностью закрытым и засекреченным в стране, где подавлялись даже элементарные права человека с точки зрения свободы самовыражения по идеологическим и политическим соображениям в быту. Поэтому не исключается, что его исполнителями были не те лица, которые были обвинены властями СССР. А обвинены были трое армян, которые основали партию, ставившей целью создание независимой Армении от СССР, и вели активную протестную пропаганду с целью вернуть Армении Нахиджеван и Карабах. Вот почему возможно, что «суд» над обвинителями был организован лишь с целью устрашения всех, кто даже мечтает о независимости той или иной союзной республики.
Присутствие властей Турции и Азербайджана во внутригосударственном терроризме (в Турции и Азербайджане) и в цепочке международного терроризма наблюдается и поныне. Этот факт обосновали многие эксперты. Причем, присутствие этих стран в цепочке международного терроризма признали и некоторые страны с наиболее правомерными деяниями, иногда озвучивая эти обвинения прямым текстом. Поэтому, согласно формуле «на воре шапка горит», лидеры Турции и Азербайджана часто озвучивают мысли о непревзойденном в мире армянском «терроризме». При этом, по сей день отрицая геноциды армян, греков и ассирийцев, героизируя их организаторов и ставя им памятники. Надеюсь уточнение трактовки понятия террор времен Французской революции, с раскрытием сути антитеррора, остудит головы Эрдогана и Алиева, хотя бы по соображениям государственного или негосударственного, но внутригосударственного, антитеррора.
Сос Гюлумян, специально для ИЦ «Еркрамас»