Турция - страна с многочисленными табу, о которых до последнего времени громко говорить было рискованно, и люди говорили о них молча, безгласно.
Шепотом говорили не только о том, что стало с армянами в 15-м году, но также о бедствиях, постигших нацменьшинства уже в республиканский период (кстати, согласно Лозаннскому договору от 1923 года, в Турции признаны только религиозные меньшинства - армяне, греки и евреи, а за слово "курд", к примеру, можно было угодить в тюрьму, что уж говорить о правах этой части населения, численность которого составляет 20 миллионов в 70-миллионной стране).
Армяне Спюрка считают своим долгом бороться за признание Геноцида парламентами тех стран, гражданами которых они являются, оказывая тем самым давление на Турцию. Что ж, это дело армян, которые находятся вне Турции. Иное дело - будучи армянином, быть также гражданином Турции. Основав "Агос", Грант Динк объявил, что отныне вещи будут называться своими именами: "Кошку будем называть кошкой!"
В ноябре 2006 года Грант по приглашению Армянского союза юристов Филадельфии посетил Лос-Анджелес, где высказался следующим образом, предупредив, что говорит не от имени диаспоры, а от себя лично: "Согласно Эйнштейну, каждый человек смотрит на мир с того места, где находится, и мир кажется разным, но в действительности это один и тот же мир. Вот и я смотрю на мир, на Армению из Турции, и у меня есть свои взгляды".
Грант призвал армян, которые смотрят на будущее Армении каждый из своего окна, согласовывать свои действия, чтобы не допустить ошибок. Что же касается признания Геноцида, то Грант считал, что этого можно достичь лишь путем диалога между турками и армянами. А лучше - диалога турка с турком и, я бы даже сказала, с самим собой. Без вмешательства третьей стороны, которая пресекает этот сложный и болезненный процесс. Гранта ни в коем случае не могло обрадовать внешнее давление, например, признание Геноцида со стороны Франции, которая, как он считал, делает это исходя из своих политических целей, если оно вызывало беспокойство у турка.
Если в глазах армянина из Спюрка или Армении турки ассоциируются с разъяренной толпой, то в окружении Гранта были честные люди, турки по национальности, для которых непременным условием существования было согласие с собственной совестью. В "Агосе" было напечатано мучительное воспоминание одной старой женщины: в детстве она стала свидетелем того, как ее дед взял к себе армянского мальчика-сироту, чтобы тот пас его овец. Одну овцу мальчик потерял, и дед убил его. Убийство потрясло девочку, и она лишилась душевного равновесия. Она постоянно ходила на то место, где был убит мальчик, и клала цветы. Но все равно она уже никогда не смогла оправиться от душевной травмы.
А вот что рассказывал профессор Халил Бергтай: "Все мы говорим, что не было Геноцида, но во время доверительных бесед такое вдруг всплывает наружу: один говорит, что действительно было, а другой возражает, что не было, и тут же рассказывает признание собственного отца о том, как ему в деревне возле родника доставляли армян со связанными руками и ногами, и он отрубал им головы. Это длилось допоздна, пока он не обессилел от усталости, облитый с головы до ног кровью… Рассказчик добавляет, что все равно не может в это поверить". В самом деле, если он поверит, то должен будет с этим жить, а это невозможно.
Тактичность, которую Грант проявлял в этом вопросе, не могла не вызывать симпатию. Когда его в 2005 году осудили за "оскорбление турецкого достоинства" и Грант собирался покинуть страну, турки его осыпали письмами. Вот одно из писем, подписанное именем Ферхат Кентел: "Годами тебе не выдавали паспорта, а когда дали, ты начал ездить по разным странам и говорить о Турции "моя страна". Ты рассказывал о бедах, выпавших на долю армян, но никогда не жаловался…Грант, ты и я, и многие из нас - мы братья, и это братство людей, которые много боли испытали на этой земле. Боль и страдания, которые мы разделили меж собой, заставляют нас любить эту страну…"
Еще одно: "Не покидайте нас, если уедете, то оставите нас наедине с самым тяжким наказанием…" Еще: "Прошу у вас прощения. Когда увидел вас по телевизору, сердце мое как будто разорвалось. Но, уважаемый Грант, в этих краях до того мало таких светлых умов, подобных вашему. Будучи турком, я прошу у вас прощения за то, что сердце ваше турки обижают…" И вот еще: "Если вы покинете нас, опять наступит молчание. Человечность покинет эту страну…"
Из бесчисленных соболезнований, которые получила редакция еженедельника в связи с убийством Гранта, можно выделить два. Одно из них пришло от американских армян: "Такие преступления умаляют все человечество в целом". Второе - от стамбульского хора "Саят-Нова": "С 24 апреля 1915 года, когда армянский народ потерял самых ценных своих сыновей, за прошедшие 90 лет мы предаем земле самого бесстрашного героя. Со смертью Гранта наша нация вновь лишилась своего голоса, это наш голос угас вместе с его последним дыханием".
Мы назвали статью "Он изменил Турцию". Это слова профессора Баскина Орана, которые он с каким-то просветлением высказал в фильме турецкого режиссера из Германии Османа Оккана "Дело об убийстве. Грант Динк". Опять слышу: "Турок остается турком". Но речь идет не о турке, а о Турции. Кто бы мог подумать, например, что в Турции появится нечто, подобное очерку турка Толга Эрена "По Анатолии бродит некий призрак", вызвавшее сенсацию в стране.
.
Цовинар СИМОНЯН-ЛОКМАГЕЗЯН, "Азат Арцах"