просмотры: 1518
yle="text-align: justify;">
В интервью Русской службе "Голоса Америки" политолог Игорь Мурадян рассказал о своем видении ситуации вокруг урегулирования нагорно-карабахского конфликта.
- В последнее время активизировался процесс урегулирования карабахского конфликта. На ваш взгляд, есть ли у него шанс на успех?
- Если говорить правду, то следует признать, что этот конфликт не имеет политического решения! Даже если будет реализован экстремальный сценарий – то есть, начаты военные действия – конфликт все равно не будет разрешен: ситуация значительно ухудшится, произойдет военно-политическая и человеческая катастрофа, но никаких результатов война не даст. Все останется по-прежнему.
Для решения таких конфликтов требуется кардинальное изменение геополитической ситуации. Но этого не предвидится, по крайне мере, в реальной перспективе.
Более того, нынешняя ситуация на Кавказе стала устраивать очень многих в мире. Многие стали понимать, что лучше имитация урегулирования, чем само урегулирование. Потому что ситуация в процессе урегулирования может стать намного более опасной, чем ранее. Дело в том, что государства Кавказа становятся более сильными, а управление ими становится более адекватным. Поэтому уровень противостояния – в том числе военного противостояния -поднялся на порядок, а сам процесс урегулирования ничем не гарантирован: он может сорваться в любой момент и превратиться в другой, еще более опасный конфликт.
Примерно то же самое можно сказать и о других «замороженных» конфликтах на Кавказе. Они все имеют разные причины и траектории развития, однако везде сложилась технология их «нерешения». Такая же технология, что применяется и в карабахском вопросе.
- В последние годы набрал силу процесс урегулирования армяно-турецких отношений, однако относительно недавно он был прерван, как заявлялось, из-за нерешенной проблемы Карабаха. Как Вы оцениваете сложившуюся ситуацию?
- Этот процесс скорее относится не к турецко-армянским отношениям, а к турецко-американским. И, более того, как ни странно – к турецко-европейским. Давайте задумаемся, чего ожидала Турция? Конечно, ей очень хотелось установить государственную границу, потому что наличие неутвержденной 330-км государственной границы с Арменией – не очень уютная вещь даже для такого большого государства.
Но главным было то, что Турция ожидала от США и Европы – двух мировых центров силы – неких гарантий того, что в результате урегулирования отношений с Арменией, «армянский вопрос» более не будет существовать. Но Турция этого не дождалась. Потому что США и европейцы не намерены нивелировать этот вопрос. Это вопрос очень сложный, однако он важен еще и потому, что может использоваться для оказания влияния на Турцию.
В результате, Анкара начала искать оправдательные аргументы, чтобы свернуть переговоры. С самого начала тема Карабаха в переговорах между Турцией и Арменией не фигурировала. Турция никогда не была заинтересована в карабахской теме, в частности, потому что опасалась конфронтации с Россией. В результате, интересы Азербайджана оказались в резерве турецкой политики и, в конце концов, выяснилось, что Турция не может пойти на урегулирование отношений с Арменией из-за нерешенности проблемы Карабаха.
Осенью 2008 года Россия совершила большую ошибку (это она сейчас сама признает) и вовлекла Турцию в карабахскую тему. Может быть, Москва надеялась, что на каком-то этапе Турция остановится, но этого не произошло. И в итоге Россия стала парадоксальным образом ожидать помощи от американцев, надеясь, что Вашингтон заявит, что мирный процесс по Карабаху должен идти отдельно от армяно-турецкого урегулирования. Вслед за американцами, то же самое заявила Россия, за ними последовала Франция. Пока этот очень опасный момент удалось нивелировать.
- Как Вы оцениваете «кавказскую политику», которые проводят крупные международные игроки?
- Россия задумала очень тонкую игру с Турцией. Москва попыталась сблизиться с Анкарой, чтобы совместно решить проблему недопущения усиления присутствия США в Черном море. Вскоре выяснилось, что в обмен Турция требует очень многого. Но каким бы образом не развивались российско-турецкие отношения, Москва будет пытаться сдерживать внешнеполитические амбиции Анкары. На мой взгляд, эту политику Россия будет проводить в ближайшие десятилетия.
В свою очередь, Иран очень озабочен не только тем, что США могут использовать Турцию для оказания давления на него – его беспокоит, что Турция в данной ситуации может приобрести новые позиции. Поэтому Иран находится на распутье: с одной стороны, он не хотел бы ссориться с Турцией, а с другой – и не может допустить роста ее влияния в регионе. Иран пытается не дать Турции повысить свой авторитет в глазах США и европейцев. Парадоксально, но это частично совпадает с задачами России.
С США ситуация очень неоднозначная. При администрации Буша мы чувствовали себя несколько комфортнее, ситуация была более прогнозируема. Кавказ и Центральная Азия считались зонами приоритетной стратегии США. Кавказ в какой-то мере выступал в роли буфера между различным центрами силы. Сейчас вроде бы все осталось по-прежнему, но нет видения того, что Кавказ и далее будет играть стратегическую роль.
Мне представляется, что идеальным было бы, если бы США могли на Кавказе сотрудничать с Россией. В этом ракурсе представляется, что роль Кавказа возрастала бы и не в рамках какой-то конфронтации и соперничества, а в рамках сотрудничества.
- Недавно Комитет по международным отношениям Конгресса США принял резолюцию о признании геноцида армян, что вызвало протесты Турции. Если Соединенные Штаты признают факт геноцида, каким образом это повлияет на ситуацию на Кавказе?
- Американское общество практически признало факт геноцида. Осталось принять формальное решение и, я уверен, что рано или поздно это состоится. Как это повлияет на регион? Естественно будет период раздражения, попытки доказать неправомерность и ошибочность этого шага США. Но, на мой взгляд, все быстро успокоится и это откроет дорогу для развития новых отношений. Иначе и быть не может, потому что жизнь будет продолжаться.
Игорь Мурадян, политолог и аналитик, руководитель отдела «США и региональной политики» Института геополитики и геоэкономики (Армения)