Исполняется сто лет со времени написания мемуаров видным государственным деятелем и сановником царской России графом Сергеем Юльевичем Витте. Граф Витте был министром путей сообщения, министром финансов, председателем Комитета министров, председателем Совета министров (то есть занимал самые высшие посты в государстве) при императорах Александре III и Николае II. Очень положительно отзывается об Александре III и не совсем лестно о Николае II. Витте известен своими трудами по внедрению золотого курса рубля в России, по укреплению железнодорожного дела, основанием Политехнических институтов в Петербурге, Киеве, Варшаве, подписанием Портсмутского мирного договора с Японией.
Витте родился и жил на Кавказе до окончания гимназии в Тифлисе, поэтому он хорошо изучил местные народы. В частности, Витте хорошо отзывается об армянах. Витте резко выступал против антиармянских действий царского правительства. «Князь Голицын пошел против всех национальностей, обитающих на Кавказе, так как он хотел всех обрусить, но ... враждебнее всего отнесся к армянам. К тому же в последние годы вследствие преследования турецких армян в Турции многие тысячи обреволюционировавшихся турецких армян переселились на Кавказ. Они, конечно, как опытные революционеры стали революционизировать своих единоверцев и братьев – русских подданных...
Чтобы обуздать армян, князь Голицын выдумал секвестрировать имущество армянских церквей. У армян церковь живая, это – душа жизни армян, в ней сосредоточена вся благотворительность и все образование народа. По его докладу было образовано совещание, чтобы решить этот вопрос, под председательством Э.В.Фриша, состоящее из Победоносцева, министра иностранных дел графа Муравьева, министра юстиции Муравьева, Сипягина, Голицына и меня.
Я самым решительным образом протестовал против этой безобразной затеи как с политической, так и с этической точки зрения.
С политической потому, что эта мера должна была восстановить всех армян, и не только русских, но и иностранных. С этической потому, что армяне такие же христиане, как и мы, и их церковь наиболее близка к нашей православной. Когда обсуждалась предложенная князем Голицыным мера с политической стороны, К.П.Победоносцев ее поддерживал, но когда я представил все фарисейство наше, которое выразилось бы в этой мере с религиозной точки зрения, он стал на мою сторону.
Таким образом, все совещание высказалось против этой меры, за исключением князя Голицына. Журнал совещания остался у государя без резолюции.
Когда Плеве сделался министром, то при первом приезде Голицына в Петербург тот же вопрос возбужден был снова, и на этот раз он был внесен в комитет министров, причем защитником его явился Плеве... в заседании говорили преимущественно Плеве и я. Я – резко против, а Плеве – резко за. Все члены, за исключением трех, присоединились ко мне, и в том числе великий князь Михаил Николаевич, бывший наместник Кавказа. Таким образом, меньшинство составилось из Плеве, Голицына и Зенгера, министра народного просвещения...
Великий князь Михаил Николаевич упрашивал государя утвердить мнение большинства, но его величество утвердил мнение меньшинства. Меру эту начали приводить в исполнение. Это окончательно взбаламутило всех армян. Начались со стороны армян резко революционные выступления. Затем борьба властей с армянами перешла в борьбу армян с мусульманами. Говорят, что это дело рук местных властей, а потом на Голицына последовало покушение. Он приехал в Петербург и более на Кавказ не возвращался... Впрочем, как военный, Голицын, будучи еще командиром грузинского полка во время наместничества великого князя Михаила Николаевича (тогда я был мальчиком и жил на Кавказе, где я родился), не пользовался симпатиями военных.
Вместо князя Голицына был назначен граф Воронцов-Дашков, который наместничествует там до сего времени. Он повел традиционную политику лучших правителей Кавказа – князя Воронцова, князя Барятинского... По его представлению отменили решение секвестра имущества армянских церквей, хотя теперь не могут в этом деле практически распутаться, так как большинство имущества уже было отобрано».
Граф Витте тепло отзывается о графе Лорис-Меликове, которого знал еще по Кавказу. Еще молодой Витте зашел к Лорис-Меликову с написанным им уставом железных дорог. «Так как граф Лорис-Меликов в то время был и министром внутренних дел, и начальником верховной канцелярии, и, как его тогда прозвал Катков, «диктатором государева сердца», то он, конечно, играл громадную роль во всех государственных делах, а потому от него во многом зависело: будет ли принят устав железных дорог в том виде, как я его проектировал, или же он будет изменен...» Витте видимо наседал на Лорис-Меликова: «Так вот (продолжал Лорис-Меликов), ты мне говоришь: сделай, да сделай, ты болтаешь, болтаешь, а мне в голове надо такт держать, если я, говорит, не буду в голове такт держать, то, пожалуй, меня государь, говорит, выгонит». Витте высоко ценит заслуги Лорис-Меликова как автора проекта конституции. «Благодаря ему (имеется в виду Победоносцев) провалился проект, составленный по инициативе графа Лорис-Меликова и который должен был быть введен накануне ужасного для России убийства императора Александра II и в первые дни воцарения императора Александра III. Это его, Победоносцева, великий грех; тогда бы история России сложилась иначе, и мы, вероятно, не переживали бы в настоящее время подлейшую и безумнейшую революцию и анархию».
Будучи образованным и трезвым государственным деятелем, Витте высказывает довольно прогрессивные воззрения по национальному вопросу в Российской империи. «Вся ошибка нашей многодесятилетней политики – это то, что со времени Петра Великого и Екатерины Великой нет России, а есть Российская империя. Когда около 35% населения – инородцы, а русские разделяются на великороссов, малороссов и белороссов, но невозможно в XIX и XX вв. вести политику, игнорируя этот исторический капитальной важности факт, игнорируя национальные свойства других национальностей, вошедших в Российскую империю, - их религию, их язык и проч.
Девиз такой империи не может быть: «Обращу всех в истинно русских». Этот идеал не может создать общего идеала всех подданных русского императора, не может сплотить все население, создать одну политическую душу. Может быть, для нас, русских, было бы лучше, чтобы была Россия и мы были только русские, а не сыны общей для всех подданных царя Российской империи. В таком случае откажитесь от окраин, которые не могут и не примирятся с таким государственным идеалом. Но ведь этого наши цари не желали, и государь ныне далек от этой мысли. Нам мало поляков, финляндцев, немцев, латышей, грузин, армян, татар и пр. и пр., мы пожелали еще присоединить территорию с монголами, китайцами, корейцами. Из-за этого и произошла война, потрясшая Российскую империю; и когда мы опять придем в равновесие, и придем ли вообще? Во всяком случае еще произойдут большие потрясения. А при теперешней политике, когда по крайней мере скрытые идеалы царя – это идеалы полупомешанной ничтожной партии «истинно русских людей» (черносотенных партий), можно, не будучи пророком, предвидеть и чуять еще большие беды... Господи, помилуй...»
Витте хорошо знал императорскую семью. В просчетах Николая II во внутренней и внешней политике, а также в вопросе кадров Витте винит также августейшую супругу Николая II императрицу Александру Федоровну. «Если бы государь имел волю, то такая жена, как Александра Федоровна, была бы соответственная. Она – жена императора, и только. Но несчастье в том, что государь безвольный. Кто может иметь на него прочное и непрерывное влияние? Конечно, только жена. К тому же она красива, с волею, отличная мать семейства. Может быть, она была бы неприятна для царя с волей, но не для нашего царя. В конце концов она забрала в руки государя. Несомненно, что она его любит, желает ему добра – ведь в его счастии ее счастье. Может быть, она была бы хорошею советчицею какого-либо супруга – немецкого князька, но является пагубнейшею советчицею самодержавного владыки Российской империи. Наконец, она приносит несчастье себе, ему и всей России...»
Витте покровительствовал всемирно известному ученому Менделееву, которого исключили из профессоров Петербургского университета и не избирали в академики. Витте определил Менделеева заведующим Палатой мер и весов и поддерживал его труды по развитию русской промышленности. Витте считал, что Россия не сможет стать передовой без развития промышленности, причем для этого необходимо привлечение иностранных специалистов и иностранного капитала. «У нас на Камчатке и в других местах Азиатской России есть золото, и многие иностранные и русские же фирмы при иностранных капиталах желали бы получить концессию на обработку этого золота. Против этого возражали все, и именно с точки зрения национальной: «Нужно, мол, чтобы русские богатства разрабатывались русскими людьми и на русские деньги» (которых, между прочим, было, да и теперь сравнительно мало). Под этим флагом некий отставной полковник Вонлярлярский как истинно русский человек, который должен разрабатывать национальные богатства руками русских людей и посредством русских капиталов, получил в конце концов по желанию его величества концессию на разработку золотых приисков на Чукотском полуострове. Через несколько месяцев после того, как эта концессия была дана Вонлярлярскому, он ее продал иностранцам, получив таким образом в свой карман совершенно незаслуженную прибыль. Я бы мог привести тысячи таких примеров.
Его величество всегда был более склонен поддерживать тех, которые препятствовали мне в создании обществ для разработки наших национальных богатств при помощи иностранных капиталов и иностранцев.
Собственно говоря, никто не препятствовал тому, чтобы иностранные деньги на различные предприятия к нам шли, но наивно желали, чтобы иностранные деньги шли, но чтобы распоряжались этими деньгами русские, и распоряжались, не имея в деле никакого интереса, со свойственным русским дельцам новейшей формации распутством».
Витте был намного опытней и трезвей как политик, чем Столыпин, который к концу карьеры фактически примкнул к черносотенцам. Имя Столыпина очень популярно в современной России. В отношении Витте было совершено несколько неудачных покушений. В отношении Столыпина тоже были совершены покушения, одно из которых окончилось его смертью, причем на Витте покушались черносотенцы (одновременно члены охранки), а на Столыпина – революционеры (тоже одновременно члены охранки).
Армен Л. Гюльбудагян, доктор физико-математических наук