В рамках усилий Москвы по закреплению позиций России в зоне Персидского залива и попыток наладить энергетическое и торгово-экономическое сотрудничество со странами ССАГПЗ, 27–30 августа министр иностранных дел России Лавров совершил рабочую поездку в Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты и Катар. А уже 9 – 11 сентября в рамках вышеупомянутых задач глава МИД РФ посетил Саудовскую Аравию и Иорданию. Однако, судя по всему, прорывных результатов это не принесло, несмотря на серьезные усилия Сергея Лаврова.
Кризис вокруг Катара и роль России
Совершенно понятно, что все страны Персидского залива прежде всего интересовала позиция РФ по катарскому кризису, который возник после того, как 5 июня с.г. ряд стран арабского и исламского мира во главе с КСА и ОАЭ разорвали дипотношения и экономические связи с Дохой, обвинив ее в поддержке терроризма и экстремистской идеологии, финансировании «Братьев-мусульман» и ХАМАСа, а также в сближении с Ираном, который якобы стремится к гегемонии на Ближнем Востоке, и в военном присутствии Турции в Катаре, а также в ее враждебной политике и вмешательстве в дела арабских государств. Ряд стран заявил о принятии серии других мер, в том числе о прекращении морского и авиасообщения, остановке банковских операций, высылке дипломатов и подданных Катара. В Дохе обвинения отвергли.
Через три недели соседи выдвинули Катару 13 условий для восстановления разорванных отношений. В список требований, в частности,входило понижение уровня дипотношений с Ираном, закрытие телеканала «Аль-Джазира», прекращение военного сотрудничества с Турцией и ликвидация турецкой военной базы в Катаре. Катар отверг ультиматум.
Причем случилось это почти сразу после того, как президент Трамп посетил Эр-Рияд, что было истолковано как "зеленый свет" от Вашингтона «мочить» Доху, учитывая неприязнь главы США к Ирану, конкуренцию американского сланцевого СПГ с более дешевым катарским, и его желание учесть антииранский настрой Израиля.
В этой ситуации эмир Катара апеллировал за помощью к России, несколько раз позвонив президенту Владимиру Путину. Многие тогда истолковали ряд заявлений Москвы как позицию на стороне Дохи и против Саудовской Аравии из-за желания РФ создать совместно с Катаром и Ираном газопровод с их месторождений "Южный Парс" и «Северный купол» на общем шельфе в Персидском заливе через территорию Ирака и Сирию в Южную Европу. С подключением к нему российского газа через Турецкий или Южный поток. А также, как реакцию РФ на нежелание КСА и далее ограничивать добычу нефти с целью повышению мировых цен на нее.
Но делать ставку на катарского газового карлика, который де-факто является всего лишь филиалом американской «ЭкссонМобил», и где в 35 км от столицы расположена крупнейшая на Ближнем Востоке американская военная база «Эль-Удейд», да еще входя при этом в клинч с Саудовской Аравией, было бы опрометчиво непродуманным. Тем более если за Эр-Риядом стоял Трамп. Да и ссорится с важнейшим экономическим партнером в регионе в лице ОАЭ тоже было бы неверным. Поэтому Москва, поиграв на нервах у основных игроков ССАГПЗ , разыграв катарскую карту против США и Израиля, и формально встав в один ряд с Ираном, который, как и Россия подвергся новым санкциям со стороны США, Москва уже в конце июля начала сдавать назад, при этом позиционируя себя в качестве чуть ли не посредника в урегулировании катарского кризиса. Хотя, возможно, это можно было бы сделать более грамотно, а именно – использовать конфликт Катара с ведущими странами ССАГПЗ для резкого усиления военных действий в Сирии против радикальных боевиков, поддерживаемых как Саудовской Аравией, так и Катаром и Турцией. Причем с опорой на укрепление иранского сухопутного военного присутствия в САР.
Тогда бы к началу сентября с.г. российско-сирийско-иранская коалиция добилась бы гораздо более внушительных успехов, чем нынешний штурм Дейр эз-Зора, куда подошли и курдские отряды, среди которых немало американских военных советников. А это, в свою очередь, закрепило бы ведущие позиции РФ в деле политического урегулирования сирийского конфликта. К сожалению, в Москве по каким-то причинам продолжают недооценивать роль Ирана в делах Ближнего Востока, видимо опасаясь резко негативной реакции США, Израиля и Саудовской Аравии.
Газовый аспект
Во время нынешнего посещения стран Персидского залива, Сергей Лавров мог бы заехать в Тегеран, учитывая, что и катарский кризис, и сирийская война, и йеменский конфликт, не говоря уже о глобальных газовых делах, не могут быть решены без участия Тегерана, который, в отличие от консервативных проамериканских режимов арабских стран Персидского залива, будь то Катар или Саудовская Аравия с ОАЭ, объективно является партнером, и даже союзником Москвы. Но в РФ продолжают дистанцироваться от оформления прочного и долгосрочного альянса с ИРИ в ущерб своим интересам.
А ведь построить магистральный газопровод от иранского "Южного Парса" через Ирак и Сирию и далее в южную Европу вполне можно и без катарского участия, наполнив трубу иранским, российским и азербайджанским газом. А это, кстати, сделало бы и Турцию более восприимчивой к уважению российских политических и энергетических интересов в регионе, включая Сирию и Ирак. Тем более что Катар – основной конкурент России на рынке поставок газа в Европу и Азию. Да и Вашингтон просто не даст Дохе пойти на газовый союз с РФ и ИРИ. Ирану же американское согласие просто не нужно. Здесь иллюзий быть не должно.
Зато, посещение главой МИД России ключевых стран Персидского залива для обсуждения катарского кризиса, сирийской войны, йеменского конфликта и вопросов нефтегазового сотрудничества без заезда в Тегеран выглядит несколько странным и несбалансированным. Кстати, можно было и в Багдад заглянуть, учитывая, что там активно работают крупнейшие российские нефтяные компании в лице «Газпром-нефти» и «Лукойла», а также исходя из хорошего взаимодействия Москвы с Багдадом в политической и военной сфере, включая Сирию. Ведь не КСА, ОАЭ и Катар с Иорданией, а Иран, Сирия и Ирак – опора российского присутствия на Ближнем Востоке. Но в Москве вроде как стесняются демонстрировать это.
Тем более что сами США со своей стороны уже дистанцировались от катарского конфликта, ограничившись лишь периодическими заявлениями о необходимости поиска какого-то компромисса. Вашингтон, как и в случае с озабоченностью Израиля ситуацией с иранским присутствие в Сирии, просто «умыл руки». А попытка быстро решить вопрос с Катаром путем давления провалилась. Она был с самого начала абсолютно не просчитана, и решение было принято в значительной степени благодаря давлению на Эр-Рияд со стороны Абу-Даби, который пригрозил выйти из состава аравийской коалиции в Йемене, что кардинальным образом осложняло перспективы успешного выхода КСА из этого кризиса. Тут было только два пути покончить с правящим режимом в Дохе: свергнуть его силовым путем, что в принципе под силу КСА, либо ввести тотальную блокаду на экспорт катарского СПГ. Тогда катарцы не продержались бы более месяца. А так рычаги эффективного давления на Катар у КСА, ОАЭ, Египта и Бахрейна фактически отсутствуют. А недостатку поставок продовольствия быстро компенсировали Иран и Турция, которые при этом еще и хорошо зарабатывают.
Новый подход Москвы
Зато теперь КСА, АРЕ и Израилю стоит сильно подумать, прежде чем доверять обещаниям Дональда Трампа. Поэтому Москва оставила поиск путей решения катарского кризиса его участникам. Эта позиция является выигрышной для Москвы в нынешних условиях. РФ не стоит проявлять активность на этом направлении, поскольку, рассуждая прагматично, нынешняя свора между Катаром с одной стороны, и КСА, ОАЭ, Бахрейном и АРЕ - с другой, это противостояние затрагивающее еще и Турцию, безусловно отвечает российским внешнеполитическим интересам. Все это отвлекает много сил и средств у противоборствующих сторон, что играет на руку Москве. Как, впрочем, и Тегерану. Как на сирийском направлении, так и в Ираке и Йемене, а также в газовом вопросе. И чем дольше продолжится открытая форма противостояния, тем это выгоднее России и Ирану.
В этой связи нахождение над схваткой является самой оптимальной моделью поведения. Только пока участники этого конфликта грызутся между собой, под шумок их сражений стоит быстрее создавать стратегический партнерский союз РФ с ИРИ. Особенно в газовой и военной сферах.
Тем более что стороны конфликта ищут контактов с Москвой в качестве некой силы, которая должна занимать в этом противостоянии, как минимум, нейтральные позиции. Только нужно помнить: традиционным способом аравийских монархий в данном контексте всегда является использование финансовых морковок. То есть, обещания инвестировать в экономику РФ и закупить у нее оружие. Москва это уже проходила. Причем не раз. И каждый раз с одинаковым результатом – ничего не получала.
Так что предстоящий визит короля Саудовской Аравии в Россию, анонсированный на днях на конец октября с.г. в этом смысле мало что изменит. Тем более что война в Йемене серьезно истощила королевскую страну. Да и, как показало пребывание в Джидде 9 сентября главы МИД РФ С.Лаврова, монарх явно дряхлеет и здоровье у него ухудшается. Не случайно российский министр встретился также с основными наследниками на королевский престол из числа принцев династии Аль Сауд.
Так что может быть все-таки надо наконец пойти на сближение с Ираном и приступить к реальным делам с ИРИ в энергетической, транспортной, военной и военно-технической сферах?
Какой исход катарского конфликта?
На сегодня ясно, что кризис КСА, ОАЭ, АРЕ и Бахрейна с Катаром далек от своего логического завершения. Возвращение 24 августа катарского посла в Тегеран это хорошо иллюстрирует. Этот демонстративный шаг Дохи, которая таким образом констатирует свой отказ выполнять какие-либо условия предъявленного ей ультиматума. Доха очень умело спекульнула и на теме хаджа в Мекку, обвинив саудовские власти в создании искусственных препон для паломников, в запрете использования для хаджа самолетов национальной катарской авиакомпании, что собственно преследует одну цель — вновь поставить под сомнение способность КСА выступать в качестве нейтрального государства-«хранителя» двух основных святынь мусульманского мира. И на данном поле катарцы теперь выступают вместе с иранцами, что с учетом наличия у Дохи мощного информационного ресурса в лице телеканала «Аль-Джазира» придает этой кампании жесткий характер.
Правда, на фоне укрепления катаро-иранских отношений, Доха сильно ограничила в последнее время свои связи с ХАМАСом и «Братьями-мусульманами». Это дало повод американским экспертам заявить об уступках со стороны Катара. Но такие шаги являются скорее всего маскировкой. Тем более ХАМАС сейчас практически целиком перешел вновь в орбиту влияния Тегерана. Часть известных функционеров ХАМАСа действительно перенесли свои штаб-квартиры из Катара, но сделали это прежде всего в связи с избранием нового руководства движения и начавшимся процессом конструктивного диалога по вопросам безопасности с египтянами. Что касается «братьев-мусульман», то отказ Дохи от их использования для распространения своего влияния в исламском мире маловероятен. Слишком уж мощный этот инструмент и слишком много сил и средств Доха затратила на его выстраивание и подгонку под свои цели.
Но абсолютно точно одно - Катар резко сократил объемы своего финансирования Сирийской национальной коалиции. Теперь, практически весь объем финансовых вливаний в нее полностью лег на плечи Эр-Рияда, который просто не может в сжатые сроки возобновить денежную помощь сирийским оппозиционерам в прежнем объеме. В любом случае, уменьшение финансирования сирийской оппозиции отвечает российским и иранским интересам.
***************************
В любом случае, пока что никто не может сказать, чем закончится катарский конфликт. Возможно, и разговоры об этом уже пошли, Доху исключат из ССАГПЗ на предстоящем саммите Совета, или заморозят ее членство до получения уступок. Хотя в Катаре пока справляются с проблемами, которые возникли из-за разрыва отношений и особенно экономических связей Саудовской Аравии и ОАЭ с ним, трудности в стране ощущаются. Многие товары исчезают, хотя о продовольственном кризисе речь не идет. Большое количество проектов заморожено, так как материалы и техника доставлялись из дубайского порта Джебель Али. Работающие в эмирате экспатрианты из стран Азии стали уезжать. На транспортных узлах страны видны военные патрули. Дворец эмира охраняют, в том числе, турецкие военнослужащие, размещенные в Духане. Главное – избежать военного решения вопроса. Но это уже не ответственность РФ или ИРИ.
Алексей Романов, Iran.ru