просмотры: 2019
style="text-align: justify;">
Анатолий Владимирович был одним из наших учителей и руководителей, но прежде всего он был нашим боевым товарищем и лично участвовал в боевых операциях. Ему принадлежит создание систем оперативной защиты и руководства Армии Обороны НКР.
Генерал Зиневич был не только блестящим знатоком военного искусства, но и умел передавать свои знания и опыт офицерам и солдатам.
Сейран ОГАНЯН, Министр Обороны Республики Армении.
1 августа исполняется 10 лет со дня смерти Анатолия ЗИНЕВИЧА.
Генерал-лейтенант Анатолий Владимирович Зиневич родился 20 ноября 1932 года в гор. Хмельницкий Украинской ССР. 14 августа 1950 года поступил в Проскуровское (Дальневосточное) танковое училище. Окончил Военную академию им. Фрунзе, Академические курсы высшего руководящего состава ВС СССР. Был военным советником в Сомали и Эфиопии. 8 лет являлся начальником оперативного отдела штаба 40-й армии в Афганистане. Был трижды ранен. С 1988 года – начальник оперативного отдела штаба 7-й советской армии в Армении. В 1989 году после второго инфаркта и коронарного шунтирования ушел из Вооруженных сил, но остался в Армении. В июне 1992 года по просьбе первого министра обороны Армении Вазгена Саркисяна Анатолий Зиневич прибыл в Арцах. В 1994 г. был назначен начальником главного штаба Армии обороны НКР, а с мая 1997-го по август 2000-го занимал должность замминистра обороны РА. Награжден орденом «Боевого Креста» 1-й степени.
Покоится в городе Ковров Владимирской области.
«Если бы кто-нибудь сказал, что после Афгана я снова возьму автомат, я бы никогда в это не поверил. Зин, зенк (арм. оружие), Зиневич, я даже в Афганистане воевал в деревне Зинья. В общем, самый преданный Армении армянин».
«Я, наверное, самый яростный сторонник немедленного окончания войны. Ведь сколько льется крови, сколько страдает людей. Война – это не романтика, это грязь. Я знаю всю подноготную того, что происходит, и, конечно же, несу ответственность перед своим народом. Раз люди мне поверили, я должен быть достоин этого доверия».
«К войне невозможно привыкнуть. Я всегда говорю, что нам не нужно больше побед, нам нужен мир. Самое трудное в войне – это смерть. Очень страшно терять друга, но еще страшнее сознание того, что вот этого человека послал в бой ты. Ты этого солдата не видел, но ты его послал решать поставленную тобой задачу. Задачу, за которую ты должен отвечать… А он погиб, потому что ты сделал что-то не так, ты не продумал все до конца, не так среагировал на действия противника».
«Мы прекрасно понимаем, что потеря любого солдата невосполнима. Но что делать? Война. Мы стреляем, они стреляют... Мы хотим жить мирно, своим народом, в своей семье, и чтобы нам никто не диктовал свою волю. Мы слишком маленькое по численности населения и по площади государство, а сложных задач у нас очень много. Весь народ в армии, и армия – в своем народе. Армия помогает народу, народ помогает армии – строить дороги, восстанавливать дома, сеять хлеб и охранять свою республику».
«Я взял на себя ответственность не помочь, а вместе с этим народом решать эту задачу, которую он перед собой поставил: создание своего государства, защита его границ. Я буду решать ее до тех пор, пока у меня будут силы».
«Моя должность, мое положение в республике обязывают меня каждый день думать о том, что война не окончена, она продолжается, и активные боевые действия могут начаться в любую минуту. Основная задача министра обороны НКР, моя, как начальника штаба,- поддерживать обороноспособность республики и боеготовность армии на предельно допустимых возможностях государства, людей, техники. Я никогда и нигде не говорю о том, что война закончена. Наоборот, все время повторяю, что она – страшно тяжелая – продолжается и сейчас, только без кровопролития, без огня».
«Противника надо уважать даже в случае, когда он повержен. В любой игре, а война – это страшная, дикая игра,- выигрывает тот, кто просчитывает все слабые и сильные стороны неприятеля, играет на этом и добивается победы. Нельзя думать, что противник глупее тебя, что это какие-то неорганизованные отряды. В таком случае, какова цена наших побед? Как-то высокие иностранные гости попросили меня познакомить их с полевыми командирами. Я им сказал, что Карабах не Чечня, что у нас нет полевых командиров. Мы армия, у которой есть командующий, со всеми подвластными ему структурами. И мы осознаем, что воюем тоже с армией»
«А кто сказал, что мы будем возвращать завоеванные кровью наши земли? Ну-ка пусть попробуют сунуться».
«Я не верю, что мир согласится с тем, чтобы просто так подарить карабахцам право на самоопределение, на свою государственность, хотя они своей жизнью, неимоверно тяжелой борьбой заслужили это. Но что делать, коль такие им выпали соседушки? Карабахцам приходится требовать то, что им принадлежит по праву, и что вполне реально с военной точки зрения. Любые попытки решить карабахский вопрос иначе, по-моему, да и не только по-моему, абсурдны. Тут двух мнений быть не может. Люди, взявшие в руки оружие, не позволят кому-то решать за них свою судьбу».
«Народ, изъявив свою волю жить самостоятельно, взял в руки оружие и научился его крепко держать. Да, действительно, и население, и территория Карабаха не велики по сравнению с Азербайджаном. Дай Бог, пусть себе живут рядом с нами. Кто им мешает? Но почему они не хотят позволить нам жить так, как мы этого хотим? Впрочем, кто у них будет спрашивать это разрешение? Те, кто взял в руки оружие? Оружия своего – пусть никто не надеется – мы не бросим».
«Из этой страны у меня две дороги – или в Россию, или в землю-матушку».
«Хватит уже хвастаться своей историей, повторять, что вам шесть тысяч лет. Нужно исходить из того, что мы, то есть вы, представляете собой сегодня. У вас слабо развито чувство общей родины… Очаг, дом, земля – да. Но родина - это совсем другое. Вот когда ленинаканец или ереванский парень перестанут говорить, что они приехали защищать Карабах, будто это не их родина, тогда можно будет говорить об этом самом чувстве… Ну нет, не надо мне опять твердить о потере государственности. Сейчас же она есть? Вот и защищайте ее».
«Одним из решающих факторов этой войны явилось сознание того, почему люди взяли в руки оружие. Армия до мая 1992 года (если таковая, конечно, была) и близко не походила на ту, которую мы имеем сегодня. Тогда люди взяли оружие в руки, чтобы защитить свой дом, деревню, защитить Нагорный Карабах, в конечном счете – интересы всего Армянства. Мы же хотели их всех собрать воедино, чтобы они поддавались управлению, без которого воевать нельзя, подчинились единой воле, служили единой цели. Сегодня мы имеем сильную, хорошо оснащенную, управляемую армию. В Армении на заре независимости сложились полувоенные организации, отряды, которые пошли в бой в июле-августе 1992 года. Обстрелы, бомбардировки, беженцы – очень сложное, страшное время потерь. Нужны были немедленные решения с учетом своих возможностей, ресурсов. Руководство НКР и Армении – два Саркисяна, Вазген и Серж, Роберт Кочарян – пришло к выводу, что для действенной обороны Карабаха не хватает организационного, разумного управления. Шла война, и нужно было отстоять независимость Карабаха. Все понимали, что сделать это может только армия. Благодаря неимоверным усилиям мы поправили сложившееся к августу 1992 года положение, когда мы подошли к черте, переступив которую, потеряли бы Карабах. Срхавенд, Вагуас, Нахичеваник – все было под контролем азербайджанских войск. Вот в этих условиях, с помощью этих молодых людей – Сержика, Само, Вито, Монте, всех остальных, кто взял на себя тогда огромную ответственность – защиту родины, и стала создаваться карабахская армия. Как единый организм она сегодня, можно сказать, уже создана. В ней, конечно, много проблем, но они есть в любой армии. В основном наши трудности связаны с материальными возможностями, с финансами. Но проблем в деле защиты своей Родины мы не имеем».
Низкий Вам поклон и вечная память, Анатолий Владимирович…
ПАНДУХТ, информационно-аналитический портал "Voskanapat.info"