Относительное затишье, установившееся после резкого обострения противостояния в Нагорном Карабахе и на границе Армении и Азербайджана стало результатом миротворческой инициативы президента России Владимира Путина. Пригласив в Сочи 10 августа руководителей противоборствующих сторон — Сержа Саргсяна и Ильхама Алиева, усадив их за стол переговоров, российский лидер сумел приостановить крайне негативное, чреватое большой войной в регионе развитие событий. Подобного мнения придерживается большинство экспертов, однако причины миротворческих усилий Москвы оцениваются по-разному. Так, например, научный сотрудник по трансатлантическим связям Атлантического совета США, известный политолог Сабина Фрейзер считает, что «Путин использовал ситуацию, чтобы выступить в качестве посредника, представить себя миротворцем и активизировать роль России на Кавказе». Сразу отметим: для реализации миротворческой инициативы российскому лидеру нет нужды использовать какую-либо ситуацию, поскольку Россия является сопредседателем Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху и в этом качестве просто обязана препятствовать любым попыткам сторон перевести решение застарелого вопроса из мирного в военное русло.
Однако Фрейзер в своей статье, опубликованной на днях на сайте Атлантического совета, утверждает, что посреднические усилия Владимира Путина носят лишь демонстративный характер, поскольку «Москва вряд ли хочет действительно решить конфликт, который является угрозой безопасному транзиту нефти, газа и продвижению других западных интересов». Спорить с тем, что карабахский конфликт действительно является большой потенциальной угрозой для экономики всего Закавказья, в том числе — для транспортно-энергетических структур региона, не приходится. Однако это вовсе не означает, что российское миротворчество принципиально нацелено на бесконечную пролонгацию противостояния. Другое дело, что «сочинская инициатива» Владимира Путина, безусловно, имела целью восстановить на данном этапе статус-кво, который в конце июля-начале августа активно пыталась нарушить одна из сторон конфликта.
Эксперты в своей оценке происшедшего практически едины во мнении, что речь шла о попытке азербайджанской стороны осуществить блицкриг, результатом которого должно было стать если и не полное поражение армянских сил в Карабахе, то, по меньшей мере, существенное изменение конфигурации линии фронта. Об этом позволяет судить целый ряд обстоятельств: соотношение потерь свидетельствует, что именно азербайджанская армия выступала в роли атакующей силы; в первые дни боев в Азербайджане не было ни президента Ильхама Алиева, ни министра обороны Закира Гасанова, то есть как саму активизацию боевых действий, так и её возможную неудачу можно было отнести к «эксцессу исполнителей на местах». Также всё последнее время в адрес Армении и непризнанной Нагорно-Карабахской республики звучали всё более громкие угрозы. А самое главное — очередной виток противостояния произошел в момент обострения военной ситуации на юго-востоке Украины, что оставляло надежду на «отвлечение внимания» ведущих игроков. Пример подобного использования «отвлекающих обстоятельств» международного масштаба имеется: экс-президент Грузии Михаил Саакашвили произвел нападение на Южную Осетию в августе 2008 года, воспользовавшись началом Олимпийских игр в Пекине.
Тогда Россия использовала против агрессора военную силу, на сей раз в ход пошли политико-дипломатические методы. Однако по сути это мало что меняет. Владимир Путин остановил начинающуюся войну Азербайджана с Арменией, — это надо понимать совершенно четко. Ведь армянская сторона, безусловно, не смирилась бы с грозящей утратой важных тактических и стратегических позиций в Карабахе. Это сильно ослабило бы её возможности в ходе продолжающегося (хотя и без конкретных результатов) переговорного процесса в рамках Минской группы ОБСЕ.
Между тем, если следовать логике статьи Сабины Фрейзер, то следует констатировать, что на Западе (во всяком случае, на уровне экспертов) и в России к миротворчеству подходят по-разному. Так, Фрейзер утверждает, что «армянские войска продолжают удерживать Нагорный Карабах, а также 7 прилегающих районов Азербайджана». Одна эта фраза, как бы уравнивая в «статусе» территорию собственно Нагорно-Карабахской автономной области в границах советского времени, и территорию присоединенных к ней в ходе войны 1992-1994 гг. районов зоны безопасности, полностью перечеркивает подходы посредников Минской группы ОБСЕ. Последние, напомним, настаивая на неизбежности поэтапного возвращения Азербайджану ряда этих районов, в отношении остальной карабахской территории придерживаются противоположного подхода: статус НКР должен быть определен в будущем путем имеющего обязательную юридическую силу референдума. В Баку, не сомневаясь в итогах плебисцита, называют это предложение «планом капитуляции Азербайджана». Потому-то и зашли в тупик переговоры, потому-то и попытался Азербайджан отбить некоторую часть занятых Армией обороны НКР районов, чтобы продолжать переговоры в куда более выгодной для себя обстановке. Именно в этом, а вовсе не в потере сторонами надежды на достижение мира дипломатическими методами, как то утверждает Фрейзер, заключается основная причина нынешнего масштабного нарушения режима перемирия.
И не стоит ссылаться на «аннексию Крыма», которая-де «порождает чувство безнадежности» и тем провоцирует применение силы. Во-первых, если у кого и порождает, то, конечно, не у армян (и это также косвенно свидетельствует, кто именно стал в переносном и прямом смысле застрельщиком последних боев). Во-вторых, надо понимать, что не Крым явился прецедентом для Карабаха, а, скорее, наоборот, ибо карабахские армяне свой референдум о независимости провели на 22 года раньше крымчан. И уж если такого рода примеры должны порождать «чувство безнадежности», то следовало бы вспомнить и о примере Косово, где, напомним, всё решилось вообще без какого-либо референдума.
Что касается собственного интереса России в процессе карабахского миротворчества, то он, безусловно, имеется, однако носит вовсе не отвлеченный «империалистический» характер, как полагает Сабина Фрейзер, а вполне ясный и предметный. Новая большая армяно-азербайджанская война и фрустрация Закавказья неизбежно превратят весь регион в то самое «передаточное звено», при посредстве которого на российскую территорию начнут накатываться с бушующего Ближнего Востока даже не волны, а настоящие цунами насилия. Чем это чревато для России — объяснять излишне. Поэтому, убедившись, что дестабилизация в Карабахе и в армяно-азербайджанском приграничье принимает масштабный характер, президент Путин предпринял оперативные меры к стабилизации обстановки.
На сей раз это российскому лидеру удалось. Полагаем, не в последнюю очередь потому, что за неделю с лишним боевых действий Баку убедился, что блицкриг сорвался, последствия чего могут быть, мягко говоря, неоднозначными. Что касается армянской стороны, то она рассматривает возможные наступательные действия лишь в качестве ответных мер и к изменениям на линии фронта не стремится.
Достигнутая деэскалация вовсе не означает, что в перспективе удастся избежать новых масштабных осложнений. Тем более, если согласиться с утверждением Сабины Фрейзер, считающей, что в Баку «многие разочарованы ограниченным эффектом от санкций ЕС и США (из-за Украины) и считают это еще одним примером неспособности Запада гарантировать принцип территориальной целостности». Но даже если и так, то — в силу изложенных выше обстоятельств, — именно Москва в настоящее время является наиболее мотивированным миротворцем, для которого сохранение стабильности в Закавказье является жизненно важным приоритетом.
Можно будет только приветствовать, если усилия российского президента найдут понимание у остальных сопредседателей Минской группы ОБСЕ — США и Франции. Но даже если этому помешают быстро ухудшающиеся отношения Москвы с Западом, успешная инициатива Владимира Путина показывает, что Россия и в одиночку может оказывать на ситуацию в Закавказье кардинальное позитивное воздействие. И если Запад не хочет остаться за бортом идущих в регионе процессов, Вашингтону и Парижу, видимо, было бы правильнее вместо беспредметной, продиктованной сугубо идеологическими соображениями критики активизировать свое реальное участие в миротворчестве.
Гай Борисов, политический обозреватель ИА REGNUM