Константин Оганесович Саркисов - человек с энциклопедическими знаниями, поработавший со многими видными деятелями бывшего Советского Союза и современной России. Человек с колоссальной работоспособностью, данной армянскому народу на генетическом уровне. Его жена - Тамара Павловна, ленинградка, доброй души человек, обладающая, как и сам Константин Оганесович, поэтическим даром. Деятельность Константина Оганесовича вселяла и вселяет в нас – его родных и окружение, оптимизм в жизни и работе. И я благодарен судьбе, за то, что породнился с ним.
Я всегда считал рождение внука или внучки чудом и называю их чудо-человечками. У Константина Оганесовича таковых трое: два внука и одна внучка. Так вот эти два внука (Андрюшка - 14 лет и Максимка - 3 года) являются и моими чудо-человечками. Все дело в том, что дочь Константина Оганесовича, Марианна, замужем за моим сыном Александром. Марианна окончила МГУ, стажировалась в Японии, сейчас живёт в США. Окончила мастер-курс в Барух-колледже по специальности «Master of administration». Сын Константина Саркисова – Оганес, женат на Наргиз. У них тоже есть чудо-человечек - дочь Камилла. Оганес окончил МГУ, институт народов Азии и Африки, японское отделение. Работал в Японии, в крупнейшей фирме Мицубиси. Вернулся в Москву, где закончил мастер-курс по финансам в Финансовой Академии. Сейчас работает экспертом по финансовому рынку России в Торгпредстве США в Москве. Посол США в России Вершбоу наградил его грамотой и премией за хорошую работу.
Сам Константин Саркисов родился в Ереване в 1942 г. Помнит прожектора над городом, воздушную тревогу и то, что город не бомбили. Отец его из Шемахи, мать из армянского города Агулис (ныне в пределах Нахичеванской автономии Азербайджана). Родители в послевоенное время жили и работали в Баку. Константин Оганесович поступил в 8-ю школу, а закончил известную 23-ю школу. Подрабатывал учеником токаря на заводе сельскохозяйственного машиностроения в Кишлах.
В 1961 г. поступил в Ленинградский университет, носивший, как он сам говорит, зловещее имя А.А.Жданова, на факультет немецкого языка. В 1962 г. на втором курсе перевелся на отделение японского языка и филологии того же института, который окончил в 1966 г. с отличием. Его красный диплом подписывал председатель экзаменационной комиссии М.Б.Пиотровский (был женат на армянке) – отец нынешнего директора Эрмитажа Б.Б.Пиотровского.
В 1966 г. Константин Саркисов поступил в аспирантуру в Московский институт Востоковедения, который располагался в Армянском переулке. Теперь это Дом Культуры Посольства Республики Армения. Защитил кандидатскую диссертацию на тему «Япония и ООН». Тогда директором института был Е.М.Примаков. Он же послал Константина Оганесовича в 1974 г. на четыре года в Японию в качестве представителя института востоковедения в ранге первого секретаря посольства. Для некарьерного дипломата такое звание было редкостью. В Посольстве ему сказали: «Забудь, что ты представитель Академии Наук. Здесь власть посла, будешь делать то, что он скажет, а в свободное время можешь работать на свой институт». Ему поручили культурные связи.
С 1990 г. он руководитель Центра Японских Исследований Института Востоковедения РАН. Позже был избран первым председателем Ассоциации Японоведов России. Раз в год Константин Оганесович ездил в США читать лекции на английском языке по японской культуре в Гарвардский Университет.
В 1991 г. К.О.Саркисов сопровождал М.С.Горбачева в его поездке в качестве первого главы России за всю историю отношений, в Японию. Константин Оганесович в то время занимал должность заведующего Центром японских исследований. На следующий год, когда Горбачева «нагло выгнали из Кремля» (К.О.С.) в апреле 1992 г. ездил с ним в Японию во второй раз. Рекомендовал Саркисова ближайший помощник Горбачева - Георгий Хосроевич Шахназаров, с которым Константин Оганесович был знаком давно. В Фонде Горбачева он работал еще с одним армянином из Баку - Брутенцом Кареном Нерсесовичем, который занимал должность заместителя заведующего международным отделом ЦК КПСС.
В 1996 г. Константин Саркисов приехал в Японию преподавать на японском языке международные отношения в университетах Хосей, Хитоцубаси, Кэйо и Яманаси Гакуин. В последнем институте он получил звание почетного профессора за особые заслуги, так как для получения этого звания требуется не менее 20 лет работы в университете, а у него было только 10 лет. Отмечено было участие Константина Оганесовича и организация международной конференции по 100-летию русско-японской войны. Она была проведена в Петербурге и одно из заседаний конференции было проведено прямо на крейсере «Аврора». Вторая аналогичная конференция прошла в Японии. В ней принимали участие правнуки адмиралов З.П.Рожественского и Того, с которыми у Саркисова сложились очень хорошие отношения. От правнука русского адмирала он получил ценные документы - письма адмирала к жене, написанные во время беспримерного похода 2-й Тихоокеанской эскадры от нынешнего Таллинна к Цусиме и гибели эскадры. Эти письма легли в основу одной из многих, написанных Константином Оганесовичем публикаций – прекрасно изданной в 2010 году в Санкт-Петербурге книге под названием «Путь к Цусиме».
Одним из близких друзей Константина Саркисова является Великий Мастер Эзотерического буддизма Японии («школа Сингон» - истинного слова), его преосвященство Икегути Экан. Великий Мастер - почетный доктор Института востоковедения, почетный профессор Дальневосточного Университета международных отношений в Хабаровске. Саркисов часто выступал на его семинарах. В храме Икегути Экана, в городе Кагосима на острове Кюсю, побывали все русские послы - друзья и товарищи Константина Оганесовича, а также Евгений Примаков на церемонии возжжения священных палочек.
30 октября в самом большом зале одной из центральных японских гостиниц «Ньо Отани» по инициативе Икегути состоялось празднование 70-летия Константина Оганесовича, на которое собралось около 300 гостей. Выступали с поздравлениями видные политики и просто друзья Саркисова - профессора университетов. Специально поздравить приехал его старый знакомый, бывший премьер-министр Японии Юкио Хатояма. Среди выступивших нужно также отметить такие личности, как: правнучка адмирала Того - Хосака Мунеко; бывший заместитель директора департамента Европы японского МИД Того Кадзухико (внук главы МИД Японии военных лет Того Сигенори); председатель Общества японо-российской дружбы Хатояма Кунио (младший брат Юкио Хатояма). На юбилей в Японию приехали также дочь Константина Оганесовича - Марианна из Нью-Йорка, и из Москвы сын Оганес с женой и дочерью.
Поздравление посла России в Японии Евгения Афанасьева
Cправа налево: Константин Саркисов, бывший премьер-министр Японии Хатояма Юкио, дочь Марианна, невестка Наргиз и сын Оганес
Слева направо: дочь Марианна, Константин Саркисов, правнучка адмирала Того - Хосака Myнэке с мужем
Незадолго до юбилея я задал пару вопросов Константину Оганесовичу:
- Как Вы считаете, верно ли было создание китайцами и японцами четырех тысяч иероглифов вместо алфавита из 30-40 букв?
- В России, когда что-то непонятно, то говорят «китайская грамота». В Японию иероглифы пришли из Китая вместе с буддизмом и буддистскими текстами, написанными по-китайски. Государство Ямато, так называлась Япония вплоть до VI века, имело язык, но не имело письменности.
При первом знакомстве с иероглификой - полная растерянность. Непонятно, как можно запомнить эти крючки и закорючки, учитывая что иероглифический минимум для полной средней школы - около двух тысяч, а для вузов - около четырех. Но при близком знакомстве не всё так страшно, так как есть система. Иероглиф состоит из двух частей: смыслового или «ключа» и «фонетики» - части, которая подсказывают как иероглиф произнести.
Часто спрашивают, какой язык труднее: китайский или японский? Японский считается более сложным. Иероглифы в японском, за некоторым исключением, имеют как минимум два произношения - собственно японское, того самого языка Ямато - "ваго" и китайское - "канго". Иероглиф в одиночестве читается в японском произношении, а в комбинации с другими - в китайском произношении. Но есть куча исключений. Я всегда удивлялся обилию в японских магазинах словарей родного языка - десятки наименований такого же количества издательств. Потом мне стало понятным - японцы, взрослые и вполне образованные, иногда сами не знают, как правильно читать те или иные иероглифы и вынуждены заглядывать в словарь.
Мне стало казаться, что разгадка к многим таинствам японской души, национальной идентичности - в характере родного языка, многовариантность произношения воспитывает гибкость ума, умение одновременно в голове держать несколько вариантов прочтения. Иероглифика обогатила японский язык. Он сохранил сочность своего первоисточника, но добавил краткость и лаконичность китайского языка. А главное, из двух иероглифов можно было лепить как кубики новые слова. Это давало огромные преимущества - можно было не только выражать определенную идею, образ и впечатление, но и их оттенки в любом сочетании. В алфавитном европейском языке для этого два-три длинных слова соединялись воедино и получалось нечто вроде «серо-буро-малиновый». В японском языке два иероглифа - две фонемы из согласной и гласной.
Кроме того, со временем я ощутил и красоту иероглифического написания. Есть целые школы иероглифического написания. Каллиграфия - это искусство, иероглифы, написанные каллиграфически - художественные произведения. Они выражают не только смысл, но и чувства, ассоциации - нежность, гнев, восторг или уныние. Многие считают, что японцам следует отказаться от иероглифики, мол, это варварство. Некоторые считают, что японцы сохраняют свою письменность, чтобы отгородиться от внешнего мира. Иероглифы - прочный заслон от внешнего проникновения. Я считаю, что ликвидация иероглифов и переход на фонетическое письмо было бы национальной катастрофой. Причина простая - язык основа души нации. Без языка нет нации, нет культуры. Библейское - «вначале было слово» - самое мудрое из всех мудростей этой великой книги.
- В советские годы мы жили как бы в двух измерениях - веселой нужды и огромного интереса ко всем духовным ценностям, к которым могли иметь доступ. Сегодня я понимаю, как мы в этом были ограничены, ведь мы многого не знали о наших великих. Они были для нас закрыты. Мы всерьёз не имели понятия ни о Стравинском, ни о Цветаевой, не говоря уже о Булгакове. Помогла ли Вам работа в Японии познакомиться с известными деятелями культуры?
- Благодаря своей работе в Японии, я познакомился со многими выдающимися актерами, музыкантами, приезжавшими в Японию на гастроли. А в эту страну хотели приехать многие, так как хорошо платили и публика весьма отзывчивая. Среди великих музыкантов запомнился Святослав Рихтер. Правда, первое знакомство было сложным. Мы с послом пришли на концерт, и после окончания, по обычаю, прошли за кулисы, в уборную великого мастера. Но Рихтер был недоволен своим выступлением настолько, что долго не пускал к себе нас - сотрудников посольства, а главное - советского посла. Тогда им был Дмитрий Степанович Полянский - когда-то член Политбюро, министр сельского хозяйства. Брежнев его сослал в Японию, «чтобы не мешался под ногами». Мы были сконфужены - не пускать посла! Под давлением жены, Нины Дорлиак, которая его всегда сопровождала в турне, Рихтер спустя некоторое время все же разрешил войти послу и нам – рядовым.
Мы хором заговорили, как замечательно он играл и как принимала его публика. Он только отмахнулся. Дорлиак потом объяснила - Рихтер был недоволен своим выступлением - он упустил в исполнении кульминационную точку, в которой концентрируется все - мысль и энергия произведения и исполнения. Мы этого, естественно этого не заметили. Но в зале сидел какой-то крупный музыкальный критик, который наверняка это уловил. И это беспокоило великого пианиста. Мне удалось убедиться в его высокой интеллигентности. Вежливость, как говорят, добродетель королей. Стоило мне заикнуться о том, что я люблю «хорошо темперированный клавир» Баха, как он сказал, что пришлет мне из Москвы пластинки с собственным исполнением. И спустя какое-то время я получил их с памятной надписью.
Хорошо запомнились гастроли БДТ в октябре 1983 г. Они практически провалились. Публики было немного. Мы пытались это объяснить сбитым нами накануне, 31 сентября, над Сахалином южнокорейским самолетом. На его борту было более сорока японцев. Басилашвили горячо говорил мне, мол, что вы нам «лапшу на уши вешаете»: «Мы выступали в Аргентине во время хунты, там антисоветская истерия была куда сильнее, но залы были переполнены».
Мне навсегда запомнился Георгий Товстоногов. Невероятно мудрый, он говорил как бог. Спокойно, великолепно поставленным голосом, достаточно просто, но настолько убедительно, что никому не приходило в голову, что-то оспаривать и даже спрашивать. Помню Олега Ефремова. Он держался очень просто и дружелюбно. Запомнил его худые руки - руки Мастера. Самое приятное впечатление было от Николая Сличенко. Потрясающе приветливый и добрый по натуре. Через несколько минут знакомства он становился Вам очень близким человеком. Не ломался, когда его просили петь в компании. Очень милой была его жена, исполнявшая цыганские роли в театре.
Юрий Цатурян, США