Aysor.am публикует интервью с экспертом по Карабахскому конфликту Михаилом Агаджаняном.
- Как Вы оцениваете текущий этап процесса карабахского урегулирования?
- Если попытаться охарактеризовать текущий этап в целом, то я бы сказал, что он и с трудом продвигается, и стоит на месте одновременно. На первый взгляд данная оценка может показаться излишне парадоксальной, но если мы разделим этот процесс на то, что имеет место во время непосредственных встреч между армянской и азербайджанской сторонами с участием международных посредников и тем, что мы имеем после этих встреч, то такая оценка представляется весьма правдоподобной. Процесс обнаруживает признаки продвижения, прогресса в сторону реального урегулирования, когда мы знакомимся с итогами встреч на высшем уровне между президентами Армении и Азербайджана при посредничестве сопредседателей Минской группы ОБСЕ с подключением особой роли в плане медиаторства российской стороны на самом высоком уровне. Начиная с Астраханской встречи 27 октября 2010 года, по итогам которой Армения и Азербайджан договорились в качестве первого шага безотлагательно произвести обмен военнопленными и возвращение тел погибших при содействии сопредседателей Минской группы и Международного комитета Красного Креста, и в свете последовавших после неё встреч президентов и глав внешнеполитических ведомств Армении и Азербайджана видно стремление к достижению договорённостей по фиксации и дальнейшей реализации мер доверия в зоне конфликта. Это стремление очевидно, когда мы знакомимся с текстом совместного заявления, принятого по итогам встречи президентов в Сочи 5 марта 2011 года, где были зафиксированы намерение завершить в кратчайшие сроки обмен военнопленными и стремление решать все спорные вопросы мирными средствами и проводить расследование возможных инцидентов вдоль линии прекращения огня с участием сторон под эгидой сопредседателей Минской группы ОБСЕ и при содействии специального представителя действующего председателя ОБСЕ.
Но, когда мы видим, что происходит после этих встреч с азербайджанской стороны, то тогда оценка резко меняется с прогрессивной на тупиковую, а может быть и регрессивную применительно к оценке текущего этапа процесса урегулирования. В преддверии встреч на уровне президентов или министров иностранных дел Армении и Азербайджана глава последнего выступает с абсолютно неприемлемыми для создания здоровой атмосферы между сторонами конфликта заявлениями, исключающими не только право армянского народа Нагорного Карабаха на свободный выбор своего будущего, но и содержащими агрессивные нотки непосредственно к тому субъекту, с которым на нынешнем этапе ведутся переговоры. Все эти посылы по “Иреванскому ханству”, “Зангезурскому махалу” абсолютно не указывают на настрой азербайджанского руководства к ведению конструктивных переговоров и реализации достигнутых по их итогам договорённостей. После своих встреч с президентом Армении, глава азербайджанского государства ведёт себя ещё более неадекватно, что проявляется уже не в агрессивных заявлениях, а в конкретных агрессивных действиях, в виде провокаций на линии соприкосновения с Нагорным Карабахом.
Вот это уже точно регресс, который откатывает весь процесс карабахского урегулирования на несколько шагов назад.
- Почему внешние силы, прежде всего в лице стран-сопредседателей Минской группы, не настаивают на адекватном поведении Азербайджана в преддверии и после встреч в формате президентов или министров иностранных дел?
- Нельзя сказать, что сопредседатели не проводят в этом плане работу с азербайджанским руководством. Здесь скорее следует говорить не об отсутствии этой работы, а, возможно, об иногда проявляющейся пассивности со стороны сопредседателей и стран, которые они представляют в Минской группе в тех вопросах, которые требуют однозначной и оперативной реакции. Хороший пример для этого - имевшие место совсем недавно агрессивные заявления официальных лиц Азербайджана, содержащие угрозу сбивать армянские гражданские самолёты. В первые дни после этих диких по своей сути заявлений никакой осуждающей, отрезвляющей азербайджанское руководство реакции со стороны стран-сопредседателей Минской группы не последовало. Потом были заявления послов США в Азербайджане и Армении, соответственно 21 и 23 марта, в которых подобные заявления азербайджанской стороны характеризовались как “абсолютно неприемлемые”. Реакция с российской стороны, хотя бы на уровне глав дипломатических миссий в Баку и Ереване отсутствовала, а совместное заявление сопредседателей, принятое 14 апреля 2011 года, в котором указывалось на “приветствование сопредседателями заверений сторон в том, что они отказываются от любых угроз или атак на гражданские самолеты и согласны на расследование этих вопросов дипломатическим путём и без политизации проблемы”, последовала только тогда, когда президент Армении охарактеризовал подобные заявления Азербайджана как имеющие признаки государственного терроризма.
Понятно, что со стороны стран-сопредседателей Минской группы проявляется особая осторожность по принципу “как бы кого не обидеть” и не ухудшить свои отношения со сторонами конфликта. Но подобная нерасторопность не способствует ни прогрессу в карабахском урегулировании, ни введению всего процесса в жёсткие рамки конструктивного диалога, который возможен только при условии взаимного отказа всех сторон от военной риторики, провокационных действий на линии соприкосновения, провокационных заявлений с территориальными претензиями на “Иреванское ханство”.
Когда ведутся сложнейшие переговоры, где каждое слово согласовывается по многу раз, где сопредседатели прилагают большие усилия по сближению позиций сторон конфликта, а потом на линии соприкосновения Азербайджан устраивает всё новые и новые провокации, то тогда в особенности становится наглядной предшествующая пассивность сопредседателей при принятии решений о жёстком пресечении провокационных заявлений и действий.
- Вы говорите о внешних силах, упоминая лишь страны-сопредседатели Минской группы. Наблюдается ли на нынешнем этапе активизация других внешних сил, как регионального, так и внерегионального характера?
- С моей точки зрения, вне рамок сопредседательства Минской группы на уровне региональных сил, среди которых мы, конечно, имеем в виду Турцию и Иран, подобной активизации с каких-либо новых для нас позиций не наблюдается. Турция как была, так и осталась на одиозно односторонних позициях поддержки Азербайджана в карабахском вопросе. В преддверии парламентских выборов в Турции, которые пройдут 12 июня этого года, подобная одиозность поддержки стала ещё более выпуклой. Сейчас турецкое руководство в лице лидеров правящей Партии справедливости и развития в преддверии выборов занято сбором внутриполитических дивидентов в азербайджанонаселённых регионах Турции. Иран, который как известно в период с конца 2009 года по первую половину 2010 года был весьма активным в вопросе предложения своих посреднических услуг Армении и Азербайджану, сейчас заметно “сник” в этом вопросе и вернулся к своему традиционному курсу прагматично сбалансированного выстраивания отношений как с Ереваном, так и с Баку, стараясь дистанцировать этот курс от каких-либо предпочтений в карабахском вопросе.
На этом привычном региональном фоне, новые проявления в подходах есть у внешних сил за субъектными рамками сопредседательства Минской группы. Здесь мне бы хотелось отметить два примера, которые представляют для нас интерес с учётом их адресата. Как известно, Великобританию и Израиль нельзя заподозрить в особых симпатиях к армянской стороне в карабахском вопросе. Но со стороны указанных внешних сил, серьёзных и влиятельных акторов на международной арене, заметна определённая активизация в вопросе озвучивания своего отношения к карабахскому урегулированию.
Пользующийся большим весом в британских политических и экспертных кругах специальный представитель правительства Великобритании на Южном Кавказе Брайан Фол, оценки которого важны для представления позиции политического руководства Великобритании, в последнее время отметился несколькими заявлениями, среди которых я бы отметил следующие: “Стороны конфликта должны понять, что в случае возобновления боевых действий последствия будут катастрофическими, и именно поэтому стороны должны умножить усилия для решения конфликта исключительно мирным путём”, “Если мы решим вернуть представителей карабахской стороны за стол переговоров, то мы сыграем в интересную дипломатическую игру – изменение формата переговоров. Азербайджан не примет участие карабахской стороны в переговорах, так как это будет означать де-факто признание Карабах независимой стороной переговоров, а ведь весь конфликт разворачивается вокруг этого”. Эти заявления если не на шаг, то как минимум на полшага впереди тех заявлений, которые мы слышим сейчас от стран-сопредседателей Минской группы. Особенно это заметно в свете заявления Брайана Фола об интересности изменения формата переговоров путём возврата представителей карабахской стороны за стол переговоров.
Израильская же сторона в последнее время также отметилась весьма конструктивным заявлением то же весьма авторитетного в политическом и экспертном сообщества Еврейского государства руководителя Департамента Центральной Европы и Евразии МИД Израиля Пинхаса Авиви, по словам которого мирное урегулирование проблемы окажет существенное содействие в формировании региональной стабильности и поможет превратить Кавказ в регион сотрудничества, а не конфликтов.
Всё это указывает на осознание международным сообществом как безальтернативности мирного урегулирования карабахского конфликта, так и необходимости свежих, как выразился Брайан Фол “интересных” решений в процессе урегулирования, которые могут вывести его из нынешнего застопорения.
- В последнее время можно часто услышать о том, что Азербайджан на словах выступает за изменение статус-кво в зоне конфликта, но на самом деле своими действиями всячески способствует его продолжению. Каково Ваше мнение по данному вопросу?
-Я разделяю эту оценку и считаю, что она в концентрированном виде выражает нынешнюю общую линию поведения азербайджанского руководства в процессе карабахского урегулирования. Заявлениями на политическом уровне Азербайджан стремится довести до всех вовлечённых в карабахское урегулирование сторон необходимость изменения статус-кво в зоне конфликта, под которым он прежде всего понимает вывод армянских сил из некоторых районов бывшей Азербайджанской ССР, и последующее заселение этих районов азербайджанскими беженцами и вынужденными переселенцами. О том, что принадлежность этих бывших районов Азербайджанской ССР нынешней Азербайджанской Республики представляется ущербной как с правовой, так и с политической стороны вопроса, я здесь говорить не буду. Об этом есть отдельные экспертные публикации.
Я также не буду здесь говорить об ущербности представления бывшего азербайджанского населения районов Низинного Карабаха в качестве мирных граждан, со статусом беженцев или вынужденных переселенцев, ибо о том, что это в своей основной массе было не мирное, а военнизированное население, участвующее с оружием в руках как в прямых боевых действиях против армянского народа Нагорного Карабаха, так и осуществляющее блокаду Нагорного Карабаха и Армении, также много написано и сказано. Кстати, азербайджанская сторона и не скрывает, что относится к этим людям исключительно как к фактору давления на Армению и Нагорный Карабах, а также как к элементу шантажа в переговорном процессе. Из последних свидетельств этому можно привести слова министра иностранных дел Азербайджана Эльмара Мамедьярова, который 25 апреля этого года в интервью газете “Московские новости” назвал азербайджанцев, по его словам “изнанных с мест постоянного проживания”, “взрывоопасной массой” в количестве “более 700 тысяч человек”. То, что официальные лица Азербайджана говорят уже не о миллионе, а о 700 тысячах – это то же интересно. Но самое характерное здесь для нынешнего бакинского режима – это определение людей в качестве “массы”.
Отвечая на Ваш вопрос, здесь лишь отмечу, что если бы нынешнее азербайджанское руководство действительно было бы настроено на конструктивное урегулирование конфликта, существующего прежде всего на уровне Нагорный Карабах – Азербайджан, то оно бы конструктивно подошло к решению вопросов, составляющих суть этого конфликта. Последняя заключается в том, что армянский народ Нагорного Карабаха выбрал путь построения своей государственности. Азербайджан лишился всяких оснований претендовать на участие в решение вопроса государственного строительства в Нагорном Карабахе прежде всего в виду агрессии, осуществлённой им в первой половине 1990-х годов. Формирование НКР в новых государственных границах и отток азербайджанского населения с территорий Низинного Карабаха – это последствия агрессии Азербайджана против Нагорного Карабаха. Если бы азербайджанское руководство трезво подошло к решению основного вопроса конфликта, а именно признание необратимости права армянского народа Нагоного Карабаха на построение собственной государственности, то тогда можно было бы говорить, что Азербайджан стремится словом и делом выйти из тупика, в который он сам себя и вогнал. За заявлениямиАзербайджана об исключении какой-либо возможности, когда бы то ни было признать право армянского народа Нагорного Карабаха на политическое самоопределение, а также за его реальными действиями провокационного характера на линии соприкосновения с НКР лежат истинные намерения нынешнего азербайджанского руководства. Это умышленное способствование пролонгации статус-кво в зоне конфликта, для того чтобы подготовиться ко второй фазе военной агрессии против НКР. Можно с большой долей уверенности предположить, что в верхних эшелонах власти нынешнего бакинского режима наиболее распространённой точкой зрения на выбор дальнейшего курса в карабахском вопросе является усиленная подготовка к военному реваншу на фоне отвлекающих внимание международного сообщества заявлений о ещё сохраняющейся возможности мирного решения конфликта.
- Вы считаете, что нынешний азербайджанский режим окончательно решил для себя, что быть войне?
- Мне сложно говорить, что окончательно решил для себя нынешний режим в Азербайджане. Но, как эксперт, следящий за динамикой развития событий вокруг карабахского урегулирования, могу обратить внимание на следующее обстоятельство, которое всё отчётливее проявляется в политическом курсе нынешнего азербайджанского руководства в карабахском вопросе, и которое должно приниматься в расчёт тогда, когда мы анализируем настрой нынешнего азербайджанского руководства на военный реванш.
Своим политическим курсом в карабахском вопросе нынешний глава государства очень напоминает не предыдущего президента Азербайджана, а его предшественника президента Эльчибея. Это выглядит на первый вгзгляд странным, так как нынешний режим является проекцией многолетней власти Гейдара Алиева в Азербайджане ещё с советских времён, передавшейся от отца к сыну. Но это только на первый взгляд. Если же мы немного углубимся в сопоставительное исследование заявлений и действий Эльчибея и Алиева-младшего, то найдём больше схожести между ними, чем между двумя Алиевыми в том, что касается карабахского вопроса. В самый первый раз это бросилось в глаза, когда одним из первых заявлений Ильхама Алиева после прихода к власти в республике стало заявление о том, что он начнёт урегулирование с “чистого листа”. У Эльчибея то же были подобные заявления, когда он “получил” Азербайджан после президента Муталибова. В интерпретации и Эльчибея, и Алиева-младшего “с чистго листа” означает в первую очередь военный реванш. Далее, широко известные лозунги-кличи Эльчибея о мытье азербайджанских ног в Севанском озере очень органично коррелируют с не менее широко известными заявлениями Ильхама Алиева о “Иреванском ханстве”, “Зангезурском махале” и тому подобным провокационным апелляциями. И на нынешнем этапе в политическом курсе Алиева-младшего много, если не всё, говорит о присущем Эльчибею настрое на силовой путь решения конфликта.
Схожесть между вторым и нынешним президентами Азербайджана наблюдается в основных подходах к карабахскому урегулированию.
http://www.aysor.am