Заголовок этой реплики – перевертыш из самой любимой армянами кино-притчи Генриха Маляна «Мы и наши горы». Герой Хорена Абрамяна Павле уже в инсценированном суде выносит приговор милиционеру, блестяще сыгранному Сосом Саркисяном. Это многослойное повествование на тему «своих» и «чужих», как говорили критики, конфликта города и деревни, национального и советского, всех героев фильма относит в одно поле. Наверное, никто и не скажет, как произошел перелом фильма, и как милиционер оказывается среди пастухов. Один из важных смыслов этого фильма – показательный суд, абсурдный и комичный, разворачивающийся в первой половине фильма и есть главная имитация этого сюжета.
Социальные сети при каждом «сезонном обострении» показывают ставший традиционным в армянской среде эффект – народ, культивирующий театр с древнейших времен, на таких площадках выражает свою экзальтацию и экспрессию. И во многом ежедневную репетицию воинского духа. «Черные» и «белые», заявленные еще кандидатом в мэры Айком Марутяном – это снова предлагаемые обстоятельства. Почти как в анекдоте, где уборщица смотрит на игру пианиста и зачарованно спрашивает: так кто победил? Белые или черные?
«Черные овцы, кажется, вкуснее».
Сегодня многие, как и в дни Сасна Црер, говорят, что семьи снова разделены на сторонников тех или иных персоналий, партий. Но выходя из турбулентности фейсбука, люди часто обращаются друг к другу, как ни в чем ни бывало, просят о помощи, передают привет родственникам. Это опять раскрывает сущность армянского характера, где своих бьют сильно, чтобы чужие боялись. Так раскрывается заповедь «кто ударит тебя по правой щеке, обрати к нему и другую». Удар по щекам снижает агрессию, чуть приглушая ненависть и желание в споре сказать последнее слово.
К сожалению, это работает не всегда. Но нужно помнить, что жесткость армянского характера по отношению к своему соплеменнику в кризисное и военное время может нарастать. И это свойство снова докажет, что так работают патриархальные связи.
Перечитаем страницы романа Хачика Даштенца «Зов пахарей». Чтобы запугать османские власти и курдских беев, фидаи, которые «не ведают границ», могут очень быстро ликвидировать предателей и даже членов их семей. Одним из примеров служит убийство Геворгом Чаушем своего родного дяди – за кражу женщины, а ведь это только условность. Женщина эта, кажется, вдова (а может и при живом муже) и сама хочет обрести свое счастье. Но Чауш действует здесь как охранитель рода, как защитник самой армянской парадигмы, которая всегда держалась на жесткой форме, именно поэтому ее каркас сохранялся веками. Фидаины ликвидируют убийцу Родника Сероба (Ахбюр Сероба) – гехашенского старосту Аве, который подложил в его хлеб яд. По этой причине вражеская пуля насмерть поражает Родника Сероба. Момент его гибели описан очень экспрессивно и поэтично. Андраник слышит клич Сосе в Семале, несмотря на свою ссору с Серобом, идет на помощь.
Чтобы определить своего и чужого герои Даштенца часто прибегают к знакам, предметам-помощникам, таким как табакерка с табаком из Красного Дерева. Армянская Матрица - система очень сложная. В дни геноцида и депортации дети 10-12 лет могли быть живыми газетами и передавать списки и контакты из лагеря в лагерь. При возникновении внешней угрозы для армянина обычное дело забыть старые обиды и переформатироваться, выступить одним фронтом.
Отсутствие «величия замысла», который мог бы объединить многих армян для созидательного труда и только, сегодня заставляет их почти все время жить в вербальном поле.
Валерия Олюнина