6 июля 2017 года члену палаты лордов парламента Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии Каролине (Керолайн) Энн КОКС, баронессе Кокс Куинсберийской исполнилось 80 лет.
В этот день президент Арцаха Бако СААКЯН направил поздравительное послание, в котором от имени народа, властей и от себя лично сердечно поздравил баронессу с юбилеем, пожелал мира, крепкого здоровья, успехов и всех благ - ей, ее родным и близким.
ПОКОЛЕНИЮ АРМЯН, КОТОРЫМ СЕГОДНЯ ПЕРЕВАЛИЛО ЗА СОРОК, не говоря уже о более старших по возрасту, хорошо известно имя баронессы Кокс - имя мужественной женщины, которая по зову сердца и требованию разума занималась и до сих пор на мировом уровне занимается проблемами защиты прав человека. Выступая против насилия, она защищает права христианского населения в мусульманских странах, в которых они попираются. Будучи профессиональным социологом, Керолайн Кокс написала сотни статей и десятки монографий о трагических судьбах христиан, угнетаемых чаще всего исламистами пантюркистского толка, в Судане, Эфиопии, Боснии, Северном Кипре.
С конца восьмидесятых годов прошлого века баронесса Кокс стала активным и принципиальным защитником прав армян Арцаха, борющихся за свою свободу и независимость от пантюркистского Азербайджана. Всегда находясь рядом с армянским народом, она разделяла его боль и страдания, всячески содействовала справедливой борьбе карабахцев. Благодаря баронессе Кокс, во многих странах узнали правду об Арцахе, получили истинную информацию об азербайджано-карабахском конфликте.
Но почему вдруг эта женщина буквально после первого визита в Армению и Арцах готова была чуть ли не жизнь отдать за христианский Арцах? Почему ее активная деятельность в защиту прав арцахцев является лучшим проявлением гуманизма и достойна самой высокой оценки? В чем суть и смысл ее многолетней принципиальной и последовательной работы на благо Армении и Арцаха? Чтобы ответить на эти вопросы, информационно-аналитическое агентство "Де-факто" обратилось к хорошо известному всем нам писателю-публицисту и путешественнику Зорию БАЛАЯНУ, который всегда сопровождал баронессу Кокс и ее группы в поездках по миру, с тем, чтобы он поделился с читателями своими путевыми заметками, отразившими труды и дни этой удивительной женщины.
- Искреннее отношение баронессы к Арцаху и теплая дружба с его народом вполне закономерны, - сказал нам Зорий БАЛАЯН. – Тут ведь надо учитывать приверженность баронессы общечеловеческим ценностям и принципам демократии. Поэтому вполне логично, что она внесла огромный вклад в защиту армянского населения Арцаха, организовав целый ряд поездок с гуманитарной помощью для его жителей, а в период войны обеспечивала их необходимыми медикаментами.
Закономерна и логична и ее преданность армянской культуре в целом. Она побывала примерно в сорока странах мира, где давно исторически обустроены армянские колонии с церквами, школами, политическими партиями, культурными центрами, издательствами. В том числе и в южном полушарии - Бразилии, Уругвае, Аргентине, Австралии. Везде у нее была одна цель, одна сверхзадача - Арцах обречен на окончательную победу. Она это часто повторяет.
В Карабахе есть холм имени Кокс. Есть лесная тропа имени Кокс. Есть созданный ею современный Реабилитационный центр, носящий ее имя. Есть вечная память о большой любви к моей сестре. Храни ее Господь!
Недавно меня спросили: сколько лет Керолайн Кокс, я не задумываясь ответил: "Двадцать семь". Ведь именно двадцать семь лет назад Керолайн стала Карабаху дочерью, а мне сестрой.
…21 МАЯ 1991 ГОДА, НА СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЕ АНДРЕЯ ДМИТРИЕВИЧА САХАРОВА, которого уже полтора года как не было с нами (он скончался 14 декабря 1989 года), в Москву на Первый международный Сахаровский конгресс съехались делегации со всех континентов. Вступительное слово произнесла Елена Боннэр, вдова академика. В президиуме кроме известных всему миру ученых и общественных деятелей из-за рубежа находились и президент СССР Михаил Горбачев с супругой.
Вечером того же дня я поехал к Елене Георгиевне домой на улицу Чкалова. По дороге вспоминал ее слова, сказанные в битком набитом зале. Она говорила о зверствах азербайджанских омоновцев в Геташене и Мартунашене, о пожарищах в Гадрутском районе и Бердадзорском подрайоне, о депортации жителей двадцати четырех армянских сел. Словом, о массовых нарушениях прав человека, прежде всего – права на жизнь. Слова эти, переданные на весь мир в прямом эфире, возымели эффект разорвавшейся бомбы. Но… будет ли от этого действенная польза? – думал я по дороге. Ведь когда воюют карабахские ополченцы и азербайджанские вооруженные бандиты – это так или иначе война. Но когда с Карабахом воюют регулярные части Советской армии (23-я дивизия 4-й армии, дислоцированной в Азербайджане) с боевыми генералами, задействовав вертолеты, танки и прочую бронетехнику, - это уже не что иное, как преступная политика. И, увы, такая политика делалась в Москве – столице Советского государства.
Поэтому, переступив порог сахаровского дома, в котором собралось много людей – разноликих и разноязыких, отчего вперемешку с сигаретным дымом и паром от кофе стоял гул взволнованных голосов, я был твердо уверен, что пришел попрощаться с Еленой Георгиевной, которую по примеру всех ее друзей звал просто Люсей. Положение в Карабахе становилось критическим, и было бы грехом отсиживаться в депутатском кресле в Москве. Однако все повернулось иначе.
- Все намного сложнее, чем ты думаешь, - сказала мне Елена Георгиевна. И рассказала о том, что во время перерыва изложила президиуму Сахаровского конгресса, в том числе и Горбачеву с женой, как в Бердадзорском подрайоне в ходе операции "Кольцо" на глазах у матери троих малолетних детей, да еще и беременной на девятом месяце, азербайджанские омоновцы зверски убили ее мужа в присутствии советских солдат, даже не попытавшихся помешать злодеянию, а затем четыре дня не разрешали предать тело земле, издеваясь над тем, что, мол, земля азербайджанская, а труп – армянский.
Эту трагическую историю я рассказал Люсе три дня назад. По ее словам, Горбачев и до того сидевший весь багровый от выступления Елены Боннэр, с трибуны конгресса, после этих слов вообще изменился в лице. А вот супруга его продолжала пить чай и, откусив пирожное, спокойно спросила: "Почему вы ненавидите азербайджанский народ, Елена Георгиевна?"
- Я от неожиданности поперхнулась, - закончила свой рассказ Люся. Потом с места в карьер обратилась ко мне: "С завтрашнего дня пойдут заседания по секциям. Ты включен в комиссию по массовым нарушениям прав человека. Имей в виду: там признанные ученые с мировыми именами, в том числе и Нобелевские лауреаты. Комиссию возглавляет баронесса Керолайн Кокс, вице-спикер палаты лордов британского парламента. Ты должен там выступить. Так что брось дурить, и завтра с утра прямиком в Хаммеровский центр – там будет заседать комиссия Кокс".
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО С ТЯЖЕЛЫМИ МЫСЛЯМИ О СОВЕТСКОЙ АРМИИ, которая стала уже мародерствовать в армянских селах, развернув по указке Муталибова и Поляничко* пресловутую операцию "Кольцо", с каким-то предательским чувством обреченности я поспешил в Хаммеровский центр, расположенный на Краснопресненской набережной.
* Аяз Муталибов – первый секретарь ЦК КП Азербайджана в 1990 – 1991 годах; Виктор Поляничко – второй секретарь ЦК КП Азербайджана в 1988-1991 годах.
Комиссия леди Кокс работала на восьмом этаже. Был душный, безветренный день. Председатель авторитетной комиссии - женщина лет пятидесяти в легком платье, каждый раз после завершения очередной фразы резко поворачивалась, переводя взгляд на переводчика, непременно улыбаясь. За длинным столом сидели человек двадцать из разных стран. Она внимательно слушала всех. Последним должен был говорить я. Именно в этот момент в комнату вошла Елена Боннэр. Молча устроившись у самой двери, она поспешно черкнула записку, и через минуту я получил сложенную вчетверо бумажку: "Расскажи о последних событиях, о том, что ты мне говорил… Предложи, чтобы Кокс повезла комиссию на место событий…"
Я выступил. Рассказал о Геташене, селах Гадрутского района, Бердадзоре. О конкретных людях, их судьбах. Описал смысл зловещей операции "Кольцо" - когда в село с четырех сторон сначала заходят танки, потом БТРы и БМП, потом азеровские омоновцы, а за ними, как всегда, идут мародеры… Сказал, что в селе Корнидзор Горисского района уже томятся целые группы беженцев из Бердадзора. Предложил провести очередное заседание комиссии именно там или, на худой конец, на границе с Азербайджаном.
Первый вопрос, который задала мне леди Кокс: "Где географически находится Карабах?"
Принесли огромный лист ватмана и фломастеры. Я быстро провел линию слева, обозначив восточный берег Черного моря, справа - западный берег Каспийского моря. Сверху - линию Кавказского хребта. Внизу линии слева - Турция, справа - Иран. В центре листа поместил контуры трех республик, жирно обозначив границы Карабаха. Кто-то сказал, что никогда теперь уже не забудет, где находится Карабах. Леди Кокс спросила: "Вот вы приглашаете нас поехать в Карабах. А как представляете себе это на практике? У нас же у всех визы только до Москвы".
Я понял, что в принципе она со мной согласна. Все остальное – вопросы технические. Хотя и непростые. Было решено написать письмо Горбачеву за ее подписью. Проект письма я написал с помощью Елены Георгиевны, кто-то по ходу переводил на английский. И в тот же час письмо было телеграфом отправлено в Кремль.
Долго ждали ответа. На третий день Керолайн отправила вторую телеграмму. На сей раз текст диктовала она сама. Подчеркнула, что письмо написано от имени всех членов комиссии, перечислив при этом страны: Англия, США, Норвегия, Япония, Швейцария, Франция, СССР. И предупредила, что в случае игнорирования комиссия будет вынуждена опубликовать послание президенту на заключительном заседании Сахаровского конгресса.
Через час от Горбачева пришел ответ, в котором говорилось, что комиссии Кокс разрешается поездка в регион. И никаких пояснений, как конкретно это сделать.
Но мы все-таки ухитрились в тот вечер организовать первый, ставший уже историей, визит леди Кокс в "регион". Вот как это было.
ТЕЛЕГРАММА ГОРБАЧЕВА БЫЛА ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ - КРАСНОГО ЦВЕТА. Серьезный документ. Я позвонил руководителю ВИП аэропорта Внуково, представился народным депутатом СССР. Озвучил по телефону текст телеграммы Горбачева. Из постпредства Армении в Москве срочно подогнали к гостинице "Россия" автобус. Кокс передала список двенадцати (из двадцати) членов комиссии. Она почему-то молча подчинялась, внимательно наблюдая за не очень понятным ей процессом. Лишь один раз сказала, привычно улыбаясь: "Ничего не понимаю. У нас нет виз, нет даже билетов. Ничего не понимаю…"
В аэропорту Внуково ужас что творилось. Нет ни одного билета. А нам нужно хотя бы двенадцать. Но шеф ереванской авиации Дмитрий Атбашьян успокоил: "Что-нибудь придумаем".
Когда мы поднялись по трапу в первый салон громадного Ил-86, зная о том, что все триста мест заняты, первое, что бросалось в глаза, - напряженные лица пассажиров, переживающих драматические события в нашем "регионе". По трансляционному телефону я обратился к пассажирам. Рассказал о ситуации. Объяснил, кто наши гости, с какой целью летим в Ереван. Не успел я завершить свое слово, как вдруг все пассажиры вмиг встали на ноги. И стар и млад. Я слышал, как переводчики переводят нашим гостям все то, что происходит на борту. Обернулся, взглянул на Кокс. Она широко улыбалась, не скрывая слез. Этот миг невозможно забыть. Я уже тогда сделал настоящее открытие для нашего народа. Этакое осязаемое продолжение Байрона, Грибоедова, Нансена, Брюсова, Городецкого… К счастью, их много на земле.
Я прошел от начала до хвоста самолета-гиганта, вернулся назад. Все сидели, никто не стоял. Не было места только для меня. Устроился в кабине пилотов. В три часа ночи приземлились в Ереване. А уже в шесть утра одна часть группы, не завтракая, отправилась в Горисский район, где находились беженцы из Бердадзора, а другая часть - в Воскепар, где неделю назад азербайджанская банда в упор расстреляла целое отделение армянских милиционеров.
Поздним вечером следующего дня леди Кокс собрала в гостинице "Раздан" всю группу и предложила обратиться к Муталибову, чтобы комиссии разрешили полететь в Баку. В ответ помощник первого секретаря ЦК компартии Азербайджана ответил по аппарату ВЧ, что никто никогда не приедет в Баку через Ереван. В тот же вечер Керолайн настоятельно просила меня, чтобы я вновь организовал поездку в Горис, оттуда - к границе Лачинского района. Как оказалось, от меня она свое намерение скрыла. Вскоре мне позвонили из Гориса и сообщили, что баронесса вместе с пятью смельчаками из ее группы, привязав к палке белую тряпку, перешла границу и направилась к Лачину. Через несколько часов они попали в руки советских солдат и азербайджанских омоновцев. Вот там и тогда Кокс поняла, что на этом этапе, по сути давно начавшейся войны, никакие примирения невозможны. Памятуя о том, что сказал тогдашний босс азербайджанских коммунистов Абдурахман Везиров Андрею Дмитриевичу Сахарову и Елене Георгиевне Боннэр в Баку – "Земли без крови не отдают" - примирение невозможно и сегодня. Но это к слову.
На следующее утро (это было 28 мая 1991 года) я, пользуясь депутатским мандатом, организовал для Кокс большую пресс-конференцию в Москве. А до нее - встречу с министром обороны СССР Дмитрием Язовым и председателем Верховного Совета СССР Анатолием Лукьяновым. Встречи эти окончательно убедили Керолайн, что Карабах – жертва политиканства. Я тогда не знал, что вскоре она в многочисленных документах поведает всему миру о том, что такое сегодня Арцах и что происходит на самом деле в этом крохотном христианском уголке. С этого дня имя второго спикера палаты лордов Великобритании стало известно всей Армении, всему Спюрку.
Перед отлетом в Лондон я почему-то вспомнил для Керолайн слова Везирова. Она посмотрела на меня печально и тихо сказала: "Брат мой, если в Карабахе будет очень тяжело, хотя не знаю, что может быть тяжелее того, что мы видели и слышали, то дай мне все-таки знать". Я тогда воспринял эти слова как обычный знак вежливости. И ответил: "Спасибо, сестра".
…С КАЖДЫМ ДНЕМ В АРЦАХЕ И ШАУМЯНОВСКОМ РАЙОНЕ ВСЕ СТАНОВИЛОСЬ КРИТИЧНЕЕ И ТРАГИЧНЕЕ. По сути, шла всамделишная война. Когда горели Бузлух, Эркедж, Манашид, обстреливались Гюлистан, Вериншен, Армянские Борисы и другие населенные пункты, когда азербайджанские омоновцы под прикрытием внутренних войск ворвались в двадцать сел Гадрутского района, я направил факс в Лондон. Очень скоро баронесса ответила, что по печальным семейным обстоятельствам она должна срочно вылететь к дочери в Канаду, после чего незамедлительно приедет в регион с той же сахаровской группой. Она сдержала слово: представители Англии, США, Японии, Норвегии и Швейцарии вылетели в Баку. Никто не мог заподозрить комиссию Сахаровского конгресса в субъективизме.
Комиссию приняли Муталибов и Поляничко. Не жалея черных красок, они все свои преступления пытались свалить на армян. Группе Кокс запретили лететь в Шаумяновский район, якобы беспокоясь за их жизнь. Тем не менее, когда группа прилетела в Ереван и тотчас же на вертолете отправилась в Степанакерт, Керолайн Кокс ухитрилась побывать в Шуши, Бердадзоре, Гадрутском районе. А после поездки вновь встретилась в Москве с Язовым и Лукьяновым, своими уже "старыми" знакомыми. Через неделю в палате лордов она рассказала о кошмарах Карабаха.
…Через несколько дней после освобождения силами самообороны Шаумяновска трех ранее депортированных и захваченных азербайджанцами армянских сел в Армению вновь прибыла леди Кокс. На этот раз кроме журналистов в группе был один из руководителей всемирной организации "Международная христианская солидарность" Джон Айнбер. Мы решили сначала посетить Шаумяновский район и оттуда лететь в Степанакерт.
Шаген Мегрян повез группу в Бузлух. Старинное армянское село на склоне пологой горы. Дома разрушены, сожжены, ограблены. Мы молча бродим по пустынным улицам деревни. Я думаю о своем: если бы такое сотворили армяне, то турки и азеры подняли бы шум на весь мир. Но дело не в том, что армяне как христиане такое сотворить не могут по природе своей. Дело в другом: почему тот же мир молчит как камень, когда это делают азербайджанцы? Лишь единицы – такие, как Кокс и КРИКовцы* отзываются на нашу боль…
*КРИК – Комитет Российской интеллигенции "Карабах". Создан в феврале 1991 года в Москве.
Поднялись на кладбище. Могилы разрушены и разорены. Мраморные плиты увезены – их нет. Что не могли утащить – разбили кувалдами. У края кладбища показали свежевырытую могилу. Когда хозяйничали в селе азербайджанцы, они вскрыли ее, вытащили тело жителя села, сняли с него одежду, вырвали золотые зубы.
Кокс попросила тележурналиста не только снять могилу, но и записать рассказ на пленку. Когда спустились в село, увидели сидящего на валуне старика в телогрейке. Он оказался отцом того самого человека, у развороченной могилы которого мы ужаснулись нечеловеческой дикости и вандализму. Керолайн Кокс попросила всем вместе посидеть немного рядом со старым человеком.
НА ЧЕТВЕРТОЕ ЯНВАРЯ 1992 ГОДА БЫЛА НАЗНАЧЕНА ПЕРВАЯ СЕССИЯ свежеизбранного в Карабахе парламента. Накануне я, тогда уже народный депутат ВС НКР, вылетел в Ереван. Ночью встретил группу Кокс с очередным грузом медикаментов и продуктов питания. Третьего января битком набитый МИ-8 поднялся в воздух. Должны были приземлиться в Гюлистане. Оставить там часть груза и лететь в Степанакерт. Но Гюлистан, где нас ждал Шаген Мегрян, был закрыт наглухо. Летели как в молоке.
Поэтому вертолет приземлился в селе Верин Оратаг Мартакертского района. Все село вышло проводить нашу группу до сельсовета. А там сказали, что транспорта нет. Выход был один: найти немного солярки, погрузить ценный груз на лафет с трактором и пешком отправиться по заснеженной дороге через перевал к знаменитому селу Ванк (там, где возвышается на горе храм Гандзасар) и дальше до столицы Карабаха уже на чем-нибудь. Через два километра трактор сломался. А предстояло пройти еще десять. Как мы добирались до Ванка – рассказ отдельный. И поучительный. В нем очень даже точно вырисовывается образ Кокс, женщины не только инициативной и решительной, но, главное, действенной, даже дерзновенной. А дело было так.
Кокс непременно должна была выступить от имени палаты лордов Великобритании на первом заседании первого в истории Арцаха избранного народом парламента… Но даже ради нее нельзя было откладывать сессию. А погода нелетная, из Верин Оратага в Степанакерт, как я уже говорил, мы могли добраться, только преодолев перевал. Не грозовой, а еще хуже – морозный. А с нами депутаты Государственной и Московской Дум, журналисты из Армении, России, из-за рубежа. Выдержат ли?
Когда Керолайн узнала, что сессию переносить нельзя, она молча поднялась по трапу вертолета. Достала свой рюкзак, подошла ко мне и тихо спросила: "В каком направлении Степанакерт?" Я ответил, что тут дело не в направлении, а в том, что между Верин Оратагом и Степанакертом - огромная гора, на которой стоит храм Гандзасар. Показал рукой на гору.
Ничего не сказав, она на ночь глядя отправилась в путь. И, конечно, тотчас же все мы пошли за ней. К полуночи перевалили за вершину. Дождались всех. На вершине нас встречала целая толпа из села Ванк - постарался сельсовет Верин Оратага. К утру прибыл большой грузовик - это уже постарался я. И мы успели к первому заседанию первого парламента Арцаха.
Весь год Кокс, где бы она ни находилась, рассказывала о том фантастическом переходе. И часто повторяла, что это ее историческая тропа.
…КОКС ЕДВА УСПЕЛА ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ ПОСЛЕ УЧАСТИЯ В ПЕРВОЙ СЕССИИ первого арцахского парламента, как ровно через неделю ей пришлось вновь упаковывать чемодан – лететь в Ереван. А из Еревана на вертолете в Шаумяновск. Именно на Шаумяновск пришелся первый удар "Града" - 13 января 1992 года.
Я снова сел на телефон ВЧ. Оповестил всех, кого только можно. Начальник Генерального штаба Вооруженных сил России генерал Дубинин сказал: "Этого быть не может - страшное орудие". Наши телеграммы полетели во все парламенты мира: из смертоносных установок стокилограммовая трехметровая ракета бьет по крохотному армянскому селу. Но мир молчал. Откликнулись лишь Керолайн Кокс и Андрей Нуйкин*.
*Андрей Нуйкин - советский и российский критик, писатель, публицист. КРИКовец.
В Шаумяновске нас встретил Шаген Мегрян. Показал школу, которой, собственно, уже не было. Ракета вошла в одну стену здания школы, вынося с собой все, что было внутри, с противоположной стороны. "Град" ведь не только взрывает, но и сжигает. Чуть поодаль, у края дороги валялись фрагменты ракеты. Кокс предложила взять их с собой. Тогда я еще не знал, что она задумала. Только через день, уже в Степанакерте она предложила мне и Паргеву Србазану лететь вместе с ней в Москву, а оттуда в США.
В Москве леди Кокс организовала встречи с послами США, Канады, ФРГ, Франции и Англии. И всюду показывала фрагменты от "Града". То же самое она сделала в Вашингтоне в Белом доме в кабинете советника президента США по национальной безопасности Бренда Скоккрафта. Хозяин кабинета долго держал в руке этот зловещий кусок железа и произнес слово "монстр". Я спросил его: "Можно ли бороться против такого монстра?" Он ответил: "Против монстра нужен монстр".
…ПОЗВОНИЛИ В СТЕПАНАКЕРТ ИЗ ЕРЕВАНА. ПЕРЕДАЛИ, что на Рождество прибывает большая группа из Цюриха. Ее возглавляет президент Международной организации "Христианская солидарность" Ганс Штукельбергер, известный правозащитник и церковный деятель. В группе его была и Керолайн Кокс.
На грузовом ИЛ-76 привезли сорок пять тонн груза. Я выехал в Ереван, встретил группу. Груз отправили на "КамАЗах", а группа выехала вслед на "Икарусе". Это было пятого января 1993 года.
У поселка Сараван скопилось много машин. Снег. Ветер. Наш автобус движется черепашьими шагами. Наконец, застрял и он. Рядом с нами заснеженные машины – грузовики, легковушки. Сзади и спереди то же самое… К пяти часам стало совсем темно. Похоже, что застряли надолго. А это значит, что мотор "Икаруса" должен работать всю ночь без остановки, ибо на улице минус пятнадцать-двадцать, и при жгучем и сильном ветре опасность замерзнуть вполне реальна.
Все мы оказались в снежном плену - более тридцати человек. И неизвестно, когда дорожники сумеют расчистить трассу. Пришлось смириться с судьбой и… доставать припасы еды. Стало чуть веселей. Но неожиданно в автобус громко постучали. Когда водитель открыл дверцу, в салон ворвался резкий морозный воздух. А в автобус поднялась молодая женщина с грудным ребенком…
Увидев продрогшую женщину с дитем на руках, Кокс всполошилась. Тут же предложила выйти из машины и посмотреть вокруг, нет ли в машинах других детей. И вообще обратить внимание на все машины: не нужна ли и их пассажирам помощь? Она вышла первой…
О той ночи, когда пурга захватила в плен более сотни людей, в том числе и маленьких детей, которых перетаскивали в наш автобус; о том, что не будь "Икаруса" - не миновать было беды, и о людях, предотвративших эту беду, невзирая на мороз и ветер, Кокс рассказала перед широкой аудиторией в Бостоне. Когда я смотрел присланную мне из Америки кассету с ее выступлением, у меня сложилось впечатление, что сама она сидела в это время в салоне, а какие-то герои спасали детей. Словно не она первая выскочила на собачий холод…
…КАЖДЫЙ СВОЙ ПРИЕЗД В АРЦАХ ЛЕДИ КОКС ВСТРЕЧАЛАСЬ с командиром Мартунинского оборонительного района Монте Мелконяном. В народе Монте звали Аво. Аво родился и вырос в Америке, и, естественно, что его родным языком был английский. Нас всех тянуло к этому мужественному человеку. К тому же он был философом.
Первая встреча Кокс и Аво состоялась в июне 1992 года, то есть через месяц после освобождения Шуши. В то время Аво мало кто знал. Еще и потому, что решили особо не афишировать его имя в средствах массовой информации – чего доброго из-за него одного азербайджанцы растрезвонят на весь мир, что в Карабахе воюет весь Спюрк. Ведь уже пошли разговоры о том, что со всех пяти континентов планеты в Карабах стекаются добровольцы так называемого Армянского экспедиционного корпуса.
Поэтому мы предупредили Кокс: снимать на камеру Монте Мелконяна можно, но лучше не показывать нигде эти кадры. Кокс согласилась – она вообще человек дисциплинированный. Дала слово.
В конце этой самой первой встречи Аво сказал нам, что не может отпустить гостей голодными, и предложил "перекусить" в Мартуни. Это было в порядке вещей, и мы согласились. Несмотря на то что настоящее "перекусить" нас ждало в селении Шош, что в десяти-двенадцати километрах от Степанакерта в северо-западном направлении. Туда нас пригласили на свадьбу героя Арцахской войны Аго Арутюняна. Забегая вперед, скажу, что по милости Аво на свадьбу мы, конечно же, опоздали. Но это другая история, очень даже забавная. Если коротко, то для нас (то есть вообще-то для леди Кокс) ее сыграли заново.
А до того, по знаменитому мартунинскому бездорожью (как наглядной иллюстрации безразличия азербайджанского руководства к местным проблемам) мы, преодолевая не только грязь, но и темень, спешили в Шош. По дороге Кокс, против обыкновения, молчала. Мне показалось – молчала она озадаченно.
- Есть проблемы? – спросил я.
- Есть, - сказала она. - Вы все неправильно решили. Монте нельзя прятать от мира. Я, конечно, дала слово и сдержу его. Но это неправильно. Ведь то, что говорил мне Монте, грех не рассказать людям. Сколько в его рассказах здравого смысла, логики. Очень интересны его философские взгляды. Я ему говорю: многие, наверное, удивляются тому, что он оставил свой дом в Америке и приехал сюда, где ежедневно убивают. А он мне отвечает, что удивляться надо не тому, что он приехал, а тому, что не все едут. Ибо это не просто война, и не простая война. Ведь весь мир, словно сговорившись, поносит на чем свет стоит бедных карабахцев. И за что? За то, что они не хотят умирать? За то, что борются за свою свободу – действуют в создавшейся ситуации так, как подобает поступать любому народу. Они такие, какими их создал Господь. Правда на их стороне. И я считаю, что надо обязательно разрешить рассказать хотя бы о философии Монте.
Я пообещал леди Кокс, что обязательно согласую этот вопрос с руководством Карабахского движения. Это – тоже дисциплина, которую нарушать нельзя. Переговорив с Сержем Саргсяном, тогда он возглавлял Минобороны Арцаха, я уже на следующий день сообщил ей, что предложение ее принято как вполне справедливое. Правда еще никому не мешала. И вскоре весь мир (не только армянский) узнал о Национальном герое Арцаха Монте (Аво) Мелконяне, ставшем настоящей легендой.
…КАЖДЫЙ РАЗ БАРОНЕССУ СОПРОВОЖДАЛА НОВАЯ КОМАНДА. В годы войны чаще всего это были медики, саперы, политики, журналисты - все из разных стран. И с каждым визитом росло число наших друзей. Поражало то, что она планировала, по ее словам, "содержание визита". Когда узнала о битве в Каринтаке (26 января 1992 года), поняла, что началась уже настоящая война, которая будет проходить на территории Арцаха. А это значит - будет огромное количество раненых. И с начала февраля до середины апреля 1992 года организовала пять рейсов на сорокатонном самолете Ил-76 с гуманитарным грузом. Воистину это были воздушные "скорые помощи", перебрасывавшие, наверное, сотни километров бинтов, тысячи и тысячи квадратных метров марли, не говоря уже о массе, так сказать, фронтовых лекарств.
Кокс часто повторяла, что человек не должен умирать от боли, а раненые не должны страдать от боли. Она не без гордости рассказывала о том, что в Арцахе очень часто спасали от смерти пленных азербайджанцев.
…В декабре 1992 года в команде Кокс оказался лорд Мэлком Пирсон с дочерью. Неделю он жил, находясь практически под нескончаемым огнем. Спокойный. Во время беседы улыбчивый. Поражался больше всего тому, что мир молчит, хотя все великие державы знали, что творится в Карабахе. Свои записи в блокноте Мэлком назвал своеобразным бикфордовым шнуром. На первом после визита в Арцах заседании палаты лордов Мэлком Пирсон просто поджег свой "бикфордов шнур". Взрыв был услышан далеко за пределами Лондона. Он подробно рассказал обо всем, что видел собственными глазами, и показал свои снимки трофейного орудия, изготовленного в европейских странах и больше всего в Турции.
Через день после своего выступления лорд Пирсон получил ультиматум из Турции. Оказывается, у этого мужественного, принципиального и мудрого шотландца были там партнеры по совместному страховому бизнесу. Ультиматум суровый: "Или отказываешься публично от своих слов, или - разрываем контракт". Последнее означало потерю более четырех миллионов фунтов стерлингов. И Пирсон ответил с высокой трибуны палаты лордов: "Для меня жизнь одного ребенка, в данном случае карабахского, дороже всех денег".
…ДО КАЖДОГО ВИЗИТА КОКС СОСТАВЛЯЛА ПЛАН, чтобы знать, каких специалистов прежде всего надо включить в очередную команду. И каждый раз связывалась со мной. В тот день я рассказал о том, что у нас много раненых, прикованных к постели, к коляске… В основном ребята с повреждением позвоночника. Кокс на этот раз приехала с огромной командой - около двадцати человек. Почти все сотрудничали в международной и британской организации Христианской солидарности, были крупными специалистами по невропатологии и хирургии. И вот в полуразрушенной бывшей школе - без окон, без дверей собрались около дюжины больных на колясках. У каждой коляски - жены, матери, дети с грустными глазами.
Тотчас же учредили клинику с громким названием "Международная христианская солидарность". Через два месяца приехали строители со специальным оборудованием. И все это в ходе войны! Вскоре здание школы приобрело вид всамделишной клиники. Позже привезли уже медицинское оборудование для лечебной физкультуры. Сегодня это современный Реабилитационный центр имени Керолайн Кокс. Там лечатся сотни больных со сложными диагнозами.
***
…11 АПРЕЛЯ 1992 ГОДА МЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ВЫЕХАТЬ В СЕЛО ШОШ (с нами были сын Елены Боннэр Алеша и тележурналист Артур Григорян). Но кто-то позвонил и сообщил, что ночью сожгли дотла село Марага, заживо сжигали армян. Через три часа мы увидели настоящий Освенцим. Азербайджанцев успели прогнать, но села уже не было. Осталось всего несколько человек. Целый день Кокс и тележурналист из Лондона Ваня Кули снимали этот ад. На пленке были запечатлены обезглавленные и сгоревшие трупы. Часть этих кадров показали в телепрограмме "Вести". Но мир на удивление спокойно отнесся к трагедии Мараги. Скорее всего, потому, что азербайджанцы и турки куда активнее вели пропаганду, дезинформируя планету.
Прибывшую на место трагедии баронессу Керолайн Кокс потрясла представившаяся картина. "Они не из человеческого рода", – так отозвалась леди Кокс об азербайджанских военных, осуществивших резню. Эти зверства баронесса не только зафиксировала на фото- и видеопленку, но и описала в своих многочисленных интервью и в книге "Этнические чистки продолжаются".
"То, что мы увидели там, не поддается описанию. Деревня была абсолютно разрушена, точнее, разгромлена. Люди хоронили погибших – вернее, то, что можно было хоронить: останки разрубленных и распиленных на куски тел, сожженных заживо и замученных. Мы видели острые серпы с запекшейся кровью, которые использовали для расчленения. Убив жителей Мараги, азербайджанцы затем разграбили и подожгли село. Кстати, нам рассказывали, что после солдат сюда заявились и гражданские лица с чемоданами, завершившие грабеж, – мы увидели валявшиеся на земле некоторые из этих набитых добром сумок, которые мародерам не удалось унести", – свидетельствовала Керолайн Кокс в апреле 1992 года.
"На вашей стороне самое мощное оружие – правда, – утверждала баронесса Кокс. – Следует поднять в международных структурах вопрос о том, что Азербайджан попытался совершить геноцид в отношении населения Карабаха. Надо активнее представлять миру массовые преступления против армян в Мараге, Сумгаите, Баку и др. Это преступления против человечества…"
…ЧЛЕН ПАЛАТЫ ЛОРДОВ ВЕЛИКОБРИТАНИИ БАРОНЕССА КЕРОЛАЙН КОКС ответила на заметку посла Азербайджана в Великобритании Фахраддина Гурбанова в британском издании The Guardian, в которой тот с негодованием писал о фотографе-документалисте Анастасии Тейлор-Линд, посетившей Нагорный Карабах в 2011 году. Письмо баронессы также опубликовано в The Guardian.
"Я была в Нагорном Карабахе 80 раз, в основном с 1991 по 1994 годы, и видела своими глазами этнические чистки со стороны Азербайджана. В мирных жителей Степанакерта было выпущено 400 снарядов РСЗО "Град". Я видела многочисленные зверства, в том числе резню жителей села Марага в 1992-м. Я видела еще тлеющие дома, обезглавленные тела, обугленные человеческие останки, шокированных выживших. В ближайшей больнице я встретила главную медсестру, которая потеряла 14 членов своей большой семьи, в том числе своего сына, которого обезглавили пилой", – написала баронесса Кокс. (2014 г.)
…В 2013-м году, к восьмидесятой поездке леди Керолайн Кокс в Нагорный Карабах, я написал о ней очерк: уже после первого своего визита стала родной до боли дочерью Арцаха. Тогда - многострадального и мятежного, ныне - свободного и суверенного. Не случайно вот уже почти четверть века мы друг с другом общаемся как брат с сестрой – сестра с братом. В том юбилейном очерке я отметил: "Восемьдесят поездок в Арцах – это, кроме всего прочего, восемьдесят сопровождающих групп, в каждой из которых было около десяти человек. А это в свою очередь значит – около восьмисот человек из разных стран становились добрыми друзьями Арцаха".
В год столетия памяти чудовищного геноцида армян, возведенного в ранг государственной политики Турции, леди Кокс уже с восемьдесят четвертой по счету командой совершила специальный, десятидневный мемориальный поход по десяти горным трассам Арцаха. Пусть это никого не удивляет. У Керолайн необыкновенная страсть к путешествиям в горы, к своеобразному альпинизму. После каждого визита в Арцах она непременно осваивала, прежде всего преодолевая себя, все новые и новые маршруты. Одновременно осваивала, уже не только для себя, свою бесконечную любовь к Арцаху. Такова дорогая моему сердцу сестра. Такова Баронесса КОКС, которую незабвенный Андрей Сахаров называл Женщиной Мира.
P.S. - РАССКАЗЫВАТЬ О КЕРОЛАЙН КОКС И ЕЕ ВИЗИТАХ В КАРАБАХ МОЖНО ОЧЕНЬ ДОЛГО, - сказал нам Зорий Балаян, когда мы, собрав материал, уже прощались. – Просто… газетной площади не хватит. Но один неполный мой рассказ все-таки попрошу поместить в ваш обзор обязательно. Смысл его в простой формуле, которую я всегда привожу в подобных случаях: цена любви – любовь.
…Весной 1994 года Кокс в очередной раз посетила Арцах. На сей раз привезла с собой целую группу специалистов по разминированию. Ей стало известно, что на освобожденных территориях нередко взрываются на минах крестьяне, машины и даже коровы. И Кокс пригласила специалистов по разминированию, которые прославились тем, что спасли тысячи и тысячи жизней во Вьетнаме, Камбодже, Лаосе.
И вот вместе с ними и моим поистине фронтовым другом и бессменным командиром отряда вертолетчиков Сергеем Ванцяном и легендарным хирургом Валерием Марутяном мы из Еревана летим в Степанакерт. Погода подходящая. Летная. Однако приземлились мы на вершине горы, откуда открывалась волшебная панорама Арцаха. Ни сама баронесса, ни ее новая команда не знали, чего ради приземлился вертолет именно тут, на вершине горы.
Дело же было в том, что на этой самой вершине горы, в том самом месте, откуда зимой 1992 года Кокс совершила свой легендарный пеший переход в сторону Степанакерта, накануне был установлен базальтовый камень с надписью на трех языках: "Тропа Кокс". Когда спустились с вертолета, вдруг кто-то из гостей громко прокричал на все голубое небо: "Тропа Кокс!" Все бросились к нему. Последней подошла Керолайн, ничего не понимая. Через минуту я увидел, какое у нее счастливое лицо. Долго стояла она молча у камня с ее именем. Перевела взгляд на меня. Широко улыбнулась. И бросилась всех обнимать…
Мы стрельнули в гандзасарское небо шампанским. Поздравляли второго спикера палаты лордов Великобритании, которая, не скрывая радости, громко сказала: "Я безмерно счастлива, что на земле у меня есть своя тропа".
ИАА "Де-факто"