Константинопольский патриарх Варфоломей, вернувшийся 27 июля на родину в Турцию из своего неожиданного и загадочного отпуска, постепенно входит в рабочий ритм. Он посещает церковные службы и встречается с прихожанами. Варфоломей делает все, чтобы подчеркнуть обыденность происходящего, как будто и не было в Турции попытки государственного переворота в ночь с 15 на 16 июля, как будто патриарх спешно не вылетел из страны на Запад за несколько часов до того, как мятежники блокировали аэропорт Стамбула.
Но Турция, куда обратно прилетел Варфоломей, меняется на глазах. Несостоявшийся путч потряс все слои общества, и оно начинает фрагментироваться, выявляются нюансы поведения, переосмысляются и заново расставляются приоритеты. В конечном итоге эта волна, которая сразу же всколыхнула власть, армию и правоохранительные органы, судебную систему, докатилась до средств массовой информации, школ и университетов. Можно ожидать, что вскоре она дойдет и до Церкви. Константинопольский патриархат — далеко не самое массовое представительство христиан в Турции, однако в силу его собственного позиционирования и амбиций, судя по всему, пристальный взгляд Анкары устремится, если уже не устремился, на Фанар в числе первых.
Исторически сложилось, что в Турции еще со времен Османской империи от христиан ждут повышенной лояльности. А когда ожидания не оправдываются, заканчивается это плохо как лично для церковных сановников (восстание этеристов — греческая война за независимость),так в худшем случае и для целых народов (Геноцид армян и ассирийцев). Аналитик греческого Центра международного стратегического анализа KEDISA Константинос Эфтимиу предполагает нечто подобное и на сей раз. По его словам, «июльский путч» обнажил сложность геополитического сражения между Западом и Востоком. Как Церковь участвует в этих играх и в чем заключается роль Константинопольского патриархата? «Нетрудно сделать предположение, что Москва считает, будто Запад контролирует один из традиционно важных геополитических центров в регионе — Стамбул, — пишет аналитик. — Если мы свяжем воедино то, что в ночь переворота патриарха Варфоломей был в Словении, а не в Стамбуле, все становится сложнее. Известно, что отношения по линии Варфоломей — Фетхуллах Гюлен больше, чем мы думаем. С другой стороны, контакты между Варфоломеем и Россией ограничены».
Отсюда, делает вывод Константинос Эфтимиу, можно прийти к следующему выводу. Если о неудавшемся военном перевороте турецкий президент Реджеп Эрдоган знал от русских, если Москва предоставила ему эту информацию, то Россия фактически приблизилась «к своей вечной цели — получить контроль над Вселенской патриархией в Константинополе или передать его Москве». При этом есть дальний прицел: если Константинопольский патриархат действительно проевропейски ориентирован, то Россия в таком случае получит возможность через Турцию уменьшить роль западной геополитической игры в регионе, что станет «одним из самых опасных стратегических маневров после украинского кризиса». Тогда, считает эксперт, становится понятно, почему корабли НАТО «в целях предотвращения кризиса беженцев» пришли в Эгейское море, после нескольких лет жесткой экономии со стороны Афин правительство США четко указало на необходимость значительного ослабления размера греческого национального долга — Греция становится ключевым элементом для поддержания Западом равновесия в регионе.
Что в таком случае ждет Константинопольский патриархат?
Западный мир знает его под именем «экуменистического», то есть Вселенского, в то время как для Турецкой республики он остается «греческим» и «стамбульским». После неудачной попытки Фанара в 1920-х годах сыграть на стороне оккупантов из Антанты и Афин, что вызвало депортацию большей части его паствы в Грецию, сегодня среди 250 тысяч христиан Турции на долю Константинопольского патриархата, по некоторым оценкам, приходится не более 3 тысяч человек. Однако Фанар до сих пор мог предлагать Анкаре эксклюзивную услугу. Его епархии и приходы развернуты по всему миру. Если на Ближнем Востоке турецкие власти проводили самостоятельную политику и не особо нуждались в дополнительной подпорке Константинопольского патриархата, то на Западе — в США и Европе, в частности Германии, Австрии и Франции — тот же патриарх Варфоломей, пока Турция декларировала свое устремление стать членом Евросоюза, выступал союзником евроинтеграционного курса Анкары.
Такая Турция, которую в последние годы символизировал не сколько Эрдоган, столько отправленный в отставку в мае этого года премьер Ахмет Давутоглу, рассоривший страну почти со всеми своими соседями и сделавший ставку на Западную Европу, могла позволить себе Константинопольский патриархат, который: а) испортил отношения с сирийцами в лице Антиохийского патриархата, обвиняемого в поддержке президента Сирии Башара Асада; б) игнорировал потребности единственной православной Церкви в Закавказье — Грузинской; в) на Балканах делал неоднозначные шаги, вызывавшие напряженность в отношениях между Сербским и Румынским патриархатами, а также давил на Болгарскую православную церковь; г) провокационно вел себя на Украине по отношению к Русской православной церкви и Украинской православной церкви Московского патриархата. Однако сейчас Анкара выходит из изоляции, навязанной ей адептами исключительно прозападного курса и формирует новые направления во внешней политике. Так называемые «друзья» Турции ждут от нее, что она впадет в вульгарный исламизм, враждебно относящийся к иной вере, в первую очередь, христианской. Есть шанс доказать ошибочность этих надежд, перестроив работу с христианами, перестав замыкаться только на Фанар.
Судя по последним сообщениям, Анкара понимает это. Как передает австрийское католическое информагентство KATHPRESS, на днях посол Турции в Ватикане Мехмет Пачаджи сообщил, что его страна, пережившая мятеж, рассчитывает на поддержку Ватикана, упомянув в этой связи «250 мучеников демократии», убитых путчистами. Отвечая на вопрос о возможной посреднической роли Святого престола на фоне «международной критики президента Эрдогана» посол отметил, что если Ватикан выступит с инициативой по примирению, Турция будет это только приветствовать. Что касается части пути для Константинопольского патриархата, то, на наш взгляд, достаточно будет, если Фанар начнет думать на турецком и греческом, а не английском и немецком. В таком случае есть возможность, что Константинопольский патриархат станет объединительным элементом, Стамбульской церковью, первой среди равных, для всех христианских общин в Турции — и православных сирийцев, и для остающихся без внимания до сих пор православных из бывшего Советского Союза, и для Армянской апостольской и католической церкви, и непосредственно самих католиков в подчинении Святого престола.
Вопрос в том, насколько способен окажется сделать домашнюю работу сам Фанар. В нем есть разные силы. Одни, как архиепископ Тельмисский Иов, который, побывав в конце июля сего года на церковных торжествах в Киеве, в интервью Религиозно-информационной службе Украины сделал спорное заявление, будто «территория Украины является канонической территорией Константинопольской церкви». Это вызвало недоуменную реакцию РПЦ, которая в лице заместителя председателя Отдела внешних церковных связей Московской патриархии отца Николая Балашова предположила, что «попытка отрицать легитимность воссоединения Киевской митрополии с Московским патриархатом скорее похожа на журналистскую выдумку, чем на ответственное заявление православного иерарха». Другие, как митрополит Прусский Елпидифор, выглядят более ответственно. Возможно, дело еще в том, что митрополит должен стать ректором семинарии и института православного богословия на острове Халки после согласования всех вопросов. Это подразумевает тесные контакты с турецкими властями, где проявленные дипломатичность, выдержанность и деликатность способствуют успеху. Но что касается того, будет ли новый курс прокладываться под руководством патриарха Варфоломея или его преемника, то это покажет только время.
Станислав Стремидловский, ИА REGNUM