Наверное, не надо быть лицензированным провидцем, чтобы предугадать примерные объемы той словесной воды, которая в форме комментариев, суждений, заявлений и других сотен тысяч капель мокрой аналитики прольется из шотландского рога изобилия на терминологическую пустыню крымского вопроса. Не надо быть дипломированным экстрасенсом, чтобы суметь заранее вычислить примерное месторасположение лужаек и трибун на разных географических параллелях, равно как и примерное количество установленных там микрофонов, сквозь сито которых и будет просачиваться громогласная параллель между намеченным на 18 сентября шотландским и прошедшим 16 марта крымским референдумами.
НЕУДИВИТЕЛЬНО, ЧТО ПЕРВЫЕ СРАВНЕНИЯ УЖЕ ОЗВУЧИВАЮТСЯ. Не далее как 10 сентября временно исполняющий обязанности главы крымской администрации Сергей Аксенов заявил, что в случае признания итогов референдума в Шотландии Европейский Союз должен автоматически признать итоги и крымского референдума тоже.
Но вот на какую деталь хочется обратить внимание: во всех заявлениях последних лет (независимо от того, идет ли речь о Шотландии, Восточном Тиморе, Крыме, Черногории, Южном Судане, Косово…) жонглирование терминами международного права производится сторонами по одному и тому же принципу: под обозначенный главный политический приоритет (первичная материя) подгоняются те или иные юридические положения международного права (вторичная материя), в результате чего образуется каша. Несмотря на то что все современные пути к признанию или непризнанию независимости – это очень и очень разные истории, тем не менее они приправляются одними и теми словами, красивый набор которых не в состоянии вобрать в себя и сконструировать весь спектр противоречий, дать ответы на все главные вопросы. Политическая эквилибристика сегодня серьезно хромает.
Единственным исключением является Карабах. Именно НКР наиболее полноценным, наиболее всеобъемлющим и убедительным образом вбирает в себя пестрый спектр всех исторических обоснований, всех нравственных аргументов и всех правовых положений на пути к независимости. Именно арцахский прецедент может в течение двух или максимум трех минут найти сто главных отличий между шотландским и крымским референдумами, между черногорским и косовским путями к независимости, между политическими сделками по вопросу Южного Судана и Восточного Тимора…
В аспекте развития современной конфликтологической мысли (особенно по части теории и практики достижения независимости) Карабах – ведущая мировая держава. Эксперты, профессионально занимающиеся конфликтами, если, конечно, они беспристрастны и непредвзяты в своих суждениях, не могут не согласиться с таким утверждением. Золотой ключик к потаенной дверце глобальных урегулирований находится именно в Арцахе, и если международное сообщество действительно искренне желает разрешения (с ориентацией на более или менее долгосрочную перспективу) всех межэтнических противостояний (в чем есть очень серьезные сомнения), то оно должно начинать процесс урегулирования с признания независимости НКР. Только после этого наступит определенная ясность: кто прав - кто виноват, кто справедлив - кто несправедлив, кто убедителен - кто неубедителен в том или ином споре. Ко всему прочему, НКР – это единственный субъект, который все еще рассматривается международным сообществом в границах откровенно чуждого с культурологической точки зрения и откровенно вражеского в военно-политическом аспекте государства.
КАК БЫ ЖЕСТКО СЕГОДНЯ НИ ПРОТИВОСТОЯЛИ ДРУГ ДРУГУ РОССИЯ И УКРАИНА, они исторически слитны и варятся в едином культурологическом котле, пусть даже со своими внутренними противоречиями. В аспекте интересов западных эквилибристов Крымский полуостров – это, конечно, не Бахчисарайский фонтан Пушкина, не ялтинские прогулки Чехова, не феодосийский прибой Айвазовского, не коктебельская дача Волошина, принимавшая в разные годы таких же непривлекательных, с точки зрения международного геополитического спроса, Булгакова, Гумилева, Цветаеву, Вересаева… Для среднестатистического западного обывателя перечисленные имена – совсем как гладкий черноморский штиль – ровным счетом ничего не значат, как, впрочем, мало о чем говорят и многие другие имена и события – героика Севастополя и Керчи, те же Артек и Аюдаг…
Между тем не только крымский вопрос, но и ситуацию со всеми конфликтами в мире необходимо рассматривать в том числе сквозь культурологическую призму. И тогда становится очевидным, что англичане и шотландцы с учетом даже всех различий являются очень близкими и родственными народами, носителями единой культурной традиции. Шотландцы Вальтер Скотт и Роберт Бернс почти в равной степени почитаются и англичанами. Такой же неотъемлемой частью английской культуры являются и другие шотландцы – геолог Чарльз Лайель, создатель классической электродинамики Джеймс Максвелл, виднейший представитель классической политэкономии Адам Смит, известнейшие писатели детективного и приключенческого жанров Артур Конан Дойль и Роберт Стивенсон, знаменитый актер Шон Коннери. Список можно продолжить.
Тем не менее – и в этом суть! - шотландцы все равно ставят вопрос о невозможности существования в одном государстве двух стран, иными словами, они ставят вопрос не о культурной, а о политической несовместимости.
Вопрос независимости или стремление отдельной исторической области к изменению своего политического статуса не сводится к одной культурной, цивилизационной и исторической несовместимости, несочетаемости, некоммуникабельности, взаимной неусвояемости близких и родственных народов, таких как русские и украинцы, англичане и шотландцы. Проблема значительно глубже. Аналогичное можно сказать о чехах и словаках, о сербах и черногорцах, других народах, которые, будучи носителями единых или очень близких культурных традиций, часто носителями одного и того же языка и жителями одной и той же культурологической среды обитания, предпочитают тем не менее жить политически раздельной жизнью.
НА ОСЕНЬ ЗАПЛАНИРОВАН РЕФЕРЕНДУМ О НЕЗАВИСИМОСТИ В КАТАЛОНИИ. Но и в этом случае проблемы культурной несовместимости не существует. Достаточно перечислить имена лишь некоторых каталонцев, которые считаются достоянием испанской культуры: Антонио Гауди, Сальвадор Дали, Хосе Карерас, Монсеррат Кабалье… Все они, безусловно, полностью интегрированы в испанскую культуру и находятся в ее авангарде. Однако и каталонцы желают жить политически самостоятельной жизнью.
Те же абхазы и грузины являются представителями одной и той же кавказской языковой семьи народов, у них очень много схожего, причем начиная с древнейших времен (единый обряд воздушного погребения и т.д.).
Единственным в мире политическим и историко-правовым субъектом, который, вопреки всему, все еще стоит на своей земле, но вместе с тем признается международным сообществом в границах откровенно враждебного ему и чуждого во всех без исключения отношениях государства, является Нагорно-Карабахская Республика. Поражает пассивность армянской дипломатии: ведь в числе прочих особенностей Арцаха крайне важно обратить внимание международного сообщества и на этот исключительный и даже вопиющий в своей исключительности фактор. Необходимо об этом заявлять постоянно и последовательно, со всех трибун и на всех широтах, пока эта его исключительность не станет очевидной для всех, пока у мира не вырастут мозоли на ушах.
Только после этого может встать вопрос о международном признании независимости НКР на основе проведенного почти четверть века назад референдума сколь безукоризненного юридически, столь и фактически забытого.
Арис Казинян, "Голос Армении"