Заявление сопредседателей Минской группы ОБСЕ относительно эксплуатации Степанакертского аэропорта многими было воспринято в качестве "официального разрешения" международных структур на полеты, а вместе с тем в качестве свидетельства о вынужденном согласии на то азербайджанских властей.
Как известно, в подытоживающем свой региональный визит заявлении дипломаты специально затронули и эту щепетильную тему: "Сопредседатели получили заверение сторон о том, что они отвергают любое применение силы против гражданских воздушных судов или угрозу ее применения, будут решать спорные вопросы посредством дипломатических шагов и воздерживаться от политизации данной темы. Сопредседатели вновь подтвердили, что деятельность данного (степанакертского. – "ГА") аэропорта не может быть использована с целью поддержки действий, направленных на изменение статуса Нагорного Карабаха, и призвали стороны действовать в рамках международного права и в соответствии с текущей практикой полетов над своими территориями".
Напомним, что в начале июня глава аппарата Управления гражданской авиации НКР Тигран Габриелян заявил о том, что Степанакертский аэропорт будет сдан в эксплуатацию летом текущего года. 6 июля баллотирующийся на второй президентский срок Бако Саакян в ходе своей избирательной кампании также коснулся этой темы, отметив, что благодаря хорошим специалистам за короткий срок реконструирован и модернизирован аэропорт столицы НКР, а также построен новый пассажирский терминал. То есть по всему было видно, что перспектива скорой эксплуатации аэропорта достаточно велика. Последнее же заявление сопредседателей еще более повысило вероятность такой перспективы.
Мы, конечно, не располагаем данными о переговорах между сопредседателями и азербайджанским руководством по вопросу эксплуатации аэропорта. Нужно полагать, что они протекали не очень гладко: Баку достаточно долго высказывал свое категорическое несогласие. В начале июня азербайджанские информационные каналы все еще называли армянские заявления блефом и от имени разных официальных и неофициальных лиц обещали принять соответствующие меры в случае нарушения армянскими лайнерами воздушного пространства Азербайджана, коим они считают и небо над Арцахом.
В течение последних четырех недель азербайджанские агентства ничего подобного уже не передавали и, видимо, занимали выжидающую позицию. Так или иначе, но посредникам, похоже, удалось договориться с азербайджанским руководством. Здесь есть два взаимосвязанных аспекта, на которые хочется обратить внимание, даже вне зависимости от нашей неосведомленности на предмет деталей переговоров.
Во-первых, Азербайджан и Турция сами поддерживают железнодорожную блокаду Нагорного Карабаха и Республики Армения, причем в течение более двадцати лет. Очевидно также, что блокада установилась еще задолго до коренного перелома в ходе боевых действий, соответственно абсолютно не связана с тиражируемым Баку пресловутым тезисом о том, что "она стала нашим ответом на оккупацию азербайджанских земель". Такова реальность, и думается, что этот немаловажный фактор в той или иной форме был все же использован посредниками в ходе переговоров, особенно с учетом того, что поддерживаемая тандемом блокада (два члена Совета Европы блокируют третьего) не имеет аналогов на всем политическом пространстве современной Европы. Но и преувеличивать значение данного фактора, к сожалению, тоже не стоит, так как в течение тех же двадцати лет международным сообществом не была дана однозначная и жесткая оценка произволу и безобразию. Скорее всего, "блокадная тема" была востребована сопредседателями в качестве удобного механизма если не дипломатического давления, то убеждения.
Во-вторых, заторможенный процесс по урегулированию карабахской проблемы объективно нуждается в каком-то резонансном сдвиге. В условиях полной противоположности позиций сторон и отсутствия всякого намека на взаимопонимание по базовым пунктам открытие аэропорта в Степанакерте вполне может претендовать именно на такой резонансный сдвиг и создать иллюзию активной и продуктивной работы посреднической миссии. Ведь, с одной стороны, армяне уже по определению не могут не быть довольны эксплуатацией аэропорта, а азербайджанцы могут использовать "свое согласие" в дипломатических целях, заявляя с международных трибун о своей генетической предрасположенности к толерантному мышлению. По всей вероятности, именно в таком контексте и была воспринята азербайджанскими властями в переговорах перспектива эксплуатации аэропорта, тем более что сами они (власти) никак не влияют (да и не могут влиять) на внутреннюю жизнь НКР. Думается, так оно и будет: эксплуатацию аэропорта власти этой республики станут представлять в контексте "шага доброй воли", трубить на весь мир, что "без нашего согласия аэропорт не состоялся бы", и приводить все это в качестве доказательства собственной толерантности и готовности уважать права всех народов. Иными словами, наращивать свой дипломатический арсенал.
Это приемлемый для руководства соседней республики расклад, причем не только потому, что оно реально находится "вне игры". Если развивать тему глубже, то становится ясно, что озвучиваемые до поры до времени азербайджанские угрозы относительно принятия "ответных мер в случае нарушения воздушных границ" лишены правовых оснований ввиду отсутствия самих границ. Отметим, что воздушная граница – это воображаемая поверхность, проходящая по линии государственной границы перпендикулярно земной поверхности.
Государственной же границы между странами к настоящему моменту не существует. Она устанавливается на основе договоров между сопредельными государствами, в ходе поэтапной делимитации и демаркации контуров, выбранных по итогам переговоров между комиссиями, представляющими интересы сопредельных стран. Ничего подобного в нашем случае нет. Более того, делимитация границы предполагает определение общего положения и направления государственной границы между сопредельными государствами путем прямых переговоров, причем постановления о делимитации обычно являются составной частью мирных договоров или специальных соглашений об установлении или изменении государственных границ. До этого также очень и очень далеко.
Вообще оформление и признание границ - кропотливый процесс, связанный уже с определением политического статуса соседних земель. В ходе делимитации договаривающиеся стороны составляют (сначала на карте, без проведения полевых работ) описание прохождения линии границы, которое часто становится самостоятельной статьей в самом договоре или в приложении к нему. Материалы делимитации служат основанием для последующего этапа определения границы – проводимых на местности полевых работ (демаркации), то есть проведения линии государственной границы посредством специальных обозначений и пограничных знаков.
Конечно, не все границы между современными государствами (особенно новыми, как, например, бывшие советские республики) делимитированы и демаркированы. Но тем не менее они признаются на уровне де-факто, причем именно сопредельными государствами (до окончательного оформления на уровне де-юре). Это принципиальный момент. Свидетельством двустороннего признания контуров таких границ являются, например, так называемые пограничные переходы - специально оборудованные пункты пропуска через государственную границу людей, транспортных средств и товаров и осуществляющие полноценный контроль (пограничный, таможенный, транспортный, санитарно-карантинный, фитосанитарный и ветеринарный).
В нашем случае ничего подобного нет, и страны разделены не государственными границами, не "пограничными переходами", а линией соприкосновения, восточнее и западнее которой протекает внутренняя жизнь каждого из политических субъектов. Таким образом, эксплуатация Степанакертского аэропорта – это внутреннее дело НКР, точно так же, как, например, автомобильный маршрут Ереван - Степанакерт является внутренним делом двух армянских республик (в конце концов, воздушная граница – это поверхность, проходящая по линии государственной границы перпендикулярно земной поверхности).
"Голос Армении"