О работе духа, ведущей к спасению наций, к восстановлению интереса к народной культуре, говорили великие варпет Комитас и поэт Федерико Гарсия Лорка. Действительно, история и культура Армении и Испании имеет не только близость, но и единые эпизоды. Ряд из них в поэтической и философской форме выразил армянский поэт, прозаик и мыслитель Костан Зарян (1885-1969).
Роман-эссе «Испания» был переиздан в Ереване в 2003 году в переводе с армянского Ирины Карумян. Предисловие и примечания сделаны Юрием Хачатряном. Книга была издана по инициативе Генриха Игитяна, а спонсором издания стал Роберт Элибекян.
«Испания» - первая книга Костана Заряна в серии «Страны и Боги». Как пишет автор предисловия, «Испания» - это и путевые заметки, и дневник писателя, и художественный вымысел, и чудесное сочетание-целостность философских художественных, исторических, культурологических, искусствоведческих размышлений, преподнесенных в виде изысканного художественного эссе».
Также из предисловия узнаем, что Костан Зарян творил в глубоком сознании того, что армянская словесность – одна из предоснов мировой культуры, и все его творчество пронизано ощущением и создано этой концепцией.
Различая первичные цивилизации, он неизменно отмечает три первоначальных вида творчески созидательного человека – Тибетский человек, Араратский человек и Средиземноморский человек. И писатель отдает предпочтение Араратскому человеку, который, он считает, стоит ближе к современной цивилизации, то есть к праосновам христианской цивилизации.
«Испанию» Костан Хачатурович писал для своих детей. Но в этом посвящении мы слышим и отзвук поучений Владимира Мономаха. Чада – это вся нация, в данном случае, армянская. В романе 25 глав, они об армяно-испанских параллелях, но не только. В блистательной, поэтической форме Зарян выражает кредо своей жизни через описание фигур Эль Греко, Веласкеса, Гойи. Отдельной главной является испанская легенда «Царь Армении Левон».
Зарян встречается с директором библиотеки Мадрида, говорят о его стихах и армянской истории. То ли в шутку, то ли всерьез автор пишет о том, что после получаса разговора они становятся друзьями и этот библиотекарь, высокий, холеный, с широким римским лицом, полностью успокаивается, потому что убеждается, что армянин не явился требовать наследство Левона Пятого.
Неторопливо льется этот рассказ о том, как к 1383 году Сьерра-Невада стала обширной пустыней вокруг разрушенной крепости Мадрид. Зимой – бураны и вьюги, летом – огонь и пыль. На отнятые у арабов земли смотрели завистливыми глазами. Борьба за них была долгой и безжалостной. На каждом клочке стоял какой-нибудь кровавый памятник. И в стране, находившейся в состоянии хаоса, Хуан Первый стал наводить порядок. Его прекрасно организованная армия очистила Испанию от внутренних врагов.
В 1382 году его постигло горе. Он только что подписал мир с Португалией, когда из Мадрида пришло известие, что его юная жена Леонора, произведя на свет дитя женского пола, скончалась от кровотечения. Хуан собирается в Мадрид, чтобы торжественно перенести тело в Толедо и похоронить в часовне. Во время остановки в Медине дель Кампо перед ним предстают рыцарь и монах.
- Великий царь, мы, слуги Христовы, прибыли из страны Вавилоновой от имени страдающего в неволе армянского царя.
Первым заговорил монах униатского ордена со впалыми щеками. Его большие глаза были полны страдания, голос дрожал от волнения. В словах его вульгарной латыни, которые переводил доминиканский монах, бились волны горя и выли неумолимые ветры. С необъятных полей восточного мира поднимался великий вопль. Нагрянули дикие племена, разрушили города, сожгли деревни, обратили в пепел государства.
И рыдания прервали речь монаха:
- Помогите, помогите, pro Deo et Ecclesia! (Во имя Бога и церкви (лат.)
Затем преклонил колено, положив левую руку на меч, высокий рыжебородый рыцарь в черной мантии, с красным крестом на груди. Его густой низкий голос звучал громко и выразительно. Он поведал королю, при каких обстоятельствах исчезло Армянское Киликийское царство на берегу Средиземного моря. Рассказал о том, как царь армянский, в чьих жилах текла благородная кровь Лусиньянов, после неравных боев, «во время святой ортодоксальной христианской церкви», попал в руки Soldan-a (султана (старокастильский) и переносит неописуемые страдания. Тщетно ждал он вмешательства христианских государей, с которыми армянские рыцари выступали совместно в героических Крестовых походах во имя освобождения Гроба Господня, и тщетно они обращались к владыкам других стран, чтобы они помогли попавшему в беду царю, который мечтает о возвращении своих земель и новой борьбе во имя Святой Троицы. И вот, прослышав об отважном, благородном и могущественном короле Кастилии, чье христианское благочестие известно всему миру, царь армянский поручил им просить и молить его прийти ему на помощь, вызволить из рук неверных и спасти христианскую честь.
Король Кастилии приказал немедленно направить послов к султану неверных для спасения христианского царя. Он не очень представлял себе, где находится этот могущественный султан-варвар, над какой страной он властвует и что это за страна, называемая Арменией. Он только смутно знал, что на Востоке существует какая-то страна Вавилония, о которой говорится в Библии и вблизи которой находится Иерусалим, могила Христа, страна магов. Но в глубине души Хуан был уверен, что обращение послов продиктовано Божественной волей.
Опять же с большой иронией представляет рассказчик саму мелодраматическую сцену. Хуан Первый в величественной позе, как приличествует актеру, играющему роль шекспировского короля, восседает на троне, окруженный грандами в роскошных одеяниях и слугами. Левон Пятый, которого неизвестно откуда появившегося позже гравюры изобразили похожим на объевшегося епископа, - толстощеким, широкоплечим, бородатым и с восточной чалмой на голове, но которого в этих условиях следовало бы скорей вообразить худым и измученным, аристократичным и бледным, - едва увидев Хуана, падает на землю, припадает к ногам короля и, вытянув губы, тщится поцеловать ему ноги. Но, растроганный этой душещипательной сценой, великодушный и добрый Хуан молниеносно вскакивает с трона и поднимает жалкого Левона, показав тем самым, говорят испанские историки, что «если он его вызволил из злых рук, это вовсе не означает, что хотел видеть его жалким и униженным».
Некоторые страницы повествования посвящены близости пейзажа Армении и Испании. В обеих странах пейзаж больше небо, чем земля. Как и Армения, Испания залита солнцем.
«Здесь беспредельность не чистая, отвлеченная метафизическая идея, а видимая, замешанная на небесном освещении реальность, лучеиспускающая атмосфера, в которой человек ходит, всем телом омытый солнцем».
Как и армянин, испанец «умеет также вкушать тончайшие сорта вод. Вода, идущая из сердца страны, прохладная вода!... Вино копит в себе тепло больших солнц и прохладу земли, которая процедила вино и дала ему силу, в то время как вода, сконцентрировав в себе ту же прохладу в ее естественном и нетронутом виде, забирает у неба только свет, алмазный блеск и ту ясность, которая свойственна раннему утру и играющему в ветвях дерева зефиру».
Зарян описывает, что продавец воды в Гранаде, aguador, должен быть в своем роде гением. Случайный продавец, безработный ремесленник, прибегнувший к этому занятию, «ничего в этом не смыслит». Подлинный агуадор душою чует жаждущего человека, подоспевает в нужный момент, и только когда видит, что вокруг нет жаждущих, выкрикивает свой товар и делает это так, что у людей разгорается аппетит.
«Мы, армяне, - продолжает Зарян, - тоже умеем говорить о своей воде со всей компетентностью. Родник Муса моего родного края, родник Бюльбюль и тот прохладный и чистый кристалл, который мой дед в свое время провел в город…»
Отойдя от романа «Испания», вспомним замечательный фильм режиссера Армана Манаряна «Родник Эгнар» (1970), где Сос Саркисян сыграл действительно жившего в Гюмри мастера Мкртыча. В память о своей неверной жене он сооружает родник, но вода из него льется только для него.
Или вспомним диалог героев «Мимино» Георгия Данелия, где герой Фрунзика Мкртчяна говорит: «У нас вода в Дилижане занимает второе место в мире!»
Так, писатель, мыслитель, изучивший большое количество мировых культур, призывает свой народ изучать не Богов не только своего народа, но и других наций. Так как только в сравнительном анализе человек лучше постигает свою жизнь. Так он подвергается духовному и умственному испытанию.
А пошлый и посредственный человек, напротив, боится сравнивать свою индивидуальность с другими, он лишен способности метемпсихоза, transmigration, этого высшего вида спорта. «Замкнутый, укрывшийся за стенами дешевых идей, для возведения которых он не сделал никаких усилий и паразитически живет за их счет, он тщится навязать свою пошлость как свое священное право, и свое право – как священную пошлость».
Эти два человеческих типа, по мнению Заряна, повсюду находятся в борьбе.
Валерия Олюнина, ведущий научный сотрудник Института политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона