"Человек должен быть свободным", - говорит в интервью Перч Арменакович. Наша беседа состоялась в уютном доме Перча Арменаковича за чашкой ароматного кофе. Не дожидаясь первого вопроса, Перч Арменакович сказал:
- Обычно людям моего возраста задают вопрос: "Вы чувствуете ваши годы?" Отвечаю: "Мне 75 лет, и эти цифры говорят сами за себя". Что касается того, счастлив ли я, скажу так: "В общем - да. Я всю жизнь занимался любимым делом и никогда не изменял своим принципам. А счастливым все время человек быть не может. Счастье - это короткие периоды, и каждый человек по-своему его воспринимает. А вот об одном обстоятельстве, от которого всю жизнь мне становится грустно, скажу. Вернувшись в 10-летнем возрасте на свою историческую Родину вместе с родителями, я оказался здесь один. Все наши близкие родственники, включая моих любимых бабушек и дедушек, остались за границей. Я очень любил наших родственников и сегодня вспоминаю о них с большой теплотой и ностальгией.
- Обычно люди искусства очень тонко и точно чувствуют время, острее других реагируют на проблемы общества...
- Раффи писал: "Во время войны Северной и Южной Америки победу одержала книга "Хижина дяди Тома". Уважаемый мною писатель имел в виду, конечно же, силу слова. Литература должна иметь выход в мир, и в этом армянская литература исключением не является. Писать только для армянского читателя недостаточно. Нас должны знать во всем мире. В отличие от многих своих современников, любимый мною поэт Паруйр Севак смог "вырваться".
- А вы смогли "вырваться"?
- Когда я начал писать, меня окрестили "англо-американским десантом". Слава богу, это было не в 1937 году, потому что я в итоге мог бы оказаться в местах не столь отдаленных и мы вряд ли сегодня бы беседовали. Впрочем, назвавший меня "десантом" в некотором смысле был прав, ибо я всегда хотел писать не только для армянского народа, но и для других.
Я вырос на произведениях Чехова и Мопассана. Это мои самые любимые писатели, для меня на первом месте Толстой, Достоевский, Чехов, Гоголь. Это четыре глыбы, целый океан. Все они являются всемирным достоянием. Но здесь есть одно "но". Писатель, обращающийся к общечеловеческим ценностям, должен непременно основываться на национальной идеологии. Фундамент, стержень любого произведения должен быть глубоко национальным.
- А когда вы начали писать?
- В 1956 году, когда я учился в 10-м классе, вышел в свет мой первый сборник рассказов. Наири Зарьян написал рецензию, в которой отметил, что некоторые рассказы сделали бы честь даже маститому писателю. После выхода книги официальные литературные круги ополчилась на меня. Вот тогда в газете "Советакан Айастан" меня публично обозвали "десантом западноевропейской литературы", писателем, "оторвавшимся от родных корней".
- ???
- Моя "вина" заключалась в том, что впоследствии Паруйр Севак сформулировал как "смотреть в том же направлении, по которому двигается мировое искусство", то есть чтобы национальное звучало в контексте мирового искусства.
- Вы всегда подчеркиваете, что человек, и в частности человек искусства, должен быть свободным. Что, на ваш взгляд, означает свобода?
- Прежде всего свобода должна быть внутренней. В советское время были диссиденты, но были и свободные люди. Это та порода людей, которые никогда, ни при каких обстоятельствах не изменяют своим принципам, мировоззрению и имеют внутренний нравственный стержень.
- А можете вы назвать свободных людей?
- Паруйр Севак, Гурген Маари, Агаси Айвазян.
- Великого Достоевского как-то спросили, какую книгу хотели бы с собой забрать на тот свет? Он ответил: "Дон-Кихот". А что взяли бы вы?
- Я немного жадный и взял бы три книги: "Храбрый Назар" Дереника Демирчяна, "Высокочтимые попрошайки" Акопа Пароняна и "Товарищ Панджуни" Ерванда Отяна.
- Кстати, книга Сервантеса "Дон-Кихот" является любимой книгой 100 известных писателей мира. Вы так не считаете?
- Я бы назвал любимым четверостишие великого Туманяна:
Приснилось, что овца мне говорит:
"Пускай Господь твое дитя хранит,
Но вспомни: был ли сладок мой ягненок?
Его убив и съев, ты был ли сыт?"
- Знаменитого актера спросили: почему вы больше не снимаетесь в кино? Он ответил: "Все, что хотел, я уже сказал". А вы уже все сказали?
- Все сказать невозможно. Всегда есть о чем подумать и написать. Вы не задавались вопросом, почему в мире так много книг? А я знаю. Потому что книга - это как наша Вселенная, она бесконечна. Человечество ищет посредством книг смысл жизни, но до сих пор не нашло. Я думаю, что этого и не надо. Смысл жизни - в самой жизни. Она не хорошая и не плохая, она такая, какая есть. Мопассан говорил: "Жизнь не такая хорошая или плохая, как нам кажется".
- Г-н Зейтунцян, какой вы хотели бы видеть Армению?
- Я мечтаю видеть Армению благополучной страной. Независимость - это прежде всего свобода, превыше которой для народа ничего нет. Но, к сожалению, наш народ не полюбил свою независимость. И в этом я виню аодовские власти. Это они посеяли семена безнравственности и беззакония, от которых мы до сих пор не можем избавиться. Какой ставишь фундамент - таким и будет здание.
- Получается, что причина разочарований кроется в беззаконии?
- Разумеется. Я говорил о нравственности, а она зависит от верховенства закона. Именно диктатура закона обеспечивает нравственный климат в стране. Именно из-за этого уезжали и уезжают наши соотечественники.
- Некоторые считают, что причины эмиграции в том, что армяне любят жить на чужбине и на одном месте долго быть не могут...
- Это неправда. Ни одна нация в мире так не привязана к родному очагу, как армяне. Создайте минимальные условия - и армянин никогда не уедет из страны.
- Как вы думаете, почему сегодня многие испытывают ностальгию по советским временам?
- Причина та же. Сложилась парадоксальная ситуация: люди скучают по тоталитарной эпохе, где не было свободы, потому что задыхаются в сегодняшней атмосфере.
- Можно ли исправить положение?
- Можно и нужно. Недавно президент Серж Саргсян совершенно справедливо заявил, что в стране сложилась затхлая атмосфера и этому необходимо положить конец. Полностью с ним согласен. Сегодня от руководства страны зависит многое. Но для искоренения этих недостатков следует проявить политическую волю, чего, увы, я пока не вижу.
Тигран МИРЗОЯН, "Голос Армении"