12 ноября в Краснодаре состоялась премьера художественного фильма «Рассвет над озером Ван». Премьера организована Конгрессом Армянской Молодежи Кубани (КАМК) при непосредственной поддержке Пашковского Армянского Культурного Центра (ПАКЦ) и финансовой помощи спонсоров. Предваряя рассказ о фильме, скажем, что поздравляем всех, кто участвовал в организации показа и надеемся, что проект с кинопоказами будет развиваться дальше. Это жизненно необходимо для армянства как Краснодара и Кубани, так и России в целом.
Начну с того, что «Рассвет над Ваном» стоит посмотреть каждому армянину и не только из-за идеи, заложенной в фильме режиссеров Артака Игитяна и Ваана Степаняна. Проникновенная игра армянского актера Карена Джангирова задала фильму столь высокую планку, что смотрится он на одном дыхании. И не вздохнешь полной грудью, ведь тогда польются слезы, и, не переставая будут идти, мешая дальнейшему просмотру. Колючий и трогательный, живой и еле передвигающий ноги старик в блестящей игре Карена Джангирова. Без старика, нет «Рассвета…». Это четко прослеживается, в том числе, и в сюжетной линии. Всклокоченные седые волосы кажется никогда и не прилаживаются, такие же неуправляемые как и сам старик, бросающий каждый год, как перчатку дуэлянт, свой протест турецкому варварству. Эпический образ, вобравший в себя кусочек каждого армянина.
Национальная черта нашего народа - умение шутить. Этого не отнять. Как бы ни было тяжко, какая тоска бы ни снедала нас изнутри, мы не перестаем подтрунивать, как и старик, над собой, жизнью, обстоятельствами. Самое страшное в жизни 80-летнего Гарабеда Памбукчяна уже случилось - геноцид, приведший его мать на чужбину и предательство сына. Гарабед доживает свой век в Доме престарелых. В армянском Доме, где содержание, скорее всего, не из дешевых, а следовательно и уход, и все сопутствующее здесь на высоком уровне. Только вот небольшой штрих: голодный старик в предвкушении армянской толмы готов ждать несколько часов кряду, пока приготовят. Это четкий штрих, говорящий о том, что Гарабеду в Доме престарелых - плохо. В целом, для него и вся Америка, словно Дом престарелых – чуждая…
Физически Гарабед производит впечатление человека, чье нутро рвется наружу, но тело за ним не поспевает. Сколько эмоций он может пережить за пять минут экранного времени: горечь, боль, гнев, а после подсмеиваться над внуком. В его немощном теле не теплится, горит жизнь и вместе с этим, вечным огнем - Память. Он пытается этим огнем если не зажечь сына и внука, то хотя бы опалить. Его боль – не боль одного человека, это боль многомиллионного армянства.
Каждый год 24 апреля Гарабед протестует перед посольством страны, взращенной на крови миллионов жертв. И каждый год его вызволяет сын из полицейского участка, платя наверняка не маленький штраф. На кадрах, где Гарабеда тащат полицейские, видно, что он в красном, еще одно иносказание, введенное авторами «Рассвета…»: красный – кровь. Позднее, тема крови возникнет еще: Гарабед поранился о разбитый бокал или стакан и вытер палец заранее приготовленным турецким флагом – завтра 24 апреля, Гарабед готовится.
Много символичных сцен в фильме – это и кровь армянская на турецком флаге, это и дерево, которое не цветет на чужбине, это и сравнение - турчанка и армянка: бесстыдство и скромность.
Познакомимся теперь с сыном Гарабеда. Он - бизнесмен, который по его же словам, если б стоял рядом со своим отцом, протестуя, то никогда не добился бы того благосостояния, которое есть у него на сегодняшний день. Касательно внука, все еще хуже - он может совершенно спокойно ухаживать за турчанкой, приводить ее в свой дом и даже тосковать по ней. Старик, узнав, что девушка внука - турчанка, скандалит с ним, выгоняя обоих. Идиллию в отношения семейства Памбукчянов вносит армянка из Еревана (невеста сына Гарабеда). За несколько часов присутствия в доме немолодого жениха, девушке удается невозможное – сын и внук решают забрать деда обратно домой. Здесь, на мой взгляд есть недоработка. В том, что сын любит отца сомнений нет, да и внук тоже. Средств на содержание отца в родном доме с соответствующим уходом, тоже, судя по всему, хватит. В этом и есть проблема - именно этот сын, именно этот внук никогда бы, как ни популярны Дома для престарелых в Америке, никогда бы не отказались от старика. И дело не в игре актеров, а в сценарных огрехах. Возможно, не хватило сил на раскрытие образов сына и внука. Весь запал ушел на Гарабеда Памбукчяна, который, по задумке авторов, своей смертью заставил переоценить их взгляд на жизнь. Мы знаем из слов отца, что протест Гарабеда он принял как эстафету: «Оставайся, - скажет он сыну накануне 24 апреля, - кто-то должен заплатить штраф за меня…». Лично мне в этом фильме не хватило последнего штриха – кадров с отцом, протестующим перед турецким посольством.
«Рассвет над Ваном», возможно в силу своей незавершенности, вскрыл и другие нарывы армянского общества. Часть нашей современной молодежи (меньшая ее часть), упорно называющая себя кавказцами и, тем самым, потакающая фальсификациям турков о том, что мы – пришлые на Армянском нагорье, не хочет помнить злодеяние, совершенное с их предками, с их историей, с их землей. Вопрос, заданный мною режиссеру после просмотра, казалось бы, не подходящий к моменту восторгов публики, как нельзя кстати высветил эту проблему. Прежде чем озвучить вопрос, поясню. Наша ошибка в том, что многие из нас стыдятся говорить о геноциде и об ответственности турок. Мы боимся, что нас сразу начнут упрекать в агрессивности. Сравним, чтобы стало понятнее. Когда идет речь о Холокосте евреев, никому и в голову не придет следом говорить, что немцы – хорошие, и молодое поколение невиновно. Факт Холокоста признан и сомнению не подлежит. Но когда речь о Геноциде армян, некоторые представители нашего народа тушуются, и не преминут высказаться о дружбе народов и глобализации. Вот и в фильме произошла некоторая, подчеркну, на мой субъективный взгляд, ошибка. Считаю, что турчанка здесь лишняя. Можно говорить о нашей боли, не показывая турок в таком ракурсе. Тем более, что турчанка в целом не вызывает неприятных эмоций. И даже старик, категорически воспротивившийся общению внука с ней, в последних кадрах фильма именно турчанке передает письмо-напутствие для сына и внука, и произносит слова о том, что «она не виновата». В этом и кроется серьезная погрешность. Не вызывающая негатива турчанка, некоторыми молодыми зрителями была воспринята как новое поколение европеизированных турков, которые не должны отвечать за зверства отцов.
Вопрос, заданный режиссеру фильма, звучал примерно так: «Почему армяне, говоря о геноциде, обязательно должны следом сказать, что турки не плохие? Почему, поднимая этот вопрос, мы не можем говорить о Геноциде армян как о преступлении, не приплетая следом «хороших турков»?». Вопрос не остался без внимания, но прямого ответа как такового не было. Завершая премьеру кто-то даже высказался по поводу того, что турчанка в фильме потому, что мы, армяне – не звери. Без комментариев. Этот вопрос как уже писалось, и вывел на поверхность мысли некоторых представителей нашей любимой молодежи. Девушка, выступившая следом, уже говорила о том, что она поддерживает режиссеров – не надо жить прошлым. И аплодисменты девушке в зале раздавались, отметим, не слабые. Такое восприятие фильма как раз и вышло из-за тех небольших, но существенных огрехов в сценарии.
Копнуть дальше, и не то услышим. Сегодня армянство живет в зоне постоянной информационной войны. И мы воюем не только против последствий создания образа «плохого армянина», но, к сожалению, и за души наших ребят. Поэтому, позиция, касательно такой серьезной темы, должна быть обозначена четко и ясно. Без лишних сантиментов вроде: но ведь они (современные турки) не виноваты! Вопрос, насколько современные турки виновны или нет, между прочим, спорный, учитывая, продолжающуюся уже двадцатый год блокаду Армении, угнетенное положение армян в современной Турции и многое другое. Но мы говорим о конкретном преступлении. И каждый деятель культуры, кто участвует в этом, при всем своем таланте (речь о режиссерах), говоря о такой болезненной теме, ставя серьезнейшие вопросы перед армянским обществом, должен предугадать с какой публикой он может иметь дело.
P.S.: На пресс-конференции в связи с показом фильма в ереванском кинотеатре «Москва», отвечая на вопрос журналиста об участии в фильме турецкой актрисы Гюниши Зан, сценарист фильма Армен Ватьян ответил: «Гюниши Зан заранее ознакомилась со сценарием и прекрасно знала, о чем фильм. Она верит, что не за горами тот день, когда наладятся отношения между нашими странами и народами. И ей очень бы хотелось, чтобы концовка фильма была как бы надеждой на то, что наши народы осилят этот барьер и сумеют перешагнуть через него».
Не знаю, насколько смогут наши потомки перешагнуть этот «барьер», но уверена, что говорить об этом надо будет в случае, если Турция признает Геноцид армян и за этим последуют действенные шаги, которые включают в себя, в том числе, и восстановление армянского контроля над Западной Арменией, находящейся в турецкой оккупации. Поэтому, когда сегодня речь идет о преодолении барьеров, то выглядит примерно так: мы, армяне, говорим - был Геноцид, турки отбиваются – геноцида не было. В этом случае непонятно, какой барьер надо преодолеть и кому? Тем армянам, кто борется за признание Геноцида армян? Тогда, причем здесь барьер? О чем речь? О любви или не любви к туркам? Что за барьер? Жертва, у которой вырезали всю семью и ограбили, вышвырнув на улицу, должна пытаться понять палача?
Говоря о Геноциде армян, все армянство должно иметь одну-единственную позицию, основывающуюся на произошедшей трагедии. Эта позиция не имеет ничего общего с агрессией. Наверное, некоторым представителям нашего народа лучше не касаться темы геноцида, если им, кроме того, что «нам больно», и надо «преодолеть барьеры между народами» (одной этой фразой идет уравнивание палача и жертвы), сказать нечего.
Но сегодня мы – не жертвы, у нас есть свое национальное государство, которое, преодолевая многие трудности, подошло именно к этой позиции. И всем надо понимать, что говоря о трагедии нашего народа, мы не призываем хвататься за оружие. Мы призываем восстановить справедливость. И мировое сообщество должно, преодолевая собственные «штампы» в этом вопросе, возникшие не только с турецкой, но, к сожаленью, и с нашей помощью, понять, что стремление к восстановлению справедливости, не есть призыв к агрессии, а есть призыв к очищению нации, совершившей в начале ХХ века самое страшное злодеяние в истории человечества, которое можно было придумать.
Ева ЛУСИНОВА