После Второй мировой войны на фоне реакции США и других великих держав на геноцид евреев, когда главные нацистские преступники были казнены, несправедливость в отношении армянского народа стала особенно вопиющей. Стремление разбудить совесть международного сообщества породило в 1970-1980гг. серию убийств турецких дипломатов и других представителей турецкого государства, совершенных членами Секретной армии освобождения Армении и других организаций.
Для получения более полной картины опишем еще один судебный процесс - в Экс-ан-Провансе (департамент Буш-дю-Рон) на юге Франции, проходивший 22-23 января 1982г. по делу французского гражданина Макса Грайра Килинджяна, обвинявшегося в соучастии в посягательстве на убийство посла Турции в Берне Догана Тюркмена 6 февраля 1980г.
В отличие от случаев самосуда, объектом которого были непосредственные организаторы и исполнители Геноцида армян, эти убийства представителей турецкого государства рассматривались как акты "войны против турецкого государства", отказывающегося признать совершенное преступление Геноцида армян.
Турецкая пропаганда стала представлять эти убийства как террористические акты. Хотя они уже не могли рассматриваться как самосуды над непосредственными организаторами и исполнителями Геноцида армян, вместе с тем существенно отличались и от обычных террористических актов - сознательных убийств как можно большего числа невинных людей, совершаемых с особой жестокостью с целью устрашения. Обосновывались эти действия намерением вынудить Турцию признать факт Геноцида армян и желанием обратить внимание международного сообщества на необходимость решения Армянского вопроса.
Защита М.Килинджяна строилась на разоблачении преемственного отношения современной Турции к Геноциду армян. Французская пресса отмечала, что "воспоминания о Геноциде армян в 1915 году доминируют на процессе по делу Макса Килинджяна" и что насильственные действия направлены против представителей государства, отказывающегося признать совершенное преступление. Газета "Монд" приводила слова самого подсудимого: "Мои родители - одни из немногих уцелевших от Геноцида. Они надеялись услышать слово сожаления от турецкого правительства. Оно не было произнесено. Вот почему я согласился помогать тем, кто борется" (Mond, 25 Janvier, 1982).
Мать Макса Килиджяна сообщала, что ей было 6 лет, когда турки ворвались в деревню около Анкары, подожгли их дом, сожгли заживо бабушку, а остальных депортировали. Брат обвиняемого передавал рассказ отца, которому тогда было 15 лет: у него на глазах задушили деда, топором обезглавили других мужчин, а женщин и детей депортировали.
Защита привлекла ряд экспертов - знатоков истории Геноцида армян: Ива Тернона, Жана Мари Гарзу, Жерара Шалиана, Анри Ногера, Альфреда Гроссера. Подкрепляя свои показания документами, свидетельствами дипломатов, работавших в Турции, и другими доказательствами, они раскрыли преступную сущность политики Турции в отношении армян. Они показали, какие средства давления использует турецкое правительство, чтобы скрыть правду о совершенном преступлении. Жерар Шалиан призвал президента Франции принять меры к тому, чтобы был услышан голос Франции: "Если сегодня мир знает о Геноциде, то этим мы обязаны терроризму армян, независимо от того, одобряем мы его или нет". (Monde, 26, Janvier, 1982.)
Защитник подсудимого Анри Леклерк говорил о неправомерности обвинения армян в терроризме. Ссылаясь на воспетую в произведениях Виктора Гюго справедливую борьбу порабощенных народов против кровавой тирании турок, он завершил свое выступление вопросом: "Осмелимся ли мы сегодня назвать терроризмом все то, что нам представляется таким прекрасным в стихах великого поэта?" (Monde, 23-24 Janvier, 1982).
За время пребывания в тюрьме Килинджян получил 5 тыс. писем, 40 тыс. подписей было собрано в его поддержку. Было создано 11 комитетов поддержки Килинджяна: в США - 4, в Иране - 2, по одному - в Аргентине, Австралии, Ливане, Великобритании и Канаде (Monde, 23-24 Janvier, 1982).
Адвокат турецкого посла Алан Видаль так же, как это делали защитники турецкой стороны в других случаях, пытался не допустить рассмотрения этого дела в общем контексте Геноцида армян. Он утверждал, что суд присяжных не компетентен и не имеет возможности для того, чтобы начать обвинительный процесс над историей. Суд должен судить Килинджяна, а не страну, т.е. Турцию. Зная о преступлении, совершенном турецким правительством в отношении армян, он благоразумно отмежевался от необходимости оценки этих действий. Видаль отказался от защиты турецкого государства, заявив, что выступает в качестве адвоката человека, ставшего жертвой, а не адвоката турецкого государства (Monde, 23-24 Janvier, 1982).
Представитель прокуратуры Поль Паскаль выразил удивление в связи с резонансом, который получило это дело, а также отметил, что и само французское правительство не проявило благожелательности в отношении Турции. В подтверждение этого он привел слова министра иностранных дел Франции Клода Шейсона, сказанные им 13 июня 1981г.: "Правительство сожалеет о позиции нынешних турецких властей, которые упорствуют, рассматривая события 1915 года не как геноцид, имевший целью истребление армянского населения Анатолии, а как репрессии в ответ на бунт, сопутствовавший наступлению русской армии" (Monde, 23-24 Janvier, 1982).
Процесс М.Килинджяна закончился вердиктом, предусматривавшим два года тюремного заключения, т.е. срока, который он отсидел, пока велось следствие.
Французская пресса отмечала, что на решение суда повлияли ужасающие картины Геноцида армян, которые постоянно присутствовали во время дебатов. Сам обвинитель, потребовавший 8 лет заключения, признал: "Этот пистолетный выстрел представляется пустяковым по сравнению с такой резней" (Monde, 23-24 Janvier, 1982).
Выступавший на суде президент Лиги прав человека Анри Ногер, к которому председательствующий обратился с вопросом: "Считаете ли вы насилие справедливым актом в определенных условиях?", ответил: "Меня в свое время наградили орденом за это. Я не признаю насилие как таковое, но в определенных обстоятельствах я за него. В демократической стране оно сопряжено с риском дестабилизации, но в стране с диктаторскими структурами это законное проявление гнева и защиты".
Хотя объектом этой "частной войны" были должностные лица Турции, в числе пострадавших оказывались люди, не входившие в эту категорию: жена и брат посла (июнь 1978), дочь атташе посольства (июль 1980) и др. Особенно трагические последствия имела акция в аэропорту Орли. Такой метод борьбы за признание Геноцида армян, хотя и давал определенные результаты, не отвечал моральным устоям армянского народа.
Восстановление международной правосубъектности Армянской Республики и появление возможности политического воздействия показали несостоятельность и даже контрпродуктивность методов, продиктованных актами отчаяния. Защитники и покровители организаторов арменоцида использовали эти стихийные акты для обвинений армян в терроризме и создания неблагоприятной для решения Армянского вопроса политической атмосферы. Практика эта вскоре прекратилась, уступив место политическим средствам борьбы.
Геноцид армян: ответственность Турции и обязательства мирового сообщества. Документы и комментарии. Составитель, ответственный редактор доктор юридических наук, профессор Юрий БАРСЕГОВ, М., 2005, с.286-289.
«Голос Армении»