Почему Армения не дает четкий ответ на предложение «Росатома» по строительству новой АЭС? Может ли Армения найти поставщиков газа дешевле той цены, по которой сейчас поставляет «Газпром»? Могут ли Иран или Азербайджан заменить Россию в качестве поставщика газа? Сможет ли Россия выдержать новые санкции, которые Запад ввёл против энергетического сектора России? И как эти санкции могут отразиться на постсоветских странах? На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ в кулуарах XVIII Веронского Евразийского экономического форума в Стамбуле ответил генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.
- Премьер-министр Армении Никол Пашинян был недавно в Москве на «Атомной неделе». «Росатом» представил ему свои проекты, но, опять же, не получил никакого конкретного ответа на свои предположения. Как вы оцениваете ситуацию с выбором Арменией новой атомной станции?
- С одной стороны, мы сегодня слушали господина Комарова (Кирилл Комаров — Первый заместитель гендиректора — Директор блока по развитию и международному бизнесу госкорпорации по атомной энергии «Росатом»), который говорил о том, что «Росатом» — достаточно гибкая компания, готовая подстраиваться под требования заказчиков. Но на самом деле здесь, понимаете, вопрос в том, что существуют определённые технологические решения, в рамках которых «Росатом» может использовать, например, каких-то контракторов (подрядчиков), поставщиков, которых надо встраивать в свои проекты.
Но когда вам заранее задают весь формат проекта — «вот вы так сделаете, а не так», — я думаю, у «Росатома» тоже есть определённые лимиты этой самой гибкости, которую он может или не может проявлять. Поэтому здесь вопрос к армянской стороне.
То есть мы понимаем, что если вы хотите найти повод, чтобы «Росатом» не строил станцию — наверное, это можно сделать. Но просто зачем? У вас есть компания, готовая реализовать проект. Почему не послушать её как обладателя технологий, который знает лучше?
Тем более, мы же знаем: в Армении есть атомная станция — советская станция, там есть опыт. Это же тоже «Росатом», он наследник всех этих технологий и технических решений. Поэтому, конечно, здесь это воспринимается не как желание что-то улучшить, а скорее как стремление уйти в сторону. Я понимаю, Армения действительно говорила о том, что хочет видеть своих подрядчиков в этом проекте, но когда говорится: «Будет такая технология», — которая не совсем вписывается в общую концепцию, это вызывает вопросы. Если мы хотим реализовать проект, надо слушать друг друга.
- Мы видим, что армянские власти постепенно поднимают вопрос о диверсификации поставок. На ваш взгляд, с учётом региональной ситуации, может ли Армения найти поставщиков газа дешевле той цены, по которой сейчас поставляет «Газпром» — 165 долларов за тысячу кубометров?
- Однозначно нет. На этот вопрос можно смело отвечать. Почему? Потому что, как известно, Армения занимает второе место по дешевизне поставок российского газа после Беларуси.
Да и вообще, на самом деле, большие есть вопросы, где физически Армения этот газ найдёт. То есть откуда она будет его получать? Какие альтернативные схемы?
С точки зрения цен, ещё раз повторяю, все альтернативные варианты выглядят достаточно фантазийно. Ту цену, которую вы имеете сегодня, — очевидно, просто на рынке нет. Это реалии, с которыми спорить невозможно. Но если вы найдёте поставщика, который готов поставлять по цене, очевидно, ниже рыночной — давайте послушаем эти варианты. Я их просто не знаю.
- А Азербайджан или Иран не могут по сопоставимой цене предоставить?
- Ну, нужно сначала понять, как это будет реализовано. По какому маршруту Иран будет осуществлять поставки? Вы знаете, что у Ирана ситуация в области газа достаточно интересная. Почему? Потому что Иран — обладатель вторых в мире запасов газа, но все основные запасы находятся на юге страны. И в этом плане у самого Ирана на севере — серьёзный дефицит газа.
Вы знаете, что Иран собирается (в этом году, наверное, не получится, думаю, уже в следующем) начать поставки российского газа на север Ирана. То есть в этом плане Иран потенциально, безусловно, серьёзный игрок на газовом рынке, и запасы — это сильный аргумент. Но само расположение этих запасов, сама география в данном случае играет против Армении. Если вас настолько не устраивает российский газ, что вам обязательно нужно найти другой, — география будет играть против вас.
А с точки зрения Азербайджана — не забывайте, что всё, что есть у Азербайджана, продаётся сегодня в Европу. Всё. То есть у Азербайджана есть рынок, который готов взять любые его объёмы. Любые. Потому что Европа тоже одержима идеей диверсификации.
Посмотрите на цену на европейских хабах — это открытая информация. Сегодня на хабах цена порядка 400 долларов за тысячу кубов. Это хабовая цена. Ну зачем Азербайджану продавать газ Армении в два с лишним раза дешевле? Какая логика в этом?
Хотя, гипотетически, это возможно. Но имея возможность продавать газ в любых объёмах — вы знаете, что Азербайджан даже российский газ покупает. Для чего он это делает? Чтобы покупать российский газ дешевле, а свой продавать в Европу дороже.
То же самое он делает и с нефтью. Мало кто знает, но это публично: Азербайджан покупает российскую нефть, чтобы излишки своей нефти поставлять на рынок Европы.
Поэтому, когда у него есть такой «пылесос», как Европа, очевидно, что Азербайджан просто не будет в обозримой перспективе продавать газ Армении. У него нет крупных новых месторождений, и даже если бы был свободный газ, Европа забрала бы всё. У Европы сейчас дефицит, у неё не сходится газовый баланс.
Поэтому, если вы настолько уверены, что вам нельзя жить с Россией — ну, пробуйте решать эти уравнения.
- Последние санкции, которые Запад ввёл против энергетического сектора России. Во-первых, сможет ли Россия их выдержать? И, во-вторых, как эти санкции могут отразиться на постсоветских странах?
- На самом деле, сейчас действительно идёт много хайпа на тему, особенно американских санкций. Каждый день мы читаем новости в Bloomberg, Reuters — вот вчера обсуждали, что якобы развернулся уже индийский танкер и так далее. Но я цифру называл: сегодня примерно 40% импорта нефти Индией — это Россия. Это порядка двух миллионов баррелей в сутки. Ещё два миллиона баррелей берёт Китай. То есть всего четыре миллиона баррелей. Сегодня на рынке просто нет четырёх миллионов баррелей.
Даже если Саудовская Аравия откроет все свои краны, Соединённые Штаты в данный момент не могут нарастить добычу. Саудовская Аравия связана соглашением ОПЕК+. Даже если бы этого не было — четырёх миллионов баррелей нет. А если добавить нефтепродукты, то вместе с нефтью Россия экспортирует сегодня 7,5 миллиона баррелей в сутки. Таких объёмов просто нет на рынке.
И, кстати, обратите внимание: цены на мировом рынке не растут. Почему? Если бы рынок верил, что эти санкции сработают, цена уже была бы за 100 (долларов за баррель). Рынок сам не верит в это. Все считают, что это политическое давление, которое не может быть реализовано.
Вот все думали: Трамп поговорит с Си — чем закончится? Трампа спросили: «Вы нефть обсудили с Китаем?» — «Нет, нефть не обсудили, забыли обсудить». Потому что это смешно. Ну, не может Китай сегодня объективно отказаться от российских поставок. Это объективно невозможно. Да, может вырасти дисконт. Да, в какой-то момент может произойти сокращение поставок.
Но — я не сказал эту цифру — вот если вы посмотрите Bloomberg за вчерашний день, там честно признаётся, что по состоянию на 26 октября, если взять четыре недели, средний уровень морских отгрузок составил где-то 3,7 миллиона баррелей в сутки. Это на миллион баррелей в сутки выше, чем было, скажем, в феврале 2022 года — до начала СВО. То есть сегодня морем Россия вывозит на миллион баррелей в сутки сырой нефти больше, чем до начала СВО. Это к вопросу, как мы преодолеваем санкции.
Наши компании научились преодолевать эти санкции. У них огромный опыт. В этом плане я считаю, что санкции, да, могут нанести и наносят определённый ущерб экономике. Придётся удлинять цепочки трейдеров, заниматься переливанием с танкера на танкер — это то, что называется в экономике транзакционные издержки. Но я даже не жду серьёзного проседания физических объёмов экспорта. Поэтому, с точки зрения нефти, мы с этим справимся.
- А постсоветские страны? Как это на них скажется?
- Никак это не скажется. А как это может сказаться? Я не думаю, что постсоветские страны вообще каким-то образом почувствуют эффект. Это может сказаться негативно, если Россия начнёт вводить ответные санкции. Например, история с КТК (Каспийский трубопроводный консорциум) и Казахстаном: как мы знаем, Россия вывозит казахскую нефть по КТК, а добывается она, между прочим, американскими компаниями — участниками консорциумов.
России, на самом деле, выгодно экспортировать эту нефть, потому что туда подмешивается определённая доля Urals — это известная история. Но, в принципе, в качестве ответных политических мер мы могли бы на это пойти. Это бы очень негативно сказалось на Казахстане. Но пока мы чувствуем, извините за пафос, ответственность — в том числе и за наших партнёров постсоветских — и на эти шаги не идём. Поэтому я не вижу здесь значимых последствий, которые могли бы как-то транслироваться на постсоветские страны.
Айк Халатян, ИАЦ «VERELQ»