Какое-то странное у премьера нашего, Пашиняна, представление о "конфиденциальной информации". Когда речь идет о том, чтобы повысить зарплаты министрам и чиновникам и выписать им премии на миллионы, тогда премьер объясняет этот факт тем, что это было сделано втайне потому, что это "исключительно внутренний технический процесс, направленный на защиту конфиденциальной информации". "Если указание было направлено в режиме секретности, то это вовсе не значит, что все это делалось втайне от общественности", - заверил Пашинян.
ПРИ ЭТОМ, СТОЛЬ осторожно и трепетно относясь к определению "конфиденциальная информация", к коей, оказывается, относится даже повышение зарплат чиновникам и получение ими премий, премьер почему-то куда более конфиденциальные вещи громогласно озвучивает на публику. Вспомним ажиотаж, связанный с заявлением Пашиняна в прямом эфире в соцсети Facebook о том, что "есть секретный документ, подготовленный примерно в 2014 году, то есть при прежних властях", настолько секретный, что даже его название он озвучить не может. И суть его, по словам премьера, в том, что страна, оказывается, пребывает в полном институциональном коллапсе, государственные институты парализованы, с институциональной точки зрения государство потерпело фиаско, нет институтов, способных решать проблемы граждан.
Стало быть, публично говорить об институциональном коллапсе в стране, подтвержденном, по словам Пашиняна, наличием соответствующего документального исследования, можно, а о зарплатах - нельзя. Хотя последствия "публичности" в первом случае могут быть не просто негативными, а необратимыми в своей негативности, ибо коснутся всех сфер жизнедеятельности государства. В одной из публикаций мы задавались вопросом: "О каком развитии экономики, каких инвестициях, например, может идти речь в стране, где глава кабмина констатирует паралич всех государственных институтов? О каком противостоянии внешним вызовам, обеспечении безопасности, решении социальных, демографических, эмиграционных проблем можно говорить, если премьер заявляет, что с институциональной точки зрения государство потерпело фиаско? Но при этом не раскрывает скобок, прикрываясь неким мифическим документом, подготовленным "примерно в 2014 году". Ответа, конечно, не получили.
ПО ЭТОМУ ПОВОДУ в интервью "ГА" политолог Карен Бекарян сказал: "Если существует такой документ, надо понять, что имеется в виду под определением "секретный". Если документ проходит под грифом "секретно", то его разглашение, полное или частичное, - это уголовное преступление. С одной стороны, Пашинян заявил о наличии сверхсекретного документа - положим, сделал это на публику, но далее он начал раскрывать, что в документе отражено. И это совсем другое дело…"
Вспомним и другой случай, тоже вызвавший немало шума, - когда премьер, выложив опять же на своей странице в Facebook видео с совещания, где обсуждались вопросы армейского питания, назвал конкретное число воинских частей и число солдат, присоединившихся к новой системе питания. Что, надо полагать, куда более конфиденциальная информация, нежели премиальные какому-нибудь министру или чиновнику, который "тайно" их получил за свой доблестный труд. Однако, когда пресс-секретаря премьера Владимира Карапетяна об этом спросили, он ответил, дескать, премьер ничего экстраординарного не совершил, "это не государственная тайна". Неужели? Ну так давайте и военный бюджет по всем статьям опубликуем - в чем проблема?
И не будет у нас никаких тайн. За исключением того, какими цифрами исчисляются премии тому или иному министру и какие деньги из кармана налогоплательщиков расходуются на его зарплату. Это - ни-ни, конфиденциальная информация, сверхсекретная. Ну не должны же наши постреволюционные чиновники оказываться "в зажатом положении" и выписывать себе премии самостоятельно, считает премьер.
Словом - "духов", но тайно…
Зара Геворкян, "Голос Армении"