Господь наделил армян умением приспосабливаться к самым тяжелым жизненным условиям, хранить верность Богу и крепкой генетической памятью. Где бы ни жили армяне, разлученные с исторической родиной, они собираются вместе, чтобы отметить праздники, вспомнить тех, кого давно уже нет в живых. 24 апреля в церквах служат траурную мессу, зажигают свечи по невинно убиенным в Османской Турции.
21 АПРЕЛЯ 2015 ГОДА АРМЯНЕ КАНАДЫ СОБРАЛИСЬ ВМЕСТЕ, чтобы в столице Страны кленового листа Оттаве отметить 100-летнюю годовщину Геноцида армян. У многих были плакаты с изображением армянской незабудки - эмблемы Геноцида.
Ранним утром от церкви Святой Мариам отправился караван машин в Оттаву. По дороге караван рос. К нему присоединялись прихожане других церквей. Кто-то из пассажиров микроавтобусов давно был знаком друг с другом, кто-то знакомился с попутчиками по дороге. Одним из первых вопросов был такой: откуда вы, где корни вашего рода?
- В Зейтуне, Измире, Ване, Карсе, Кагызмане... Десять человек в "малолитражке", десять искалеченных когда-то судеб, десять трагических историй, которые кто-то знает из воспоминаний старшего поколения, а кто-то, даже через многие годы, так и не выяснил, что случилось с его прадедами, почему генеалогическое древо не имеет корней? ...Беженцы, спасаясь от смерти, не думали о сохранности документов, не вели по дороге на чужбину дневники, не несли в скромном скарбе семейных альбомов.
- Лет двадцать назад, будучи в Москве, я познакомилась с дальней родственницей моего деда, - рассказывает одна из пассажирок. - Она показала мне единственную фотографию, доставшуюся ей по наследству. На пожелтевшем от времени снимке среди незнакомых мне родственников смотрит в объектив фотоаппарата маленький мальчик
- Это твой дед Сергей Мурадов, - сказала мне тетя.
Дед... Отец моей мамы и ее братьев и сестер. Отец, которого она никогда не видела не только в жизни, но и на фотографии, - продолжает женщина. Ее рассказ привлекает внимание пассажиров.
- Зимой 1920 года деда зверски убили. Ему не было и пятидесяти лет. Он не занимал высоких государственных постов, не владел солидным бизнесом, не был военнослужащим. Его "холодным оружием" были обычные портняжные ножницы, а полем сражения - кусок сукна для покроя пиджаков и архалуков.
- Где жила семья деда?
- В Западной Армении в небольшом городке Кагызман, уютно разместившемся на склоне горы Агри-даг, - продолжает собеседница. - Мама, к сожалению, не видела никогда не только своего отца, но и красивого дома, построенного ее дедом ага Карапетом Мартиросяном, не была знакома с большинством родственников как со стороны матери, так и отца.
КАК РАССКАЗЫВАЛА БАБУШКА, ГОРОДОК НЕ СРАЗУ БЫЛ ВОВЛЕЧЕН В МЯСОРУБКУ ПОГРОМОВ И УБИЙСТВ. В Стамбуле, Ване, Муса-даге пылали дома, лежали на улицах обезображенные трупы, а в Кагызмане еще царило сравнительное спокойствие. Лишь время от времени происходили набеги на армянские семьи, убивали мужчин и почти не трогали женщин, но уже к началу двадцатого года минувшего столетия и погромы, и нападения, и зверские убийства участились. Пару раз семья собирала пожитки и вместе с другими родственниками пряталась от турок в горах, надеясь, что погромы прекратятся. Никто не хотел покидать родные очаги, могилы близких. Не верилось, что соседи, те самые, что до недавнего времени были близкими и родными, осмелятся поднять меч на соседа!
Чтобы предотвратить злодейства, мужчины, умеющие держать в руках оружие, записывались в отряды самообороны, дежурили по ночам в районах, где компактно проживали армяне.
Тревожным декабрем Сергей, как уже стало обычным, выехал со своими соседями на ночное дежурство. Дома оставались родители жены - урядник ага Карапет Мартиросян с супругой, дети мал мала меньше да на сносях жена, моя бабушка. К утру домой вернулись все, кроме Сергея. Его искали повсюду, но тщетно. После трех дней отсутствия его, расчлененного на куски, привезла домой в окровавленном хурджине верная лошадь... Первой подбежала к лошади наша бабушка, которая ждала восьмого ребенка. Девочка родилась через пару дней мертвой...
Зверская расправа с зятем-портным была ударом в самое сердце семьи, абсолютно уверенной, что беда их не коснется, не должна коснуться. Ведь ага Карапет - один из самых уважаемых и почитаемых людей Кагызмана, а рядом живут турки-соседи, с которыми годами делили и горе, и радость... Ошиблись: ненависть лишила разума тех, для кого семья урядника была и другом, и защитником. В течение следующего и последующих дней то из одного, то из другого дома раздавались крики о помощи. А вскоре на улицах появились трупы, над которыми кружились вороны... В воздухе пахло кровью и порохом... После каждого нападения на городок прадед приносил домой скорбную весть о потерях родных и друзей.
ПРЕДАВ СЕРГЕЯ ЗЕМЛЕ, БАБУШКА С СЕМЕРЫМИ ДЕТЬМИ, ЕЕ НЕМОЛОДЫЕ родители морозным рассветом покинули дом, который до самого последнего времени считали надежной цитаделью, счастливым семейным гнездом.
...Рассказ попутчицы привлек внимание пассажиров микроавтобуса.
- Что было дальше, как сложилась судьба семьи?
- Знаете, перед тем как покинуть дом, дед с кем-то из родственников закопал в саду в укромном месте серебряную утварь, дорогую посуду, ковры... Он искренне верил, что время все расставит по своим местам, что наступит покаяние и беженцы вернутся к потухшим очагам...
- Как же ошибался, - горестный вердикт попутчиков. - Прошло сто лет, а правительство Турции так и не взяло на себя смелость признать содеянное младотурками.
- Пока дед прятал посуду и ковры, женщины распределили по лифам, потайным карманам драгоценности, а утром, перекрестив детей, вышли из дома и влились в колонну соседей, за ночь поменявших статус гражданина на статус беженца.
Сколько шли скитальцы по дорогам, таившим опасность за каждым поворотом, за каждым кустом, уже никто не знает, но, полагаю, очень долго. Ночами, если везло, беженцы ночевали в пещерах, пытались, как могли, оказать помощь больным, которых с каждым днем становилось все больше и больше, хоронили тех, кто не выдержал тягот пути. Это был крестный ход с родины на чужбину, в полную неизвестность, Голгофа, пережить которую удалось не многим. Те, кто не погиб от голода и жажды, становились жертвами мародеров.
По дороге случилось несчастье, в один из далеко не прекрасных дней пропала семилетняя внучка ага Карапета. Поиски в условиях постоянного марша ничего не давали. Родные сразу заподозрили: ребенка могли украсть из-за драгоценностей, зашитых в лифчик. Бабушка молча глотала слезы и проклинала себя: может, в них, проклятых, причина похищения! Как оказалось в дальнейшем, бабушка была права. Девочку похитил кто-то из своих, беженцев, увы, такое тоже бывало, забрал драгоценности и оставил умирать на дороге. Малышку подобрали пастухи.
- Где закончилась Голгофа для вашей семьи?
- Думаю, когда пересекли границу и оказались среди своих, в Армении, когда не надо было прятаться ночами в пещерах и появилась возможность поставить свечку Господу Богу за более или менее благополучный исход.
Немного отдохнув, семья вновь отправилась в путь. Теперь уже в Россию. Теплилась надежда, что там их разыщет Варлам Аванесов (Сурен Мартиросян) - сын ага Карапета, брат моей бабушки. Аванесов занимал высокий государственный пост, работал с Лениным, был комиссаром по делам Армении в России.
О нем можно рассказывать долго, но вернемся к моим беженцам, которыми стала семья Мартиросян. Чтобы добраться до Тбилиси, а потом на перекладных - до Северного Кавказа, понадобилось несколько недель. А там, в станице Усть-слобода, их ждала первая за многие месяцы потерь и скитаний радость: вас разыскивает Варлам Аванесов! Прадеду выдали документы, с помощью которых он и его близкие могли ехать в Москву!
И СНОВА В ПУТЬ. В РОССИИ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА, РАЗРУХА. ПОЕЗДА сутками стоят на запасных путях... Но мандат, подписанный Аванесовым, служил семье надежной охранной грамотой.
- Но в Москве семья не задержалась?
- Прожив какое-то время в Кавалерийском корпусе Кремля, где квартировали большой коммуной партийные деятели, ага Карапет настоял на переселении в Тбилиси или Ереван, поближе к родному Кагызману. У него была надежда, что переговоры, которые вели Россия с Турцией, завершатся возвращением беженцев в родные места. Увы, но мечте не суждено было сбыться: ни Московский договор, ни Карсский не стали пропусками в Западную Армению.
...История моей семьи похожа на истории тысяч армян, ставших вынужденными переселенцами. За некороткий путь от Торонто до Оттавы еще несколько попутчиков рассказали о тяжелой доле, выпавшей на долю прадедов, насильственно изгнанных из Западной Армении. Многие погибли, а те, кто выжил, рассеяны по всему белу свету. Часть из них нашла вторую родину в Канаде.
... На главной площади Оттавы собрались тысячи армян из разных городов Страны кленового листа. После митинга участники траурного марша отправились к Посольству Турции, чтобы выразить свой протест против политики правительства, которое, не только не признает Геноцид армян, но и отрицает его.
На улице перед зданием посольства осталось несколько плакатов с фиолетовыми незабудками. Нежные цветы как предупреждение: нельзя простить тех, кто не просит прощения, раны, нанесенные даже сто лет назад, не заживают! Армяне умеют прощать, но для этого нужно подлинное раскаяние!
Елена ОВОЯН, Торонто - Тбилиси
"Голос Армении"