В этом году отмечается 100-летие «Великой октябрьской социалистической революции». В рамках подготовки к празднованию юбилейной даты в России проводятся активные обсуждения по историческим, социальным, духовно-моральным и другим аспектам этого, воистину, эпохального по последствиям события (как положительных, так и негативных).
Конечно, подобные обсуждения в текущем и «плановом» порядке проводятся уже 100 лет, но сейчас они приурочены именно к 100-летию, т.е. к тому «рубикону», который, на мой взгляд, должен в большей степени пролить свет на все произошедшее, а также выявить и обозначить четкие контуры дальнейшего существования общества. Общественные дискуссии уже начались, но пока что они проходят практически в том же историко-идеологическом ключе, что и за предыдущие годы: как сторонниками, так и противниками обсуждается не объективная оценка и значение конкретного исторического события, а исходя из сегодняшних собственных политических целей (видимо прав был Е.М. Примаков, когда историческую науку характеризовал «лженаукой»).
Поэтому хочется задаться некоторыми вопросами, обсуждение которых всегда носило эпизодический, не академический и в какой-то степени полускрытый (не публичный) характер, но имеющие весьма важное значение:
1. Были ли истинные цели и задачи «октября» другими, но в итоге было построено принципиально иное государство? Достаточно часто поднимается вопрос о внешней идеологической и финансовой подпитке главных архитекторов Октябрьской революции для использования в качестве инструментария недовольства общества, но с целью разрушения Российской империи – как основного геополитического противника.
2. Не завершилась ли Октябрьская революция в 1924 году (с приходом к власти тов. Сталина)? Разрушение страны было приостановлено и было положено начало конструированию мощной империи, с реальным осуществлением лозунгов революции и с физическим уничтожением «октябрьских псевдореволюционеров». Тогда, может быть, правильнее социалистическую революцию, к примеру, датировать 1924 годом.
3. Являлось ли уничтожение царской семьи «революционной необходимостью» или имели место другие мотивы? В контексте того, что, как показывает история некоторых других государств, при сохранении института «монархии» (даже в формальном виде) в обществе устанавливался общественный консенсус и страна развивалась мирной и поступательной эволюцией. Без ясных и обоснованных ответов на эти (и на многие другие) вопросы юбилейное «празднование» этой исторической даты будет выглядеть очередной «пропагандистской галочкой» и фарсом, не будет закрыта историческая страница в плане ее использования в сегодняшних политических баталиях, а в обществе не будет гражданского согласия и оно останется разделенным на «белых и красных».
Левон Андриасян, «Общественный институт политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона»