Последние события в Турции - аресты десятка высокопоставленных действующих и отставных военных и последовавший за ними внутриполитический кризис - вновь внесли в повестку дня возможность нового военного переворота и в целом проблему роли военных в турецкой политике.
Прежде всего важно отметить, что сам фактор военных переворотов и вмешательства военных в политику как в Турции, так и в странах "третьего мира" в целом, в большинстве случаев реализуется в тесной увязке с динамикой социально-политического развития конкретной страны. В случае с тремя военными переворотами в Турции (1960, 1971 и 1980гг.) выделяются три основных фактора, приводящих к вмешательству военных в политический процесс. Первый - это ситуация, когда широкое демократическое движение начинает прямо угрожать стабильности действующего строя. Второй фактор - осознание правящими классами необходимости придать резкий импульс развитию капитализма в стране, импульс, реализовать который гражданский режим с присущими ему механизмами не в состоянии. Вполне возможно сочетание двух указанных аспектов, как это имело место, например, в 1960г. и в меньшей степени - в 1980г. Последний случай особенно примечателен, так как именно переворот 1980г. дал толчок неолиберальному направлению развития экономики Турции, сформировав модель, которая лежит в основе турецкого экономического развития и по сей день. В качестве третьего фактора можно выделить поддержку и содействие внешних сил, прежде всего США, влияние которых на турецких военных исторически достаточно велико.
Однако сегодня ситуация в Турции принципиально отлична от изложенной выше схемы. Прежде всего, хотя социальная обстановка в стране накалена, в том числе из-за мирового экономического кризиса, все же она еще не достигла той степени кипения, которая сделала бы необходимым вмешательство военных. Нет того кризиса гражданского режима и представительных институтов, который является условием переворота. Второй важный фактор в данном случае также не работает, так как и сама правящая партия достаточно уверенно осуществляет непопулярные неолиберальные реформы. И, наконец, со всей очевидностью отсутствует и третий фактор - поддержка внешних сил. США и ЕС в последние годы явственно стремятся минимизировать возможность вмешательства военных в турецкую политику и, похоже, делают ставку на Партию справедливости и развития, рассматривая ее в качестве силы, обладающей массовой базой и способной обеспечить стабильность в стране, удержать ее от дезинтеграции и параллельно провести последовательную привязку Турции к евроструктурам.
На нынешние процессы в Турции ключевое воздействие оказывает также и сдвиг в отношении правящей элиты страны к участникам данного конфликта. Умеренные исламистские организации стали использоваться правящими кругами еще в 70-80гг., когда они в основном выступали в качестве инструмента против левых сил. Затем восхождение исламистских партий в 1990-2000гг. стало отражением кризиса сложившейся до этого и так достаточно неустойчивой партийно-политической структуры и совпало с общим ростом влияния в странах "третьего мира" сил националистического и религиозного толка.
По мере развития неолиберального проекта и роста социальной напряженности правящие круги Турции стали во все большей мере делать ставку на умеренно исламистские силы, способные обеспечить продолжение капиталистической модернизации страны, соглашаясь при этом в целях смягчения социальной напряженности на косметические уступки, в частности, отход от наиболее агрессивных проявлений лаицизма (светского пути развития), восстановление отдельных элементов традиционной ценностной системы, параллельно абсорбируя и направляя в нужное русло недовольство широких масс. В силу этого правящая Партия справедливости и развития в настоящих условиях, опираясь на массовую базу, гораздо более эффективно справляется с задачей сохранения основ существующего в Турции строя, чем традиционно выполняющие эту роль военные. Поэтому нынешнее противостояние в турецкой внутренней политике - это не столько вопрос сохранения тех или иных устоев государственности, сколько конфликт двух группировок правящего класса, одна из которых (военные) неуклонно слабеет и теряет поддержку основного ядра турецкой элиты.
В то же время все сказанное не означает, что военный клан легко уступит свои позиции, и очевидно: внутриполитическая борьба в Турции будет еще характеризоваться достаточно жесткими эпизодами. Также не факт, что новая выстраиваемая в Турции политическая структура принесет стране больше стабильности, так как турецкое государство переживает все проблемы и издержки ускоренной модернизации, итоги которой практически по всему миру характеризуются ростом нестабильности.
Происходящее, без сомнения, окажет определенное воздействие и на внешнеполитический курс Турции, хотя в плане различий между региональной политикой правящей партии и ее оппонентов можно говорить скорее как о различиях в методах и средствах, а не в части конечных стратегических целей. Тем не менее в контексте армяно-турецких отношений и, в частности, в вопросе ратификации протоколов вполне реалистичной выглядит версия о том, что внутриполитический кризис станет еще одним поводом для оттягивания их ратификации турецкой стороной.
Давид АРУТЮНЯН, "Голос Армении"