Не только армяне, но и все, кто любит русское кино, десять лет назад потеряли хорошего, доброго друга. 29 декабря 1993 года умер Мгер (Фрунзе) Мкртчян. Нет другого актера, фамилию которого так же трудно произнести. И очень мало актеров, которые одним только появлением на экране так легко вызывают улыбку у зрителя. Это умел Фрунзик. Говорят, он был абсолютно беспомощным в быту. И в Москву, и за границу ездил без паспорта. Его Мкртчян просто не имел.
Фрунзик родился 4 мая 1930 года в старинном городе Гюмри, который во времена СССР назывался Ленинаканом. О своей родине Фрунзик говорил так: «Я уже давно живу в Ереване, но в Ленинакан мне хочется вернуться всегда, особенно в дни больших удач или провалов. Мне кажется, что даже рассветы и закаты здесь неповторимые. И нигде я так пронзительно не ощущаю красоту бытия, как в городе детства».
Когда началась война, отец ушел на фронт, мать - Санам - стала работать судомойкой в столовой текстильного комбината, а Фрунзик (один из четверых детей Мушега Мкртчана) целыми днями просиживал в будке киномеханика в фабричном Доме культуры. До этого, бросив школу в тринадцать лет, он побывал и учеником сапожника, и кукольных дел мастером, и даже закройщиком одежды. Киномеханик отвез мальчика в мастерскую коллектива художественной самодеятельности, где будущий актер впервые вышел на подмостки в роли слуги в драме «Намус». Посреди серьезной, трагической сцены Фрунзик должен был внести поднос с бутафорским пловом (классическое «кушать подано!»). Он ничего особенного и не вытворял - только вышел, а публика вдруг захохотала. По другой легенде, его персонаж - гонец - должен был объявить: «Вам письмо от князя!». Услышав смех после реплики, Фрунзик посмотрел в зал - смех не утихал. «Знаете, сами передавайте князю это письмо - мне некогда, у меня дела», - произнес дебютант и скрылся за кулисами, где покатывались уже и актеры. Как бы то ни было, юный Мкртчян сильно расстроился, а много позже понял, что это очень приятно, когда зрители смеются. Ну а что без театра он жить не сможет, решил уже тогда, в военные годы.
На киносъемку Фрунзик - актер Ереванского театра имени Сундукяна - пришел сам. Шел 1956-й год. Режиссер Александр Роу делал в Армении картину «Тайна озера Севан». Мкртчяну дали эпизодическую роль паренька, убирающего с дороги большой камень. Фрунзик все время «лез в кадр» - очень хотел запечатлеться. Счастливый и гордый, позвал на премьеру фильма всех родственников, друзей и соседей. Триумф не состоялся - только однажды на экране мелькнула левая нога молодого актера. Зато потом кинематограф открыл в Мкртчяне великого трагикомического актера. Открыл к счастью для нас - зрителей. Его друг, режиссер Георгий Тер-Ованесов, вспоминает: «Клюнул я на длиннющий нос его, который, в сочетании с грустными глазищами, оказался чуть ли не главным аргументом при включении Фрунзика в съемочную группу. Что и говорить, внешность кое-что значит в кино». В детстве он действительно выглядел очень комично: маленький, тщедушный, всем своим видом он вызывал у прохожих улыбку.
Правом артиста на импровизацию Фрунзик пользовался на все сто. Затаенной его мечтой была роль Сирано де Бержерака - французского поэта с большим сердцем и очень большим носом.. Когда в Феодосии снимали фильм «Багдасар разводится с женой», у съемочной площадки столпились зеваки-санаторники. И вдруг Багдасар-Фрунзик, в красной феске с кисточкой, став в позу, начал читать публике монолог Сирано. Читал так, что замер режиссер, оператор и вся группа, не говоря уже о зрителях.
Актер Мкртчян был знаменит не только ролями в театре и кино. За ним по пятам ходила слава хохмача и выдумщика. Он и в жизни играл и забавлялся, ибо был, в сущности, большим ребенком. Шальной и бесшабашный, лихой и веселый (большую грусть в его душе не всякий мог тогда разглядеть), он умел в три часа ночи забраться по водосточной трубе под окно друга и, с шампуром шашлыка в руке, спеть серенаду. Когда в Ереван ненадолго прилетел на съемку очень занятый в Москве Евгений Евстигнеев, Фрунзик не дал никому работать - после команды «мотор!» он появился в павильоне с бочонком вина и громко спросил: «Кто дал право эксплуатировать артиста после трудного перелета?!» Тут же принесли стаканы, стало ясно - съемок сегодня не будет. Когда Евстигнеев улетал домой, Мкртчян подговорил пионеров, и те устроили в аэропорту помпезные проводы актера. Трубили в горны, били в барабаны, на память повязали московским гостям алые галстуки.
Только перед самым отлетом из-за трапа появилась лукавая физиономия Фрунзика - режиссера этой клоунады.
Его обожали зрители - и взрослые, и дети. Если в Москве чаще всего просили автограф, в Армении обнимали на улице и просто смотрели в глаза. Помимо зрителей, Мкртчяна любили и коллеги.
«С ним очень легко работалось. Он все время придумывал интересные ходы, и режиссеру оставалось только отбирать нужное», - это сказано Георгием Данелией, который снял актера в трех фильмах.
Вспоминают и такой случай - шла работа над картиной «Треугольник». По сюжету кузнецы пили чай. Сцена не ладилась, шел уже пятый дубль. И тут один из кузнецов (Фрунзик), поворошив угли, вытащил раскаленную железяку и опустил ее к себе в кружку. Камера остановилась, у режиссера полезли глаза на лоб, на Мкртчяна накинулись с упреками - нашел время шутить. А он, заложив за щеку сахар, невозмутимо и слегка обиженно продолжал чаевничать. Обстановка разрядилась, и дело пошло веселее.
Фрунзик был недисциплинированный мастер. Мог не появиться на съемочной площадке и сорвать план. Но если уж снимался, то можно было только поражаться тому, как он старательно готовился к работе. Искал образ мучительно трудно, «пахал» глубоко и всерьез. Он рассказывал как-то младшему брату (режиссеру Альберту Мкртчяну): «Роль - как мышь, вокруг нее кружишься, обнюхиваешь, примеряешься и внезапно, как кот, бросаешься на нее». Мы помним наперечет все его экранные удачи, комические и драматические - Арсен в фильме «Парни музкоманды», подручный Бармалея в современной сказке «Айболит 66», Джабраил в «Кавказской пленнице», Бекир в картине «Адам и Хева», Сурен в фильме «Мужчины», Арменак («Солдат и слон»), Рубен Хачикян («Мимино»), Борис Иванович в фильме Аллы Суриковой «Суета сует», и многие другие.
Так назывался один из фильмов с участием Фрунзика. Последние пять лет он не снимался. От предложений московских киностудий шутливо отмахивался: «Разве в моем возрасте играют в кино?». Занимался строительством своего театра в Ереване. У Фрунзе Мушеговича было много планов, но он был из тех, кто не любит торопиться. Помогал людям, очень переживал, что многие живут трудно (помните: «Тебе будет хорошо - мне будет хорошо»). Альберт Мкртчян говорил о брате: «Фрунзик хотел умереть и умер. Не надо его оплакивать». До конца дней своих он оставался человеком ярким, как метеор. Горел неутомимо, сколько мог, и - погас. Веселому человеку стало грустно. Может, в нашей жизни что-то не так?
18 лет назад в этот день умер актер Фрунзик Мкртчян
Не только армяне, но и все, кто любит русское кино, десять лет назад потеряли хорошего, доброго друга. 29 декабря 1993 года умер Мгер (Фрунзе) Мкртчян. Нет другого актера, фамилию которого так же трудно произнести. И очень мало актеров, которые одним только появлением на экране так легко вызывают улыбку у зрителя. Это умел Фрунзик. Говорят, он был абсолютно беспомощным в быту. И в Москву, и за границу ездил без паспорта. Его Мкртчян просто не имел.
Фрунзик родился 4 мая 1930 года в старинном городе Гюмри, который во времена СССР назывался Ленинаканом. О своей родине Фрунзик говорил так: «Я уже давно живу в Ереване, но в Ленинакан мне хочется вернуться всегда, особенно в дни больших удач или провалов. Мне кажется, что даже рассветы и закаты здесь неповторимые. И нигде я так пронзительно не ощущаю красоту бытия, как в городе детства».
Когда началась война, отец ушел на фронт, мать - Санам - стала работать судомойкой в столовой текстильного комбината, а Фрунзик (один из четверых детей Мушега Мкртчана) целыми днями просиживал в будке киномеханика в фабричном Доме культуры. До этого, бросив школу в тринадцать лет, он побывал и учеником сапожника, и кукольных дел мастером, и даже закройщиком одежды. Киномеханик отвез мальчика в мастерскую коллектива художественной самодеятельности, где будущий актер впервые вышел на подмостки в роли слуги в драме «Намус». Посреди серьезной, трагической сцены Фрунзик должен был внести поднос с бутафорским пловом (классическое «кушать подано!»). Он ничего особенного и не вытворял - только вышел, а публика вдруг захохотала. По другой легенде, его персонаж - гонец - должен был объявить: «Вам письмо от князя!». Услышав смех после реплики, Фрунзик посмотрел в зал - смех не утихал. «Знаете, сами передавайте князю это письмо - мне некогда, у меня дела», - произнес дебютант и скрылся за кулисами, где покатывались уже и актеры. Как бы то ни было, юный Мкртчян сильно расстроился, а много позже понял, что это очень приятно, когда зрители смеются. Ну а что без театра он жить не сможет, решил уже тогда, в военные годы.
На киносъемку Фрунзик - актер Ереванского театра имени Сундукяна - пришел сам. Шел 1956-й год. Режиссер Александр Роу делал в Армении картину «Тайна озера Севан». Мкртчяну дали эпизодическую роль паренька, убирающего с дороги большой камень. Фрунзик все время «лез в кадр» - очень хотел запечатлеться. Счастливый и гордый, позвал на премьеру фильма всех родственников, друзей и соседей. Триумф не состоялся - только однажды на экране мелькнула левая нога молодого актера. Зато потом кинематограф открыл в Мкртчяне великого трагикомического актера. Открыл к счастью для нас - зрителей. Его друг, режиссер Георгий Тер-Ованесов, вспоминает: «Клюнул я на длиннющий нос его, который, в сочетании с грустными глазищами, оказался чуть ли не главным аргументом при включении Фрунзика в съемочную группу. Что и говорить, внешность кое-что значит в кино». В детстве он действительно выглядел очень комично: маленький, тщедушный, всем своим видом он вызывал у прохожих улыбку.
Правом артиста на импровизацию Фрунзик пользовался на все сто. Затаенной его мечтой была роль Сирано де Бержерака - французского поэта с большим сердцем и очень большим носом.. Когда в Феодосии снимали фильм «Багдасар разводится с женой», у съемочной площадки столпились зеваки-санаторники. И вдруг Багдасар-Фрунзик, в красной феске с кисточкой, став в позу, начал читать публике монолог Сирано. Читал так, что замер режиссер, оператор и вся группа, не говоря уже о зрителях.
Актер Мкртчян был знаменит не только ролями в театре и кино. За ним по пятам ходила слава хохмача и выдумщика. Он и в жизни играл и забавлялся, ибо был, в сущности, большим ребенком. Шальной и бесшабашный, лихой и веселый (большую грусть в его душе не всякий мог тогда разглядеть), он умел в три часа ночи забраться по водосточной трубе под окно друга и, с шампуром шашлыка в руке, спеть серенаду. Когда в Ереван ненадолго прилетел на съемку очень занятый в Москве Евгений Евстигнеев, Фрунзик не дал никому работать - после команды «мотор!» он появился в павильоне с бочонком вина и громко спросил: «Кто дал право эксплуатировать артиста после трудного перелета?!» Тут же принесли стаканы, стало ясно - съемок сегодня не будет. Когда Евстигнеев улетал домой, Мкртчян подговорил пионеров, и те устроили в аэропорту помпезные проводы актера. Трубили в горны, били в барабаны, на память повязали московским гостям алые галстуки. Только перед самым отлетом из-за трапа появилась лукавая физиономия Фрунзика - режиссера этой клоунады.
Его обожали зрители - и взрослые, и дети. Если в Москве чаще всего просили автограф, в Армении обнимали на улице и просто смотрели в глаза. Помимо зрителей, Мкртчяна любили и коллеги.
«С ним очень легко работалось. Он все время придумывал интересные ходы, и режиссеру оставалось только отбирать нужное», - это сказано Георгием Данелией, который снял актера в трех фильмах.
Вспоминают и такой случай - шла работа над картиной «Треугольник». По сюжету кузнецы пили чай. Сцена не ладилась, шел уже пятый дубль. И тут один из кузнецов (Фрунзик), поворошив угли, вытащил раскаленную железяку и опустил ее к себе в кружку. Камера остановилась, у режиссера полезли глаза на лоб, на Мкртчяна накинулись с упреками - нашел время шутить. А он, заложив за щеку сахар, невозмутимо и слегка обиженно продолжал чаевничать. Обстановка разрядилась, и дело пошло веселее.
Фрунзик был недисциплинированный мастер. Мог не появиться на съемочной площадке и сорвать план. Но если уж снимался, то можно было только поражаться тому, как он старательно готовился к работе. Искал образ мучительно трудно, «пахал» глубоко и всерьез. Он рассказывал как-то младшему брату (режиссеру Альберту Мкртчяну): «Роль - как мышь, вокруг нее кружишься, обнюхиваешь, примеряешься и внезапно, как кот, бросаешься на нее». Мы помним наперечет все его экранные удачи, комические и драматические - Арсен в фильме «Парни музкоманды», подручный Бармалея в современной сказке «Айболит 66», Джабраил в «Кавказской пленнице», Бекир в картине «Адам и Хева», Сурен в фильме «Мужчины», Арменак («Солдат и слон»), Рубен Хачикян («Мимино»), Борис Иванович в фильме Аллы Суриковой «Суета сует», и многие другие.
Так назывался один из фильмов с участием Фрунзика. Последние пять лет он не снимался. От предложений московских киностудий шутливо отмахивался: «Разве в моем возрасте играют в кино?». Занимался строительством своего театра в Ереване. У Фрунзе Мушеговича было много планов, но он был из тех, кто не любит торопиться. Помогал людям, очень переживал, что многие живут трудно (помните: «Тебе будет хорошо - мне будет хорошо»). Альберт Мкртчян говорил о брате: «Фрунзик хотел умереть и умер. Не надо его оплакивать». До конца дней своих он оставался человеком ярким, как метеор. Горел неутомимо, сколько мог, и - погас. Веселому человеку стало грустно. Может, в нашей жизни что-то не так?
Tert.am