Человек на 40% из химикалиев,
На 40% из лжи и ржи.
Но на 1% из Микеланджело!
Поэтому я делаю витражи.
(Андрей Вознесенский)
История витражного искусства стара, как мир. Его возникновение относят к тому периоду, когда ранние цивилизации нашли способ получать совершенно новый материал – стекло. С тех пор искусство витража – glass art – искони занимает особое место в арсенале художественных форм. Семь-восемь тысячелетий назад шумеры уже умели применять стекловидную глазурь для расцвечивания конической черепицы своих культовых сооружений. А древние египтяне научились изготовлять сосуды из намотанного спирального цветного стекла.
Римляне вставляли пластинки прозрачного стекла в окна самых роскошных своих зданий. С той эпохи витраж и получил свое нынешнее название: от латинского слова “vitrum”, что означает “стекло”. Чудесный свет, струящийся сквозь многоцветную мозаику стекол – вот что рождает настоящий витраж. Примечательно, что техника этого замечательного вида искусства на самом деле явилась следствием неумения людей отливать большие стекла. Вот и приходилось выкручиваться – соединять небольшие осколки свинцовыми полосками. И получалось просто волшебно. Ведь стеклянная пластика – самое, пожалуй, хрупкое (и вместе с тем – монументальное!) из всех искусств. Возможно, потому, что эта красота так же нелогична и нежна, а сочетание прозрачных шедевров рождает у зрителя ощущение сопричастности к некоей магии. Главный элемент волшебства – свет, преломляющийся в стекле. Он наполняет мир новыми, таинственными красками, даря кусочек яркой сказки среди сумрачных зимних будней… Так к человеку снова возвращается детская радость, которую он когда-то испытывал, разглядывая окружающий мир через найденный где-то кусочек цветного стекла.
А наши средневековые предки – те так вообще воспринимали свет как олицетворение божества. Следовательно, сверкающие картины из цветного стекла казались ошеломляющим и неудержимо притягательным воплощением слова Божьего. Не случайно теологи приписывали витражам способность просветлять душу человека и удерживать его от зла.
С недавних пор ереванец Рубен Мхоян ощущает это благотворное воздействие особенно сильно. Впрочем, иначе, наверное, и быть не могло. Ведь витражи сейчас, можно сказать, составляют самую суть его жизни и деятельности. Уже лет десять он считается основоположником этого вида прикладного искусства в Армении.
А ведь вначале ничто, казалось бы, не предвещало такого продвижения. Напротив – порой просто руки от безысходности опускались.
- В годы горбачевской перестройки мы с друзьями организовали кооператив по деревообработке,- рассказывает Рубен.- Дело шло трудно, заказов было мало, еще и я тяжело заболел (недуг оказался весьма серьезным, стало трудно передвигаться, на несколько месяцев он вообще слег – А.Г.). Я постоянно размышлял – что делать дальше, чем заинтересовать людей? Так и набрел на идею витража. И совершенно не жалею об этом. Наверное, отчасти быстро вникнуть в суть витражного искусства помогла и моя техническая подготовка: по образованию я – инженер электронной техники. Хотя, каюсь, поработать по специальности мне так и не довелось.
В том, что именно ему выпало взяться за развитие витражного искусства, Р. Мхоян видит своего рода знамение свыше. Ведь первый крупный заказ на витражи – для магазина “Прага”, этот заказ помог получить дизайнер и художник Эдуард Карсян – поступил за день до рождения его долгожданного сына Вананда. И с того самого момента удача наконец-то обратила к нему свой лик. Поступает много частных заказов. Среди клиентов – бизнесмены, преуспевающие врачи, юристы, парламентарии: все-таки витраж – удовольствие не из дешевых. Формируется хоть и небольшой, но спаянный круг партнеров и единомышленников. Таких, как, например, архитектор Гагик Арутюнян, братья Эдуард и Левон Карсяны, художница Арпине Токмаджян, старейший витражист Армении Роберт Айвазян, архитектор Генри Тигранян. Сын скульптора Левона Варданяна, Нарек, выполнил в мастерской Р. Мхояна свою дипломную работу – витражи для коньячного магазина на проспекте Маштоца в Ереване.
Несмотря на достаточно высокие расценки на витражные работы, спрос на такие произведения в последнее время заметно подрос. И дело здесь не только в престиже (хотя этот фактор, конечно, имеет место быть и порой портит много нервов). Люди осознают, что витраж – это не просто декоративный элемент интерьера. Витраж способен организовать пространство эмоционально и ритмически, стать тем стержнем, вокруг которого может быть выстроен не только интерьер, но и экстерьер здания, или даже целого комплекса зданий. В последние годы витражное стекло всё чаще можно увидеть в различных офисах, банках, коммерческих центрах; оно стало популярным и где-то даже остромодным элементом частного жилища. Потолки, полы, мебель, ширмы, светильники и все такое прочее замечательно звучит в витражном исполнении.
Строго говоря, разграничивая внутреннее пространство в качестве перегородки либо стены, витраж способен создать иллюзию нового пространства – даже в сравнительно небольшом помещении. Результат – вместо тяжелого, глухого потолка у вас над головой засияет “звездное небо”, а в полутемной комнате появятся новые “окна”. Милое домашнее волшебство не останется незамеченным и может лишить банальности даже самый заурядный интерьер. Словом, древнее искусство витража сегодня переживает настоящее возрождение. Рубен Мхоян не жалеет усилий для того, чтобы это возрождение имело место и в Армении.
Правда, не скажешь все же, что его путь, так сказать, усыпан розами. Чтобы да, так нет. Работа с художественным стеклом во многом сродни ювелирному делу. Технологии довольно сложны, а настоящих мастеров не хватает. Хотя, наверное, кто-то из тех, кто в свое время начинал в мастерской Рубена, придерживается более высокого мнения о своих способностях. Однако уметь клеить цветные стекла – еще не означает быть художником-витражистом.
- Необходимо, чтобы витражи органично вписывались в городскую архитектуру,- подчеркивает Р. Мхоян.- Поэтому я всегда стремлюсь к тесному сотрудничеству с архитекторами и дизайнерами. Чтобы потом не говорили: вот, мол, хвалит себя Рубен, а на деле понаставил всякой ерунды. Учиться новому никогда не зазорно. Но, к сожалению, сегодня и в витражное искусство порой рвутся те, кто мало чего в нем смыслит.
Упомянутая мастерская осталась в прошлом. И, судя по всему, Рубен не собирается ее восстанавливать. Годы практической работы привели его к выводу: истинного искусства много быть не может, пора подниматься на более высокий уровень. Уж слишком часто начали наведываться к нему налоговые инспекторы, воспринимая его как удачливого коммерсанта. А он предпочел остаться свободным художником. “Конечно,- размышляет Рубен,- быть законопослушным налогоплательщиком – значит вносить свою лепту в становление своего государства. Но я все-таки не хозяйствующий субъект, и я не стою у конвейера. А эти новые номенклатурщики были прямо как на подбор – жадные, агрессивные и плохо соображающие. Больше я не желаю иметь с ними дела”.
Одним из заметных шагов на новом уровне обещает стать витражный потрет Богоматери с младенцем-Христом на руках. Предполагается, что этот портрет, создаваемый по рисунку Роберта Айвазяна, украсит церковь, которая возводится в селе Артаниш на северо-восточном побережье озера Севан. Несколько лет назад Рубен купил в Артанише дом. И намеревается поставить его на службу искусству: есть идея – создать здесь своего рода «art residence», где могли бы жить и творить армянские художники и их зарубежные собраться по искусству. Такое общение способно дать мощный творческий импульс. Можно будет, к примеру, проводить тут биеннале, конкурсы, открыть школу витражного мастерства. Рубен надеется, что подобная форма творческого содружества, общепринятая в международной практике, сработает и у нас.
Что касается витража как такового, то здесь общепризнанными авторитетами остаются Михайло Ломоносов, Габриель Данте Россетти, Марк Шагал, Льюис Тиффани и Фернан Леже. Так, в лаборатории великого помора насчитывалось аж до 21 тысячи (!) оттенков цветного стекла. Его последователи в начале XXI века оперируют не более чем полутора сотнями оттенков. Так что тут, как говорится, еще работать и работать.
Правда, скоро может получиться так, что работать скоро в этой сфере в Армении окажется просто некому. Приток новых мастсров практически иссяк. И вопрос смены поколений становится все более проблемным. “Когда-то приходили ученики, стремившиеся обогатить свои знания,- говорит Рубен.- А сейчас у молодых и желание как-то пропало учиться. Они удовлетворяются неким ремесленным уровнем, который позволяет гнать ширпотреб, но не более. Это очень тревожит. Ведь высокое искусство несовместимо с таким отношением к делу и к жизни”.
Ашот Гарегинян