"Социальных сирот сегодня больше, чем было во время Великой Отечественной войны", заявил в интервью "Голосу Армении" главный научный сотрудник Института социологии РАН, член-корреспондент Российской академии наук, доктор философских наук, профессор Жан Тощенко.
.
- Насколько для вас как для социолога, актуален вопрос разрушения традиционной модели семьи?
- Я как социолог, руководствуюсь данными социологических исследований, проводимых мной и моими коллегами. И, в контексте озвученной вами темы, эти данные свидетельствуют об очевидном парадоксе и противоречиях. С одной стороны, 95% утверждают, что самая для них ценность - это семья, именно она составляет смысл жизни. Между тем, одновременно мы видим, что 50% браков (особенно среди молодежи) распадаются. Каким образом так получается? С одной стороны признается, что семья - ценность, с другой - люди этой ценностью не дорожат, не предпринимают меры, что ее сохранить, поддержать, развить. Почему? Ответить на данный вопрос, понять причины - одна из наших задач. Другое противоречие: все говорят, что прекрасно иметь детей, но при этом мы сталкиваемся с малодетностью и демографическими проблемами, при которых не обеспечивается даже простое воспроизводство. В России это огромная проблема, и я так понял, что и для Армении она актуальна. К чему ведет такой путь? К умиранию нации. При этом, мы видим и другую, крайне тревожную тенденцию: в последнее время все большую актуальность обретает понятие "социальное сиротство", когда родители по тем или иным причинам отказываются от детей и дети переходят под опеку различных приютов, детских домов и т.д. Причем по России эта цифра просто катастрофическая: социальных сирот сегодня больше, чем было во время Великой Отечественной войны. Это поражает. А что такое, по сути, социальное сиротство? Это сиротство при живых родителях. Еще один тревожный тренд - взаимоотношения между поколениями…
- Проблема отцов и детей? Но ведь она была во все времена.
- Сегодня это нечто другое. Речь идет не просто о сложностях во взаимоотношениях между родителями и детьми или членами семьи более преклонного возраста (бабушками, дедушками) и внуками. Мы видим противоречия, которых раньше не знали. Мы всегда придерживались традиций в плане заботы о пожилых, престарелых родителях. Возможно, эти традиции больше присущи армянской семье, но и в России они всегда были. А сейчас потребность в увеличении числа пансионатов, домов престарелых все растет и растет. То есть мы имеем дело с ситуацией, когда дети не только формально, но и фактически отказываются взять на себя заботу о родителях, стремясь пристроить куда-нибудь стариков, чтобы те им не мешали.
- Подобный тренд давно уже актуален на Западе…
- Верно. Но для нас это нечто не вписывающее в рамки наших традиционных взглядов на семью, во взаимоотношение поколений и т.д. Сегодня же мы видим перемены, и они не радуют. Причем дети зачастую отказываются от родителей, которые еще достаточно работоспособны, не страдают какими-либо болезнями или отклонениями, требующими надзора за ними в специализированных учреждениях. Мы просто столкнулись с проблемой, когда социально-общественная гарантия заботы о родителях не выполняется. И это не может не тревожить.
- Именно вы ввели в оборот понятие "общество тревожности", если не ошибаюсь. Что это означает?
- Я бы сказал: общество турбулентности. Сегодня человечество пребывает в некоем состоянии хаотического развития. Это проявляется во всем, начиная от политики, заканчивая новейшими теориями в плане строительства семейных отношений, внедряемых в общественное сознание. И что делать с этим хаосом - непонятно. Отсюда у людей появляются элементы тревожности, несогласия, зачастую принимающие радикальные формы. Обратимся, например, к проблеме ювенальной юстиции, противником которой я сам являюсь. Дело доходит до полного абсурда. Поставить ребенка в угол уже объявляется насилием - вплоть до того, что может стать основанием отобрать ребенка у родителей за такое отношение. Это же абсурд, и в нем человеку приходится как-то ориентироваться, тогда как ориентиров нет. То же самое касается пропаганды однополых браков. Ведь на самом деле никто не делает проблему из того, что в обществе есть определенный процент людей с гомосексуальной ориентацией, считая, что это их личное дело. Но, когда однополые отношения становятся предметом пропаганды, манипуляций, требования юридического закрепления особых прав для ЛГБТ-сообщества, тогда все меняется и возникает противостояние.
- Не делается ли это с целью усугубления того самого хаоса и турбулентности в сознании человека, о которых вы говорили?
- Да, это добавляет хаоса, добавляет дезориентации, в том числе духовной, особенно среди молодежи. Под предлогом закрепления всех этих новейших течений, противостоящих традиционной модели семьи, появляются всевозможные альтернативные формы брака: однополый, свингеровский, гостевой и т.д.
- Гостевой?
- Ну да. Это когда муж и жена живут отдельно и ходят друг другу в гости. Понятно, что, если подобные, скажем так, комбинации носят единичный характер, это не страшно. Но дело в том, что они целенаправленно пропагандируются и распространяются. В итоге сама идея брака преподносится как взаимоотношение автономных личностей, встречающихся лишь для удовлетворения некоторых своих потребностей.
- И к чему мы со всем этим в итоге придем?
- Я все-таки оптимист и надеюсь, что выпестованный человечеством веками традиционный подход к семейным ценностям должен победить, несмотря на оголтелую пропаганду "комбинаций". Все же большинство людей ориентируются на традиционный брак, роль которого надо всемерно укреплять и усиливать. И в этом деле большая ответственность лежит на государстве и Церкви. Я считаю, что Церковь должна быть более активной в продвижении традиционных семейных ценностей.
Зара Геворкян, "Голос Армении"