Научный сотрудник Британского университета Лестера и внештатный эксперт по региональной безопасности в The Jamestown Foundation и IHS Markit Эдуард Абрамян в интервью АрмИнфо комментирует последние импульсы в отношениях Армении с США и Европой. Рассуждает о возможностях, заключающихся для Еревана в развитии отношений с ЕС и НАТО. Делится видением относительно возможной роли Альянса в урегулировании карабахского конфликта.
- Публичное предложение посла США в Армении Ричарда Миллза инвестировать в армянскую энергетику $8 млрд. осталось практически безответным. Мало озвучивается и комментируется в армянских СМИ. Меж тем, претворение в жизнь данного предложения вполне могло бы перевернуть геополитику вокруг Армении с ног на голову. В чем, на Ваш взгляд, кроются причины подобной сдержанности Еревана?
- Необходимо отметить, что сразу после заявления посла касательно заинтересованности США в инвестициях в восстанавливаемую энергетическую отрасль при условии равноправной конкуренции с подобными заявлениями выступили представители Франции и Германии. Посол Германии даже назвал конкретную сумму уже инвестированных средств - 150 млн. евро в именно отрасль энергетики Армении. Причина сравнительно вялой реакции объяснима, поскольку в Ереване, видимо, понимают, что подобная инициатива и предложение ключевых западных держав Армении - это, прежде всего, политический, а не сугубо экономический шаг. Соответственно, развитие этой инициативы в первую очередь будет иметь политическое значение, а уже потом явные экономические выгоды для Армении. С учетом глубокой зависимости армянской государственности от России в двух сферах национального жизнеобеспечения - энергетике и безопасности, видимо, в Вашингтоне появилось решение проверить искренность Еревана во взаимоотношениях с США, предложив методологию по смягчению зависимости от России в энергетической сфере. Представляется, что расчет Вашингтона обусловлен идеей усиления независимости Армении в первую очередь в вопросе энерго-коммуникаций, созданием альтернативных ресурсов электроэнергии. Это, безусловно, смягчит энергоресурсную зависимость от России, создав возможности не только прямого участия населения Армении в производстве электроэнергии и ее продажи государству, но и усилит возможности государства экспортировать электроэнергию в Грузию, Иран и Турцию. И политика администрации Трампа в отношении Армении будет сформирована, в том числе, именно на основе реакции официального Еревана на это предложение. И усиление конфронтации США и России лишь актуализирует вопросительный знак над желанием властей Армении усилить свою маневренность в отношении России с помощью создания альтернативных энергоресурсов. И тут объемы возможных инвестиций – будь они $8 млрд. или $250 млн. совершенно не важны. Данная инициатива может оказаться крайне выгодной для экономики Армении и ее энергокоммуникационной роли в регионе. Она может решить сразу несколько проблем армянской государственности. И подобного второго шанса в обозримом будущем может и не быть.
- Поблагодарив президента Армении за вклад в миротворческие миссии под эгидой НАТО в Афганистане и Косово, спецпредставитель генсека НАТО на Южном Кавказе и в Центральной Азии Джеймс Аппатурай недавно заявил, что покидает Ереван с решимостью продолжать эффективное сотрудничество. Считаете ли Вы возможным выход данного сотрудничества за рамки международных форматов на двусторонний уровень. И каков предполагаемый лимит отношений НАТО-Армения?
- Армения считается важным и ценным партнером НАТО в Черноморскокавказском регионе. Ереван, безусловно, лидер по количеству программ и инициатив, осуществляемых с НАТО по сравнению с другими союзниками в ОДКБ. Несмотря на союзнические отношения Армении с Россией - основным соперником НАТО в регионе, Альянс пока что стремится сохранить и при желании Еревана углубить взаимоотношения с Арменией на трех основных платформах: Партнёрство во имя мира, Индивидуальный план действий партнерства, План действий партнерства по укреплению оборонных институтов. Несмотря на деликатное умалчивание чиновниками НАТО некоторых острых факторов, углубление соперничества НАТО-Россия и усиление военно-политического потенциала России в Армении, вероятно, не оставит Альянсу другого выхода кроме как пересмотреть взаимоотношения с Арменией. Есть также опасность классифицирования Альянсом с какого-то момента Армении как «формального» партнера. Эта тенденция уже чувствуется в Брюсселе, чего Армения с учетом стремления Азербайджана расширить формат сотрудничества, как с Альянсом, так и с ведущими странами-членами НАТО, должна избегать. Могу сказать, что деликатные публичные заявления чиновников НАТО в рамках официальной позиции Альянса часто резко отличаются от высказываний, сделанных при частных беседах. С момента аннексии Россией Крыма и ее последовательной политики дестабилизации Украины, НАТО начала активно пересматривать свои стратегические задачи в Восточной Европе и в мире, что не могло не влиять на ее политику партнерств. Ее задачи, в первую очередь, нацелены на укрепление обороноспособности своих восточных флангов, повышение боеготовности и быстрого реагирования при необходимости коллективной обороны. Были разработаны и введены программы и механизмы по сдерживанию России с активным участием таких региональных партнеров как Украина и Грузия. И поскольку практически все инициативы кроме программы “Решительная поддержка Афганистану” мотивированы сдерживанием общей угрозы от России, в политике партнерств НАТО появилась серьезная дилемма, способная перерасти в кризис партнерства. Дело в том, что уже в кулуарах Альянса часто звучат разделительные фразы «реальный партнер» - имеется в виду Грузия, Украина и в некотором смысле Молдова, и «формальный партнер» под которую все чаще попадает Армения. Это объективно, поскольку Армения, являясь союзником России, не может себе позволить вовлеченность в программы, прямо или косвенно связанные со сдерживанием последней. На этом фоне, озвученное президентом Армении Сержем Саргсяном, приглашение генсека НАТО Йенса Столтенберга в Армению видится важным шагом по сохранению практических взаимоотношений с Альянсом. По мере все большего включения Грузии в орбиту безопасности и стратегического планирования НАТО, желания Украины вступить в Альянс, активного стремления Молдовы и Азербайджана расширить программы по взаимодействию с НАТО, Армения как основной проводник российских интересов в Черноморскокавказском регионе выглядит на Западе все более и более отрицательно. Армяно-российское объединённое командование ПВО и сухопутных войск в Пентагоне и в НАТО воспринимается как усиление и укрепление российских военно-политических возможностей в регионе. Своеобразное подкрепление российской стратегии Блокирования зоны (A2/AD), оперативно осуществляемой от Балтии и Калининграда до Черного моря, охватывая Крым, российское побережье, Абхазию и Южную Осетию. Отрицательно влияет и неустойчивый характер политики Армении в отношении практического сотрудничества с Альянсом в рамках участия армянских ВС в различных многонациональных учениях под эгидой НАТО. Таким образом, участие ВС Армении в предстоящих в Грузии с 30 июля военных маневрах НАТО «Благородный Партнер-2017» может иметь для отношений НАТО-Армения ключевое значение. Посещение генсеком НАТО Армении и выявление возможностей углубления сотрудничества, при активном участии ВС Армении в различных многонациональных учениях НАТО, может улучшить образ страны и создать необходимые условия для разработок новых сфер взаимодействия с Альянсом. К примеру, думаю было бы уместно обсуждение возможности создания армянского тренировочного центра по программе Партнерство во имя мира наподобие той, которая с 2010 г. эффективно действует в Казахстане.
При этом, на сегодняшний день предпосылок для повышения статуса партнерства Армении с Альянсом до уровня «НАТО+Армения» на уровень двухсторонней комиссии, я не вижу. Подобный уровень имеет место в плане тех стран, которые реформируют свои ВС для соответствия критериям по вступлению в Альянс – таких как Грузия и Украина. Азербайджан также имеет задачу расширения статуса, однако тут есть несколько иные приоритеты. Для этого необходимо политическое решение Еревана и Брюсселя и реальный политический диалог, где Армения должна в политическом плане и в вопросах оценок угроз и рисков быть солидарна с НАТО. Немаловажно и желание взять на себя конкретную функцию для формирующейся системы безопасности Альянса, чего видимо пытается сделать Баку, и что для Еревана на сегодняшний день видится маловероятным. Даже в контексте военно-политических блоков Армения - не нейтральная страна. Исходя из вышеуказанных причин, повышение статуса Армении как партнера НАТО на сегодняшний день видится маловероятным.
- Все тот же Аппатурай, отметив повышение уровня насилия в зоне карабахского конфликта, подчеркнул, что негативные последствия очередной его эскалации ощутят и страны Североатлантического альянса. Существуют ли, на Ваш взгляд, на фоне последних, угрожающих региональной стабильности и безопасности трендов, предпосылки вовлечения НАТО в процесс урегулирования карабахского конфликта?
- C начала реализации «Существенного пакета НАТО-Грузия», можно считать, что Альянс уже в какой-то мере присутствует на Южном Кавказе. И тенденция по повышению его влияния на регион будет усиливаться. НАТО всегда был чувствителен в вопросе замороженных конфликтов на постсоветском пространстве, держа соответствующую дистанцию, поскольку эти конфликты напрямую его членов не касались. НАТО имеет разный подход в отношении непризнанных государственных образований на территории Южного Кавказа. В отличие от вопросов Абхазии и Южной Осетии, где НАТО недвусмысленно осуждает действия России, признавая территориальную целостность Грузии, в вопросе Карабаха у Альянса подход несколько иной. Не считая небольшого крена в сторону Азербайджана в 2009-ом, когда генсек НАТО Ян де Хооп Схеффер отметил в Баку важность территориальной целостности, не упомянув о праве народов на самоопределение, НАТО, в общем, имеет сбалансированную и крайне пассивную позицию в отношении Нагорного Карабаха. При этом, риторика НАТО по отношению к конфликту начиная с 2008-го ввиду приближения Альянса к южнокавказскому региону, постоянно повышалась. К примеру, в 2006-м, в декларации Рижского саммита Альянс выразил «сожаление», что решение конфликта затягивается, тогда как в коммюнике Лиссабонского саммита 2010 г., можно заметить более критическую формулировку, что проблема Нагорного Карабаха «продолжает быть вопросом большой озабоченности для Альянса». Риторика Брюсселя в вопросе нерешенных конфликтов, в том числе и Карабаха в корне изменилась с Саммита НАТО в Уэльсе в 2014-м. А на Варшавском саммите в 2016-м основной упор ставился на содействии постсоветским странам, укрепления их независимости на фоне дестабилизирующего поведения Кремля, рассматривающего нерешенные конфликты как инструменты по усилению влияния России. На мой взгляд, НАТО будет и дальше поддерживать усилия Минской Группы как единственной легитимной платформы по урегулированию конфликта. Однако, я обоснованно предполагаю возможность изменения этой политики НАТО в случае изменения внешнеполитических приоритетов Армении или Азербайджана, их подходов к обеспечению нацбезопасности по примеру Грузии в пользу НАТО.
- Является ли отсутствие в международной терминологии четкого определения терроризма реальной причиной мешающей НАТО дать соответствующую оценку азербайджанской политике государственного терроризма в отношении международно-признанного государства – Армении, жертвами которой ежегодно становятся сотни военных и мирных жителей?
- Я так не думаю. Данная проблема состоит в совершенно другой плоскости. НАТО – региональная организация, первоочередная задача которой является безопасность государств-членов Альянса путем повышения их обороноспособности и быстрого реагирования на случай внешней агрессии. Являясь важными партнерами НАТО, ни Армения, ни Азербайджан в Альянсе не состоят и официально признанными кандидатами по вступлению не являются. Это делает Альянс в каком-то смысле отстраненным от карабахской проблемы, чего нельзя сказать о его растущей роли в отношении Абхазии и Южной Осетии. Другая немаловажная причина пассивности НАТО в вопросе Карабаха, является то, что в отличие от Грузии, ни Армения, ни Азербайджан в стратегическую орбиту безопасности НАТО не входят. Соответственно, Альянс более обеспокоен безопасностью близкой и фактически выполняющей союзнические функции демократической Грузии, нежели члена ОДКБ, клептократической Армении, и имеющего внеблоковый статус, однако, явно авторитарного Азербайджана. Таким образом, Брюссель смотрит на регион и проблему между Арменией и Азербайджаном через призму безопасности Грузии и усиления военного потенциала России. Таким образом, механизмы НАТО по кризис менеджменту, закрепленные в Стратегической концепции 2010 года, скорее могут подойти к нормализации армяно-турецких отношений с дальнейшим открытием границы, нежели к армяно-азербайджанскому противостоянию. Кроме того, есть опасение, что политический компонент соперничества между Ереваном и Баку может перекочевать и в структуру Альянса, что для Брюсселя крайне нежелательно.
- Экс-советник по стратегическому планированию президента США Джорджа Буша-младшего Питер Февер считает, что в обозримом будущем у администрации президента США Дональда Трампа на разрешение карабахской проблемы времени не будет. Меж тем именно Карабах на различных политических и экспертных уровнях неоднократно озвучивался в качестве площадки наиболее эффективного взаимодействия Москвы и Вашингтона. Можно ли на этом фоне предполагать, что очень скоро урегулирование карабахской проблемы станет исключительной прерогативой России?
- Карабахская проблема, по крайней мере, с появлением новой парадигмы региональной безопасности с апреля 2016 года уже является прерогативой России. Вместе с тем, на фоне нарастающего противостояния США и России несколько наивно думать, что в рамках платформы Минской группы ОБСЕ все противоречия, взаимные упреки и противостояние интересов будут отставлены в сторону во имя партнерства вокруг решения карабахской проблемы. У России и США уже есть несоответствие позиций в этом вопросе. В частности, усиливается негативная реакция США на продолжительность поставок современных наступательных вооружений сторонам и прежде всего Азербайджану. В частности, в марте сего года командующий Объединенными силами США в Европе генерал Кертис Скапаротти, по примеру своего предшественника генерала Бридлова оценил политику России в отношении карабахского конфликта как “дестабилизирующую и деструктивную”. Те же Аппатурай и Уильям Лахью в Ереване также подняли вопрос поставок современных наступательных вооружений Россией сторонам конфликта как серьезный источник беспокойства для Альянса. Более того, в Конгрессе США также формируется убеждение, что в предыдущей и в будущей эскалации вокруг Нагорного Карабаха Россия является основным поставщиком летальных вооружений сторонам конфликта. Россия все больше и больше рассматривается как страна-дестабилизатор и нарушитель Основополагающего Акта НАТО-Россия от 1997-го года - по сути единственного механизма, регулирующего спектр взаимоотношений между Альянсом и Россией. Все это, безусловно, будет иметь последствия на уровне Минский группы ОБСЕ. Поэтому платформу Минской группы местом эффективного взаимодействия Москвы и Вашингтона сложно назвать. Скорее наоборот, это очередное место соперничества между оппонентами в ближайшей перспективе. Кроме всего прочего, с усилением конфронтации между ними возрастает риск, что в какой-то момент Минская группа может быть парализованной и уже недееспособной.
- В Москве принято рассматривать любое движение постсоветских стран в направлении Европы в качестве пролога членства в НАТО. Можно ли ожидать в этой связи от российского руководства сюрпризов, в свете готовящегося к подписанию в ноябре 2017-го “облегченного” договора Армения-ЕС?
- Я не думаю, что Москва серьезно рассматривает предстоящее подписание «облегченного» рамочного соглашения Армения-ЕС как фактор, несущий потенциальную угрозу ее интересам. Готовящийся к подписанию документ не опубликован. Посему делать достоверные выводы и анализы касательно его возможного влияния невозможно. Однако, как было уже отмечено, этот документ не имеет весомости документа 2013-го года. Тут учтено членство Армении в ЕАЭС. Европейский Союз в таких случаях всегда руководствуется принципом “несмотря ни на что двери ЕС всегда открыты для любого сотрудничества”. Грубо говоря, с Арменией, исходя из политической этики ЕС, нужно было что-то подписать, тем более, что Армения тоже этого желала. Вот и подписывают. Иными словами, это больше похоже на формальный документ, отражающий намерения сохранять и развивать добрососедские отношения с учетом несоответствия ЕС с ЕАЭС. Это не субстантивный всеобъемлющий документ, представляющий из себя дорожную карту экономической и политической интеграции Армении с ЕС, которая существует у Грузии, Молдовы и Украины. И в Москве, видимо, это осознают. Таким образом, реальных причин, мешающих подписанию документа Армения-ЕС, как это было в 2013-м, я не вижу. Совершенно ясно, что Ереван будет строить взаимоотношения с ЕС, не только в военно-политическом, но и уже в сугубо экономическом плане - опираясь исключительно на Россию.
Давид Степанян, http://www.arminfo.am/