Сирийская армия и ополченцы ведут наступление на позиции «Ан-Нусры» у города Кесаб
— Я поеду очень быстро, держитесь, будет здорово трясти. Тормозить нельзя, кругом снайперы, — предупреждает водитель огромного пикапа, прежде чем тронуться в сторону укрепления на вершине одного из холмов над Кесабом.
В кузове его автомобиля семь человек, а в просторном салоне — только сам водитель и ящик со снарядами среднего калибра. В грузовом отсеке их возить опасно, могут сдетонировать от удара о борт.
По петляющей горной дороге автомобиль действительно несется впечатляюще быстро, и выстрелы обещанных водителем снайперов в этой погоне едва слышны. И снаряды, и пассажиры на высотную позицию доезжают в целости.
Плацдарм у исламистов из «Ан-Нусры» отбили считаные дни назад. Бульдозеры только закончили возводить по его периметру двухметровые насыпи-брустверы, за которыми уже расставлены палатки и артиллерия.
При этом профессиональных военных и даже солдат-призывников именно на этой позиции — единицы. Большинство из воюющих здесь — ополченцы-добровольцы или, как они сами себя называют, бойцы Национальной самообороны. В первые месяцы войны в Сирии такие отряды ополченцев возникали стихийно и обычно действовали в пределах своего города и поселка. Вооружены они были чем попало, вплоть до охотничьих ружей времен антифранцузского восстания, действовали нескоординированно.
Теперь Национальная самооборона вооружена пулеметами, танками и даже ракетными комплексами. Каждому бойцу положена форма армейского образца с нашивкой «ополченец» на рукаве и зарплата в $300–400. Действиями самооборонцев руководит специально назначенный генерал в Дамаске, а география их деятельности уже не охватывает только лишь родные села.
— Мои товарищи приехали сюда из Тартуса, Хомса, Дамаска. Я сам с тремя друзьями, которые тоже сейчас тут, приехал с занятых Израилем Голанских высот. Мы бежали в «большую» Сирию и наткнулись на трех израильских пограничников, но смогли уйти, теперь воюем плечом к плечу с нашими братьями со всей страны, — заваривая матэ — самый популярный у военных напиток, — говорит пехотинец Махер. — Ну, наши враги к Кесабу отовсюду съезжаются, ну и мы тоже. Ополченцы всегда там, где идут самые ожесточенные бои.
Бои здесь действительно идут горячие. Исламисты обстреливают позиции ополченцев из минометов и орудий. По горам постоянно гуляет эхо от взрывов.
— Это они от отчаяния. Мы каждый день, каждый час оттесняем их всё дальше. Да, у них в руках еще остается Кесаб и несколько армянских деревень вблизи него, но, если они решат остаться там, город и деревни станут их могилой. Выбор у исламистов небольшой — или умереть, или уйти в Турцию, откуда они, похоже, и пришли, — офицер-спецслужбист, скрывающий свои должность и имя, прибыл с инспекцией на высотную позицию из штаба в Латакии и, судя по всему, доволен увиденным.
— На сирийской территории им деться некуда, — отмечает он. — Они у нас в кольце. Честно говоря, нам бы всем хотелось бы, чтобы они тут и полегли. Ну, время покажет.
И армия, и Национальная самооборона готовятся к генеральному наступлению на позиции «Ан-Нусры», дата которого держится в секрете. Но все части находятся в постоянной боевой готовности и с нетерпением ждут приказа.
— Я этих чертей ненавижу так, что буду с ними воевать, пока автомат в руках смогу держать. Смотри, я себе всё тело забил татуировками с патриотическими стихами, — показывает руки, украшенные арабской вязью, ополченец Межуд. — Сам набивал. Иголка, древесный уголь и ненависть к террористам — вот и всё, что требуется для этого.
На лежащей на стволе «калашникова» ладони — строки о ненависти к врагу и мораль: победа или смерть.
Юрий Мацарский, Сирия
http://izvestia.ru