«Что бакинская резня подготовлялась заранее, об этом говорили многие свидетели. В следственную комиссию явился, между прочим, помощник прис. пов. и заявил, что видел на многих домах отметки мелом и углем, какие-то таинственные знаки; оказалось, что это были мусульманские слова: “Я алла”, что означает – “с Богом”. На других домах были надписи: “урус”... Так были помечены дома русских и мусульман. Услышав это заявление, члены комиссии отправились проверить его, и заявление вполне подтвердилось».
Свидетельница бакинской резни Екатерина Орловская вспоминала: «Приехала в Баку в воскресенье. Ко мне зашел г. Мдивани, живущий в той же гостинице, и сказал мне: “Вы приехали в тяжелое время. Полтора месяца тому назад уже решено разделаться с армянами, а на последнем заседании, в пятницу, 4 февраля, происходившем у одного мусульманина, где был и он, Мдивани, решено окончательно уничтожить армян”.
Видела из окна, как проехал полицмейстер, остановил для чего-то фаэтон, и в этот самый момент на его глазах татарин убил армянина, но полицмейстер, не обратив никакого внимания на это, поехал дальше. Мне говорил тогда же Соломон Цуринов, бледный, как смерть, что он обратился к полицмейстеру с заявлением о том, что татарин убил армянина, и в руках у него дымится оружие, и просил отобрать его у татарина, но полицеймейстер сказал: “Вы мне об этом заявите после”.
В гостинице “Европа” служит, между прочим, один имеретин, который мне сказал, что татары тяжело ранили его брата, потому что он не хотел позволить себя ограбить. На другой день брат его умер. Потом Мдивани говорил этому имеретину, что все расходы на погребение принимает на себя Ассадулаев и что татары очень огорчены этим несчастьем с его братом, и что они убили его потому, что приняли его за армянина, а армян резать можно. Когда я приехала на вокзал, там уже были войска, которые жаловались, что они давно приехали и не могут добиться от губернатора, что им делать и куда отправиться <...> Прислуга гостиницы неоднократно говорила, что полиция разрешила убивать армян в течение четырех суток; та же прислуга и вновь приезжие пассажиры в один голос заявили, что Накашидзе – варвар, спокойно разъезжает по трупам, куря сигару, и не принимает никаких мер».
Из показаний отставного поручика В.Асланова: «В понедельник, 7-го февраля, группа татар набросилась на дом Хачатуряна. К проезжавшим в это время по улице трем казакам обращаются с просьбой о помощи три армянина, бросаются перед ними на колени. Казаки соглашаются взять одного из них, берут его в середину и двигаются вперед: отойдя несколько шагов, один из казаков, завидя татар, мигает глазами татарам, толкает вперед армянина: татарин выстрелом из бердянки убивает наповал армянина. Казак острит: “Ишь, гололобый, и стрелять-то толком не умеешь, чуть подкову не испортил”. Затем преспокойно казак вынул папироску, закурил ее у татарина, и все трое двинулись дальше».
Из свидетельств Жозефины Кубли: «В воскресенье, 6 февраля, около шести часов вечера, весь бледный, вошел в квартиру мой знакомый инженер господин Осепьянц и сказал, что по пути следования его преследовали группы татар и беспрестанно стреляли. Вслед за г. Осепянцом вбежал один из сыновей домохозяина Алиева и, обратясь к нам, спросил: “Кто вы?” – Мы ответили: “Французы”. – “У вас здесь армянин!” – сказал вошедший. “Нет, – воскликнула я, – мы французы, а он (указывая на Осепьянца) мой муж. Если вы его тронете, я сейчас дам знать французскому консулу, чтобы он защитил нас...”».
Из показаний слесаря Петра Монтина: «За несколько времени до начала кровавых происшествий среди бакинской полиции был распространен упорный слух, что будто бы готовится серьезная демонстрация вооруженных рабочих. Не надеясь своими силами воспрепятствовать последней, полиция начала восстанавливать татар против армян, в чем особенно деятельное участие принимали околоточный Шах-Тахтинский и пристав Мамед Беков».
Очевидец событий купец Маркус Портнов сообщал: «Во вторник, 8-го февраля, около 10-11 часов дня, я вышел из моей квартиры и направился в аптеку Моравского. На Никольской улице, из мусульманских нумеров, находящихся в доме Ашумова, раздались выстрелы по армянину, проходившему по Николаевской улице. Я из боязни пошел назад и на углу Николаевской улицы, около пассажа Калантарова, встретил стоявших там двух офицеров и нескольких солдат, на глазах которых происходило вышеописанное. Я обратился к офицерам и спросил: “Господа! Неужели нельзя прекратить эти безобразия? Ведь, как видите, никому нельзя проходить по улицам”. Один из этих офицеров задал мне вопрос: “А вы кто такой будете?” Хотя я еврей, но назвал себя немцем. Тогда тот же офицер сказал: “Да что же, вам жалко этих армяшек? Их слишком много расплодилось, пускай немножко почистят...” <...> Знакомый мой Абрам Шафер, проживающий в крепости и торгующий в пассаже Калантарова, говорил мне, что он, Шафер, слышал, как полковник один говорил стоявшим при нем офицерам: “Господа, дали татарам три дня баловаться и довольно”...».
«Бесконечный ряд фактов вполне подтверждает, что бездеятельное, более чем странное поведение полиции легко могло внушить громилам уверенность <...> Из того, что и войска, и казаки, и полиция бездействовали, а в некоторых случаях кричали даже: бей армяшек! – и сами избивали армян, – татары должны были прийти к заключению, что бить армян и грабить их разрешено <...> Один из очевидцев рассказывает, и слова его подтверждены показаниями многих других, что на вопрос, обращенный к татарам-громилам, зачем они стреляют в армян? – получался один и тот же ответ, что армяне хотят своего царя иметь, а потом и нас душить будут... На вопрос – “кто это вам сказал, что армяне своего царя хотят, ведь это же неправда?” – они отвечали: – Полиция говорит, и “другие русские” говорят, что губернатор получил секретную бумагу бить армян бунтовщиков».
Подобных свидетельств достаточно много, чтобы суметь воссоздать максимально приближенную к действительности картину бакинской резни. Кроме того, сами описания настолько знакомы и близки (по Сумгаиту и Баку), что сценарий событий вырисовывается вполне предметно. Проблема в другом: бакинская пропаганда продолжает называть это «геноцидом азербайджанцев» и в форме алиевского постулата внедрять в сознание нового поколения граждан.
Известный публицист и театральный критик, а в годы Первой русской революции корреспондент газеты «Русское слово» Александр Амфитеатров подчеркивал: «Самым страшным эпизодом бойни было ночное опустошение рабочего армянского квартала <...> Сразу бросалась в глаза ярко выраженная армянофобия разбойничьего мусульманского “рыцарства” <...> Необычайно редко случалось, чтобы татарин-разбойник посягнул напасть на русского <...> Эта система, скрывавшая лишь азиатскую осторожность – не ожесточать против себя, до поры до времени, русских властей непосредственной личною враждою, – была ложно истолкована в смысле мнимого русофильства татар <...> С теми же русскими посельщиками, которые, как сектанты, не состояли под особым покровительством властей, эти своеобразные русофилы церемонились так же мало, как и с армянами».
Посетивший регион в начале прошлого века итальянский журналист и дипломат Луиджи Виллари был поражен масштабностью антиармянских настроений и не скрывал своего первоначального удивления в связи с тем, что такое отношение к армянам поддерживалось и представителями иностранного капитала. Впрочем, уже скоро он сам укажет на главную причину:
«За время пребывания в Баку меня чрезвычайно поразило ожесточение иностранцев против армян, кроме двух-трех случаев, их симпатии целиком были на стороне татар. Признаюсь, такое единодушие произвело на меня впечатление. Приехав на Кавказ без всякой предвзятости, я уже начал склоняться к мысли, что страдания армян сильно преувеличены европейской прессой, а на татар она напрасно клевещет. Агаев, которого я навестил, убедительно доказывал правоту татар, тогда как англичане, русские и прочие сторонние наблюдатели были почти единодушны в своем осуждении армян. Даже простые русские солдаты и полицейские на вопрос, кто виноват в беспорядках, отвечали без тени сомнения: “Армяне”.
Там, где расовая и религиозная вражда раскалилась добела, трудно сразу взвесить все “за” и “против”. Волей-неволей приходится полагаться на суждения тех, кто хорошо знает край и кажется нейтральным. Но постепенно я приходил к заключению, что иностранцы не столь уж беспристрастны, как кажется поначалу. Не говоря уже об умении мусульман производить впечатление, на позицию иностранных финансистов и предпринимателей влияет их конкуренция с армянами. Если б не армяне, иностранцы прибрали бы к рукам всю здешнюю нефтяную промышленность, вместо этого им приходится иметь дело со способными, энергичными, предприимчивыми соперниками <...>
Все вышесказанное объясняет ожесточение иностранцев против армян. Один видный промышленник-англичанин прямо заявил мне, что всех армян необходимо уничтожить».
Наблюдения нейтрального и высокообразованного очевидца – лучшая иллюстрация направленности самих событий. Вкупе с газетными публикациями (пресса того периода была свободнее, нежели советская) они восстанавливают картину и масштабность катастрофы. О соотношении «палачей и жертв» резни можно судить из хроники. «Санкт-Петербургские ведомости» сообщали, что за день «было убито до тридцати пяти человек, из них три-четыре татарина, остальные армяне». Соотношение – один к десяти.
Спровоцированную самодержавием резню в годы Первой революции необходимо рассматривать в контексте пропитавших империю острейших противоречий, на фоне попыток каким-то образом минимизировать влияние уже отнюдь не малочисленных национальных партий, функционировавших от Прибалтики до Кавказа. Но всегда важно учитывать, что резня в Баку была очень умело вставлена пантюркистами в контекст зародившейся расистской идеологии и ознаменовала начало процесса вытеснения армянского населения из города.
Именно усилиями тюрко-татарской интеллигенции «армяно-татарская резня» развилась в ином (альтернативном) направлении, «самоопределилась по ходу» и трансформировалась в новое самодостаточное качество. Носители пантюркистской идеологии, активные члены младотурецкой партии позднее и стали основателями Азербайджанской Демократической Республики. Стоит ли удивляться тому, что становление этого государства сопровождалось новой резней армянского населения: по сообщениям хроники, в ночь на 16 сентября 1918г. в Баку было истреблено от двадцати до тридцати пяти тысяч армян.
Словосочетание «Варфоломеевская ночь» стало нарицательным при описании масштабов обесценивания человеческих жизней. Например, «алжирской Варфоломеевской ночью» именуют разыгравшуюся в ночь на 23 сентября 1997г. трагедию в Алжире. Тогда группа мусульманских боевиков вырезала около 200 жителей столичного района Бараки. Впрочем, после резни протестантов в Париже «ночи катастроф» стали удостаиваться и собственных наименований. «Хрустальной ночью», или «Ночью разбитых витрин» называется ночь с 9 на 10 ноября 1938г., когда нацистами была осуществлена массовая акция прямого физического насилия по отношению к евреям на территории Германии.
Принято считать, что Варфоломеевская ночь была спровоцирована Екатериной Медичи на шестой день бракосочетания ее дочери Марго с протестантом Генрихом Наваррским. Впрочем, вопрос о численности жертв этой кровавой свадьбы поныне остается предметом споров и «колеблется» в весьма широких пределах – от 5 000 до 30 000 протестантов.
Катынский расстрел – казни польских солдат и офицеров сотрудниками советских карательных органов – происходил в марте-апреле 1940г. Согласно обнародованным документам, в общей сложности было расстреляно более 20 000 заключенных. Страшная статистика, даже с учетом того, что «Катынский расстрел» – собирательный термин, он не ограничивается двумя-тремя сутками и одним-единственным местом.
Бабий Яр – достоверный случай умерщвления десятков тысяч людей в течение двух дней: 29-30 сентября 1941г. зондеркоманда под командованием штандартенфюрера Пауля Блобеля расстреляла в киевском овраге более 30 000 человек – почти все еврейское население украинской столицы.
Все это поистине чудовищные примеры обесценивания человеческих жизней, когда биографии десятков тысяч людей сливаются в одну трагическую, когда счет прожитым годам идет на секунды.
Между тем истребление огромного количества людей на ограниченной территории и в ограниченное время (как способ «разрешения вопросов») стало эстафетой, переданной пантюркистами нацистам. Младотурецкая партия (ее еще называли «македонской», так как сами лидеры движения были в основном выходцами из Салоник и там же основали свой клуб) стала едва ли не первой структурой, превратившей единовременное убийство десятков тысяч человек из шока в обыденность.
Мы специально акцентируем внимание на этой детали, так как отцами - архитекторами Азербайджанской Республики являлись именно пантюркисты из младотурецкой среды. В 1909г. (в первую годовщину своего прихода к власти в Османской империи) они апробировали сценарий «массового истребления» посредством ликвидации армян в средиземноморской области Киликия.
Очевидец киликийских событий весны 1909г. французский журналист А.Адоссидес вспоминал: «Со всех сторон слышались крики: “Режьте, режьте гяуров”, крики настолько зверские, что порой заглушали ружейные выстрелы. По всему городу шла погоня за людьми, натиск на обезумевший от ужаса народ <...> Мужчины, женщины, дети бежали со всех сторон, растерянные, без всякой цели, ударялись о стены, падали, как пораженные молнией. Их убивали выстрелами из ружей, ударами ножей, дубинами, топорами, камнями. Вот толпа из тридцати-сорока разбойников ожесточенно нападает на одну лишь жертву: на одном ребенке видны следы более пятидесяти сабельных и ножевых ударов <...> Город во власти людей, у которых нет больше ничего человеческого. Они прибегают, убивают, колют, режут на части, уходят, задыхаясь, покрытые потом и кровью, завывая, как дикие звери».
Титулярный советник Шелковников, прибывший в город на третий месяц после резни, рапортовал генералу-квартирмейстеру Николаю Юденичу (в тот период – временному исполняющему должность начальника Кавказского военного округа): «Утром 9 июня я прибыл в Адану. Вид разрушенных кварталов не поддается описанию; трех четвертей города не существует, уцелели лишь мусульманские кварталы <...> Остальная часть города (до пяти-шести тысяч домов) представляет груду развалин щебня, кирпича, кое-где стоящих обгорелых стен с выбитыми окнами, провалившимися потолками и полами. В этой части города стоит мертвая тишина, видны лишь голодные кошки, собаки и вороны и изредка несчастный армянин, разбирающий развалины своего дома в надежде найти какие-либо остатки своего имущества <...> Настоящие виновники и убийцы – власти и македонские (младотурецкие) войска – и не думают скрываться, им незачем, так как они же являются членами военных судов и следственных комиссий, и они же ныне охраняют порядок в стране, где ими же перебито до 25-30 тысяч человек христиан. То, что совершается в военных судах, особенно в Адане, под именем правосудия, является злейшей над ним насмешкой. Из 15 человек, казненных в Адане, шестеро были армяне; ныне же из второй партии осужденных в 9 человек 8 армян приговорено к пяти и десяти годам каторжных работ и 1 мусульманин – к шестимесячному тюремному заключению. Получается такое впечатление, как будто бы армяне вырезали 30 тысяч безоружных мусульман и теперь их за это наказывают».
Английский автор Бенсон назовет резню в Адане «экспериментальной» в политике пантюркистов. По его мнению, апробацию проходили не только новые способы и формы умерщвления, но и определенные внешнеполитические разработки относительно того, как мировое сообщество будет реагировать на уничтожение нетитульных народов Османской империи. Практически сразу после киликийских погромов резне подверглись греки, ассирийцы, болгары, арабы…
Сто лет назад представляющие мировую общественность политические структуры так и не пресекли зачатки того, что потом должно было развиться в полномасштабный проект по ликвидации отдельно взятого народа на его исторической родине. Резня в Адане рассматривается многими учеными как предвосхищение геноцида армян или как его отдельный этап. Справедливо отмечается, что она нивелировала разницу между политикой жесточайших преследований кровавого султана Абдул Гамида II и подходами пантюркистов. Действительно, в жестокости последние ни в чем не уступали первому. Однако несколько иным было восприятие непосредственных очевидцев киликийских событий: их шокировала даже не столько абдулгамидовская масштабность и организованность погромов, сколько ритуальность изуверств.
«Палачи жонглировали недавно отрезанными головами армян и даже на глазах у родителей подкидывали маленьких детей и ловили их на кончики своего тесака, – с ужасом вспоминал французский миссионер отец Бенуа. – Армян привязывали за обе ноги вниз головой и разрубали топором, как туши на бойне. Других привязывали к деревянной кровати и поджигали ее; многие были пригвождены живыми к полу, к дверям, к столам. Совершаются поистине чудовищные шутки, зловещие забавы. Хватают армянина, связывают и на его неподвижных коленях разрезают на куски или распиливают его детей».
Идентичный почерк прослеживается девятью годами позже в Баку. Вот выдержки из опубликованного в «Кавказском слове» материала за подписью врача из Баку, очевидца армянской резни в сентябре 1918г.: «В девять часов утра в воскресенье, 15 сентября, турки с нагорной части ворвались к нам. Начиная с Шамахинки по Воронцовской и другим главным артериям города, Торговой, Телефонной – массовый грабеж всего до нитки, варварское уничтожение имущества, лабораторий, врачебных кабинетов, аптек, магазинов, квартир <...> Случалось, что головы армян показывались в толпе громил, и это еще больше усиливало погром. Всего армян погибло до 30 тысяч человек! Такие картины, как ребенок, сосущий в течение двух дней грудь убитой матери или играющий в крови родителей – были обыкновенными явлениями. В нашем лазарете при первом своем появлении турки отобрали у больных всю обувь и сапоги, изнасиловали шесть сиделок, чуть не убили смотрителя за то, что он не сразу отдал им кассу и т.д. Привозя в лазарет на грузовиках изувеченных армян, они сбрасывали их на тротуары и плетьми загоняли их к нам. У нас в лазарете имеется старуха лет семидесяти, которой рассекли мягкие седалищные части; дети пяти-восьми лет, у одного из них вывихнута рука, ободраны покровы, мышцы все обнажены, зияет грудь; у другого – то же с ногой, у третьего рана и пуля в голове, – масса мужчин с обрубленными руками, ногами, повреждениями в черепе, тяжелыми ранами и увечьями. А город весь усеян трупами армян, которые разлагались несколько дней, пока их убрали. Михайловская больница переполнена изнасилованными девушками и женщинами. Все лазареты переполнены ранеными армянами...».
Panorama.am