Необходимо тесное сотрудничество науки, государства и бизнеса, считают участники круглого стола "ГА"
Никита ЗАРОБЯН, кандидат технических наук:
- Согласно 10-й статье Закона о Национальной Академии наук, НАН должна проводить экспертизы различных проектов, которые представляет производство. Честно говоря, мне не известен ни один случай, когда бы независимая экспертная группа принимала какие-то решения и давала рекомендации. Ярким примером является проект "Армения-2020". Напомню, что 10 лет назад группой независимой экспертизы был разработан замечательный проект. Были проведены, на мой взгляд, глубокие и интересные исследования путей дальнейшего развития Армении. Была также создана группа, куда вошло около 100 экспертов, но правительство РА никак не отреагировало на этот замечательный проект. К сожалению, экспертное мнение, мнение ученых не принимается во внимание при принятии государственных решений и выборе путей и приоритетов развития. Очень жаль.
Вартан СААКЯН, начальник отдела научной политики Государственного комитета по науке:
- Все проекты и законы, подлежащие экспертизе, проходят через Академию наук. И она выражает свое мнение. В этом плане мнение экспертов учитывается. Что касается правительственных решений относительно научной сферы, то действительно НАН принимает самое активное участие в их обсуждениях.
Патвакан ВОСКАНЯН, директор ЗАО "Пластполимер":
- Следует определиться - государство должно спускать науке определенный заказ или наоборот? Нужна ли сегодня государству наука? Чего мы хотим в конце концов? Складывается впечатление, что государству сегодня наука не нужна. Какие в последнее время были серьезные госзаказы? Я считаю, что сегодня не надо говорить о приоритетных направлениях. Для таких стран, как мы, есть понятие перпендикулярные направления.
Владимир СААКЯН, директор Института проблем информатики и автоматизации НАН РА:
- Судя по всему, наука нашему правительству сегодня не нужна. Во всех министерствах принимаются те или иные решения. Они связаны и с экологией, и с химией, и с физикой, и с биологией. Но ни одно министерство не обращается в научно-исследовательские институты за экспертизой этих решений. Все происходит экспериментальным путем. Сначала принимается решение, а потом смотрят, что будет.
Вартан СААКЯН:
- Но все-таки обращаются в Академию наук.
Владимир СААКЯН:
- Речь идет не об этом. Речь о том, что в разработке проектов должны участвовать ученые. Без этого не будет научно обоснованного подхода. У нас строятся высотные здания, меняется экология города. Сначала создается проблема, а потом начинают её обсуждать. Кто принимает эти решения. Чиновник не может все знать и иметь комплексные подходы. Вот здесь как раз и должны действовать научные институты, они должны играть роль советников министерств на этапе разработки процессов, а не на этапе принятия решения, когда уже ничего нельзя сделать.
Теперь несколько слов о приоритетных направлениях. Разве у нашего государства нет приоритетных направлений? На основании этих приоритетов и должна корректироваться работа.
Вартан СААКЯН:
- В Армении приняты приоритетные направления.
Владимир СААКЯН:
- Если наше государство хочет развиваться успешно, оно должно обратиться к ученым за помощью. Другое дело, что для приоритетных проектов должна быть создана комплексная комиссия. Тут должна действовать государственная политика, а не политика какого-то НИИ или даже академии. Конечно, академия - уникальная организация, где собрано много специалистов. Научно-исследовательские институты НАН могут проводить экспертизу. Приведу пример. Разработан какой-то транспортный проект, но кто знает, как это скажется на экологии? Кто это считал? Я уверен - никто.
Патвакан ВОСКАНЯН:
- Приведу пример того, как это делается в США. Ставится задача - разработать новую марку полимера. Что делается? Создается команда, группе, которая будет этим заниматься, выделяются федеральные деньги. Это означает, что под определенную задачу сосредоточиваются какие-то деньги и мозги. Вот о чем идет речь.
Виген ТОПУЗЯН, директор Института тонкой органической химии НАН РА:
- Когда речь идет о прикладной науке, ни один проект, получавший средства от государства, не может быть внедрен. Я говорю о фармацевтической химии. В выборе того или иного проекта должны принимать участие специалисты.
Вартан СААКЯН:
- Внедрение не наша функция, этим должно заниматься Министерство экономики.
Анна БОЯДЖЯН, директор Института молекулярной биологии НАН РА:
-Я считаю, что говорить о научных приоритетах несерьезно, пока мы не будем знать приоритеты государства в области экономики, здравоохранения и т.д. Соответственно даже очень авторитетный ученый, не зная, куда движется страна, не может дать правильный совет. О чем тогда речь! Делается некое усредненное по своим параметрам предложение, которое, конечно же, как-то работает. Но было бы гораздо лучше, если бы мы знали, как будет развиваться Армения. Нет запросов и госзаказов, потому что не знают, на что их давать. Даже в сфере туризма. В Южной Корее, к примеру, приоритетное направление - это комфортабельность и надежность дорог, поскольку там бывают очень сильные ливни. А у нас? Нет постановки задачи. Ученому трудно сориентироваться. Кроме того, те проекты, которые касаются науки, а нам регулярно их присылают, представляются на обсуждение парламента. На каких-то этапах мы высказываем свои замечания. Но кто мы? Ученые - народ достаточно пассивный. Я могу сказать это как директор института.
Владимир СААКЯН:
- Пассивность возникает тогда, когда ученый понимает, что он не нужен. Как только ученый почувствует, что знания востребованы, его отношение ко всему сразу изменится. Сейчас, возможно, в министерствах и сидят умные менеджеры. Но они мало знакомы с тем, как развивается наука, куда она идет и как ее можно использовать. Это другая часть их деятельности.
Могу сказать, что нам удалось создать в Армении некоторую информационную среду, в которой можно моделировать разные процессы, включая экономику и сельское хозяйство. Потом государство нам помогло. Сейчас в этой среде работают метеорологи, сейсмологи, экологи.
Анна БОЯДЖЯН:
- Яркий пример - проблемы сельского хозяйства. Может ли кто-то из вас привести пример, когда бы к ученым обратились из Министерства сельского хозяйства с просьбой о помощи в решении той или иной проблемы? Я такого случая не помню. Было наоборот. Мы что-то предлагали и получали отказ.
Виген ТОПУЗЯН:
- Сегодня наше правительство ученых не уважает. Комитет по науке обязан повышать престиж ученых. Нам необходима нормальная зарплата и нормальные условия работы.
Татул МАНАСЕРЯН, доктор экономических наук, профессор:
- Уважение - это не экономическая категория. Речь должна идти о конкурентоспособности. При переходе к рыночным отношениям разрушили одну схему и, как нам показалось, создали другую. Но этой структуры нет. И наступила изоляция. Те организации или физические лица, которые могут быть востребованы, изолированы друг от друга. А эти островки могли быть интегрированы в национальную экономику. Этого, к сожалению, нет.
Мы можем бесконечно говорить о том, почему не востребованы эти кадры. Но давайте оценим ту реальную ситуацию, которую имеем сегодня. Большинство представителей правительства являются кандидатами или докторами наук. А это совсем не то, что было у нас несколько лет назад. Но вот в чем парадокс: во многих министерствах заместители - кандидаты наук.Но почему-то люди из науки, став чиновниками, уже не нуждаются в науке. Вот о чем речь.
Мне кажется, что необходимо кроме схемы создать и матрицу. Госзаказ, конечно, будет нужен, но он сегодня воспринимается как пережиток прошлого. Государство заказывает в странах, где есть приоритеты, стратегические направления. Нам объявляют о том, что информационные технологии являются для нас приоритетным направлением, но при этом государство не выделяет необходимых денег, не привлекаются инвестиции. Нужно четко отрегулировать этот процесс.
Теперь что касается конкурентоспособности нашей науки. Давайте будем объективными - насколько она конкурентоспособна? С вашего позволения я бы сравнил умственный потенциал с капиталом. И если он сможет себя проявить, то сможет и найти применение. К сожалению, качество науки, за редким исключением, не на том уровне, какой мы имели несколько лет назад. И о том, какова у нас структура Академии наук, насколько она эффективна, я думаю, говорить не стоит. Президиум Академии наук давно превратился в дом престарелых. Необходимо обеспечить преемственность поколений в сфере науки. Конкурентоспособность науки определяется теми же критериями, что и конкурентоспособность экономики. Вы, например, видели, чтобы какая-нибудь частная фирма нуждалась в консалтинговых услугах? Поскольку у нас в большинстве отраслей экономики есть монополии и олигаполии, они не нуждаются в науке, в консалтинге, чтобы улучшить свою конкурентоспособность. Вот о чем речь. И в сфере политики нет конкуренции. Политика тоже монополизирована. В этих условиях ожидать чего-то иного в сфере науки не приходится. Общественная палата, к сожалению, тоже не превратилась в противовес.
Еще пример - ВАК. То, что происходит в этой системе, не выдерживает никакой критики. Раз в три года те же темы повторяются и по ним защищают диссертации. Зачем нам такая структура? ВАК закрывает на это глаза и очень несерьезно относится к науке. У нас есть кластер экономистов, но они абсолютно изолированы от того, что делает правительство. Они не интегрированы в этот процесс. Прежде чем говорить о наукоемкой экономике, надо иметь наукоемкое правительство. Если правительство в своей деятельности не основывается на данных науки и принимает необоснованные решения, говорить не о чем.
Анна БОЯДЖЯН:
- Чиновники, к сожалению, идут не из науки. Они становятся чиновниками, а потом получают ученые звания. Раньше было наоборот.
Владимир СААКЯН:
- Меня возмутило высказывание о неконкурентоспособности нашей науки.
Татул МАНАСЕРЯН:
- Говоря о неконкурентоспособности, я имел в виду гуманитарную сферу. Бесспорно, наши биологи, химики, физики, математики конкурентоспособны. Но если мы говорим о том, насколько научно обоснованны решения правительства, то никакой химик или физик не будет обосновывать эти решения. Тут нужны экономисты, юристы, общественники. Поэтому нам надо подумать, как сделать науку востребованной, повысить уровень конкурентоспособности. Академик Аганбекян разработал замечательную программу развития Армении и Карабаха, но она оказалась невостребованной.
Анна БОЯДЖЯН:
- Как утверждает г-н Манасерян, наука у нас неконкурентоспособна – я с этим не согласна. Не могу оценить уровень развития гуманитарной науки в Армении. Это не моя специальность. Но во всех случаях высказываться надо более корректно, точно и обоснованно, а не компрометировать армянскую науку в целом. У меня вопрос к г-ну Манасеряну как к экономисту: а экономика у нас конкурентоспособна? В Армении наблюдается парадокс: наука у нас гораздо более продвинута, чем экономика. Конкурентоспособность науки действительно определяется в первую очередь научными публикациями. В сфере молекулярной биологии мы, например, работаем на уровне лучших зарубежных научных центров, получая при этом финансирование на несколько порядков ниже. К сожалению, наши возможности и достижения не используются. А мы могли бы приносить пользу. Но куда мы должны интегрироваться? Где экономика? У нас одни монополии. Я не согласна и с тем, что правительство должны консультировать только гуманитарии. Есть сферы, где при принятии решений нужно основываться на мнении биологов, физиков, химиков.
Владимир ДИЛАНЯН, член Экспертного совета РФ:
- Я недавно вернулся из Москвы. У меня 30-летний стаж работы чиновником. Многие проблемы, которые нас беспокоят сегодня, существовали и в советские годы. И сегодня они одни и те же на всем постсоветском пространстве. В той же Москве постоянно обсуждаются вопросы фундаментальной науки. Из России тоже ученые уезжают за рубеж. Конечно, надо думать о том, чтобы наши ученые, молодые кадры не уезжали. Здесь говорилось о приоритетах развития экономики. Хотелось бы спросить: а кто их определяет? Сами чиновники? Это ключевой вопрос. Когда в 90-м году я работал в Совмине Армении, сюда приезжала группа ученых-дашнакцаканов. Они представили превосходную аганбекяновскую программу развития. И эта программа легла на полку, потому что Союз рухнул и рухнула вся система. Мы говорим о том, почему государство принимает приоритеты, не прислушиваясь к мнению ученых. На мой взгляд, необходимо думать о том, как совместно создавать эти приоритеты, потому что одни чиновники, будь они даже семи пядей во лбу, не смогут этого сделать. Мы должны последовать примеру США, где при принятии политических решений государство обращается к помощи такой мощной организации, как "Рэнд корпорейшн". Принятие решений – не прерогатива государства. Должно быть сотрудничество между разными сегментами – чиновниками и учеными.
Владимир СААКЯН:
- Что касается функции НАН РА, то скажу, что академия знает, какие ученые работают в ее составе, что они могут качественно развивать, обеспечивая прогресс этим направлениям. Речь идет не о приоритетах развития армянского государства, а о приоритетных научных направлениях. А наука в Армении сохранилась, несмотря на все трудности. После того как в начале 90-х была разрушена экономика нашей страны, все отраслевые институты оказались в очень тяжелом положении, на грани вымирания. Сегодня многие из них расформировались, наиболее энергичные смогли сохраниться. Могу сказать, то, что осталось от отраслевой науки, потихоньку переходит в академию. А НАН, которая традиционно занималась фундаментальными и прикладными исследованиями, начинает заниматься и инновациями, хотя это не является ее основной функцией. Академия может предлагать технологии, направления развития, но в этом должна быть потребность со стороны государства.
Михаил АБОВЯН, директор Института материаловедения, президент ассоциации "Трансфер технологий":
- Говорить о том, что все плохо, можно бесконечно. Я считаю, что мы должны предлагать конкретные решения, способные изменить ситуацию к лучшему. Перед нами стоят очень серьезные проблемы, но нельзя сидеть и ждать, пока правительство за нас их решит, предоставив нам готовые приоритеты, заказы, – это фантастика. Нужно самим искать механизмы. Многие шаги сделаны и делаются сегодня. В частности, говорилось о том, что правительство при принятии решений не принимает во внимание мнение ученых. Но более года назад по инициативе Госкомитета по науке и нашей ассоциации был создан Научно-технический совет при премьер-министре РА. То есть создан прецедент, механизм, позволяющий доводить до сведения правительства проблемы, стоящие перед наукой. Мы жалуемся на то, что правительство не дает нам заказы. Но правительство не может само выработать заказы для диверсифицированной науки, каковой является наука в Армении. Даже если в каждое министерское кресло посадить по доктору наук, они подобной задачи не осилят. Процесс должен быть двусторонним – нельзя сидеть и ждать, пока нам спустят заказ. Я был бы рад, если бы мне, как в советские времена, спустили заказ, дали деньги и сказали: сиди и работай. Но такого не будет. Здесь говорилось о положительном примере США . Но не далее как осенью президент Обама издал указы о необходимости срочно решать вопросы повышения уровня коммерциализации науки. То есть и там есть проблемы. Мы жалуемся на то, что наш олигархический, монополизированный бизнес не дозрел до того, чтобы обращаться к научным учреждениям в поисках тех или иных разработок. Как эту задачу решать? Конкретный шаг впервые был сделан еще в прошлом году Госкомитетом по науке. Речь идет о финансировании инновационных проектов. Принцип был в том, чтобы принимать проекты, имеющие заинтересованную коммерческую организацию, и пусть она платит 15%. Думаю, было бы правильнее, чтобы бизнес платил 85%, а государство доплачивало остальные 15%. В любом случае первый блин, пусть и со всеми комами, оказался вполне "съедобным", если учесть наличие 43 заявок, в то время как мы рассчитывали на 10-15 заявок. На последнем заседании Научно-технического совета у премьера была предложена идея о создании центра коммерциализации науки. Центр должен функционировать с участием государства, но не должен быть полностью государственной организацией, в нем должно быть также обеспечено участие бизнеса, зарубежных партнеров и т.д. В вопросах, которые мы здесь обсуждаем, есть две серьезные задачи - сближение бизнеса с наукой и партнерство между государством и частником. Что-то в этом направлении уже делается. Кстати, ведь именно так "заработал" проект Candle по созданию в Армении синхротронного ускорителя. Проект обсуждался в Комитете по науке, потом вопрос был внесен на рассмотрение Научно-технического совета при премьер-министре. Было дано поручение премьером, разработан бизнес-план, выделены деньги, территория. То есть движение наконец началось. А ведь этот вопрос висел в воздухе на протяжении 10 лет – теперь дело начало двигаться.
Патвакан ВОСКАНЯН:
- Что касается решения вопросов конкретно нашей организации, то я не вижу никаких перемен. Да, у нас поменялся статус. Если раньше мы были в приватизационных списках, то теперь этот вопрос снят на том основании, что наша деятельность имеет стратегическое значение для государства. Но что это дало? Ничего – вопрос приватизации не стоит, но о нас забыли.
Михаил АБОВЯН:
- В рамках того механизма, о котором я сказал выше, была поставлена задача разработки программы развития малой и средней химии в Армении, получено одобрено премьера. Сейчас разработка этой программы уже идет и на ближайшем заседании Научно-технического совета проект программы должен быть обсужден.
Вартан СААКЯН:
- Программа уже составлена, она будет вынесена на рассмотрение правительства.
Михаил АБОВЯН:
- Мы должны подходить к решению вопросов только в рамках создания определенных механизмов. Ведь цена вопроса упирается в то, как довести до сведения власти нужды науки и использовать её возможности для развития государства. И это должно делаться в рамках четких механизмов. Можно бесконечно писать письма премьеру, разным министрам - это бесполезно. Наши ученые сегодня грешат тем, что до сих пор считают действующими те механизмы, которые функционировали в советское время. Но они уже не действуют. Скажем, ученый пишет министру, что он в свое время разработал такую-то технологию, она была обсуждена в Совмине СССР, получила одобрение, а посему автор письма требует поручить руководству такого-то завода внедрить его технологию. Министр соответственно отвечает, что он не обладает подобными полномочиями, ибо завод уже – частная собственность и он не вправе требовать внедрения той или иной технологии. Я уже сказал, что планируется создание центра по коммерциализации науки. Название пока условное. Здесь есть один нюанс. Например, в России действует юридически закрепленное понятие некоммерческого партнерства. В нашем гражданском законодательстве, к сожалению, нет такой формы партнерства. На Западе существуют трастовые фонды, трастовые компании – у нас и этого нет.
Виген ТОПУЗЯН:
- У нас есть те, кто сам производит свою продукцию. Это очень хорошая модель для сегодняшней Армении. Так пусть государство подставит нам плечо. А то обращаются к неспециалистам, которые не могут доставить продукцию по месту назначения. Модель наша состоит из 2 частей – научной и производственной. У нас научный результат внедряется в производство и затем готовый продукт сразу попадает в аптеки. Почему не совершенствовать и применять такую модель?
Михаил АБОВЯН:
- Понимаете, в чем проблема? На заседаниях того же Научно-технического совета обсуждалось много программ, касающихся химии, сельского хозяйства и т.д. И многие программы заслужили одобрение премьера. Но дополнительных госсредств на их реализацию нет, и премьер давал задание искать другие механизмы. Скажу, что при грамотной постановке задачи и обеспечении поиска механизма ее реализации решение так или иначе находилось – пусть и не идеальное. И процесс хотя и с пробуксовками, но идет. Что касается вышеупомянутого центра, то важно, чтобы он был открытым для всех и работал по принципу некоммерческого партнерства.
Виген ТОПУЗЯН:
- Но я не понимаю, почему я должен избирать такой длинный путь, почему я должен приходить к вам, чтобы вы обсудили мои задачи, а потом представили их премьеру? Единственное, чего я хочу, – чтобы правительство нам не мешало, не ставило палки в колеса. Вот в чем проблема.
Давид САРКИСЯН, доктор физико-математических наук, Институт физических исследований НАН РА:
- Я бы хотел сделать конкретное предложение представителю Госкомитета по науке. Каждая самого высокого уровня научная статья на Западе обходится налогоплательщикам в 1 млн долларов, статьи на уровне импакт-фактора выше тройки – 150-200 тысяч долларов. Можно сравнить и понять, за какие копейки мы здесь продвигаем науку. Я вас уверяю, что, получая мизерные деньги, скажем, 50 тысяч драмов, наши ученые приносят в страну реально в 10 раз больше. И это не только гранты. Речь идет о том, что нас знают в Европе, в Америке – благодаря нашим работам. Если ты делаешь нечто уникальное, тот же американец начинает ценить не только тебя, но и твою страну. Как же сделать, чтобы наука в Армении развивалась лучше? На Западе это делается так: даже профессорам, сотрудникам, которые и так получают колоссальные деньги, за хорошую статью в журнале с импакт-фактором выше тройки дают определенную сумму – каждому из соавторов. Почему бы это не внедрить и у нас? Скажем, за статью с коэффициентом выше тройки давать 50 тысяч драмов. Пусть люди видят, что это ценится. Речь ведь не о миллионах.
Михаил АБОВЯН:
- Предположим, завтра на уровне руководства страны будет принято решение, что ученому, опубликовавшему статью в таком-то журнале, выплачивается 50 тысяч драмов. Проблемы науки таким образом не будут решены.
Давид САРКИСЯН:
- Но ситуация резко улучшится. Люди начнут более эффективно работать. У них появится мотивация, стимул к развитию фундаментальной науки.
Владимир ДИЛАНЯН:
- Если речь идет о фундаментальной науке, то это, конечно, забота государства. Если же речь идет об отраслевой науке – тогда другое дело.
Вардан СААКЯН:
- Если говорить об Институте физических исследований, то он очень хорошо задействован в программах с французами. Да, фундаментальная наука – забота государства, но прикладная должна сама себя содержать. В конце концов давайте спросим: а научное сообщество само предлагает какие-то программы? У нас почему-то подход такой – если предлагает один, то с точки зрения другого это неправильно, если предлагает другой, то это неправильно с точки зрения первого. Каждый хочет, чтобы прошло только его слово.
Владимир ДИЛАНЯН:
- У меня такой вопрос: есть ли в Армении механизмы, скажем так, "принуждения" бизнеса финансировать научные проекты?
Михаил АБОВЯН:
- В связи с упомянутыми указами Обамы по коммерциализации науки мы обсуждали этот вопрос в Госкомитете по науке с тем, чтобы понять, что нам необходимо для коммерциализации научных результатов. Было принято предложение ввести в бюджет каждого министерства отдельной строкой деньги, которые будут выделяться на науку, на инновации, на новую технику.
Патвакан ВОСКАНЯН:
- В советское время мы почти 100 тонн клея в год поставляли "Армтабаку". Когда развалился Союз, мы продолжали работать с этой компанией. Сотрудничество продолжалось и тогда, когда владельцем стал Грант Варданян. А потом появилось армяно-греческое предприятие, и встал вопрос о том, чтобы какие-то деньги аккумулировать за рубежом и там же, в Греции, на эти деньги покупать у греко-английской фирмы "Синтамен" ту продукцию, которую мы производили и поставляли "Армтабаку". И все – они от наших услуг отказались. У них нет к этому интереса, и это при условии, что они нашу продукцию хорошо знают. Я много раз обращался к Гранту Варданяну, говорил: вы даже на входе не делаете полный химический анализ и не знаете, какая химия к вам входит. Мы же это все делаем, мы этим можем вам помочь. Плюс к тому вложите немного денег, и мы создадим модульную установку, на которой только для вас будем производить, например, шовный клей для коробок, ободковый клей. Но у них нет интереса.
Вартан СААКЯН:
- Мы проанализировали опыт Казахстана, и вот что интересно: там по указу президента предприятия горной промышленности обязаны давать 5% на науку. У нас такая практика не принята, нашим законодательством ничего подобного не предусмотрено. А мы должны руководствоваться действующими законами.
Размик МАЛХАСЯН, директор "Наноаморфтехнологии":
- Мне бы хотелось сказать о нанотехнологиях. Во-первых, хотим мы того или нет, не нам решать, будут ли нанотехнологии основным направлением. В мире они уже заняли свое место. Думаю, был бы верным такой подход: если мы имеем какие-то достижения в этом направлении, то должны делать то, что можем. В прошлом году было постановление правительства, касающееся нас. Но оно не выполняется Комитетом по госимуществу. Когда мы ссылаемся на постановление правительства, из Комитета по госимуществу нам отвечают, что сейчас они не могут выполнить постановление правительства. Вот такой ответ. Что же это за абсурд? В 2005 году нас принудили к приватизации на совершенно невыполнимых сегодня условиях. И с 2005 года мы проходим еженедельно по 2 судебных заседания. Вот в таких условиях нам приходится работать. Если наше правительство, государство функционирует по таким механизмам, о каком развитии может идти речь, о каком наукоемком производстве мы можем вообще говорить? Вот в таких сложных условиях оказывается частный сектор науки. Но мы все же делаем эту науку. Мы сделали для "Наирита" клей, который оказался в 10 раз прочнее в применении наших аморфных материалов. Правительство все время вставляет палки в колеса, мы постоянно находимся в судебных разборках. Единственный выход, который я вижу, заключается вот в чем: вы помните, в Армению приезжал Ли Кван Ю. Что он предлагал? Он предлагал ту же сингапурскую модель, суть которой - в отсутствии проволочек и всякого рода препятствий экономическому развитию .
Никита ЗАРОБЯН:
- Основной акцент предлагаемой Ли Кван Ю модели состоит в отсутствии коррупции. Поймали коррупционера. Что с ним делать? Расстрелять. Раз, два, три – и многое изменится. Однако наш премьер сказал, что у нас свои методы борьбы с коррупцией. Возможно, но где результат? Нет ни одной страны, которая могла бы развиваться при том уровне коррупции, который есть в Армении. А что такое коррупция? Это когда ресурсы государства используются в интересах узкого круга частных лиц. Яркий пример – наша горнодобывающая отрасль. У нас до сих пор нет методики оценки месторождений. Каждая компания сама выдумывает методику, а ведь это задача ученых. Одна только проблема - хвостохранилища, если говорить о Техуте, чего стоит! Ущерб, наносимый экологии, занижен многократно.
Михаил АБОВЯН:
- Почему правительство нас не слышит? Потому что мы сами себя не слышим. Каждая из озвученных нами тем очень актуальна, но мы не можем выработать единой позиции, чтобы представить ее от имени всего научного сообщества. В итоге что сегодня от нас должно услышать правительство? О клубке проблем в науке? Обо всем этом говорилось неоднократно. А какой выход из положения? Я считаю, что нужно идти конструктивным путем. Сегодня в лице Госкомитета по науке мы имеем структуру, которая пытается решать вопросы поэтапно. Сразу не получается. Есть предварительная договоренность о том, что будут пересматриваться вопросы механизмов тематического финансирования, финансирования инновационных проектов. Это все будет оформлено, вынесено на рассмотрение и, возможно, со следующего года заработает. Сразу все не бывает – мы должны шаг за шагом добиваться улучшения ситуации. Я другого механизма, кроме разумного взаимодействия государственных, частных, бизнес-организаций, научных учреждений, не вижу. В какой форме должно осуществляться это сотрудничество - другой вопрос. Центр по коммерциализации науки как открытая структура может стать именно такой площадкой взаимодействия.
Круглый стол провели Гаянэ САРМАКЕШЯН, Зара ГЕВОРКЯН, Тигран МИРЗОЯН
"Голос Армении"