Наблюдая за событиями в регионах, можно допустить, что идея неоосманизма, которая стала, практически, внешнеполитической доктриной Турции, возникла как реакция на неудачи Анкары в регионе Центральной Азии и в других регионах, где проживают близкородственные к туркам Анатолии народы.
«Провал» доктрины пантюркизма, во всяком случае, в представлениях турецких политиков, на нынешнем этапе был обусловлен многими факторами: отсутствие у Турции необходимых экономических и политических ресурсов; стремление политических элит тюркоязычных стран утвердить свою государственность; отсутствие поддержки США, на которые Турция возлагала много надежд в своей геополитике; присутствие в регионах интересов других государств, прежде всего, России, Китая, Ирана и других, что обусловило наличие выбора для тюркоязычных стран; нежелание Турции быть вовлеченной в ряд региональных конфликтов и кризисных процессов. Однако, в Анкаре, видимо, склонны объяснять свои неудачи в плане развертывания доктрины пантюркизма отсутствием и нежеланием США оказать поддержку Турции. Очень похоже на то, что турки хотели бы свои неудачи связать с отсутствием надежного партнерства со стороны США, которые вовсе не были заинтересованы в усилении влияния Турции в Центральной Азии, на Кавказе, а также в других регионах, прежде всего, на Ближнем Востоке. Американцы понимали, что усиление Турции в данных регионах приведет, так или иначе, к возникновению нового конкурента для них самих и к возникновению сильной региональной макродержавы, что совершенно не входило в планы США. Уже в 2000-х годах многие взгляды и позиции США и Турции подверглись коррекции, но данная логика остается в силе.
Как и пантюркизм, неоосманизм преподносится турецкими и иными авторами как некая социокультурная доктрина, призванная внести или реанимировать некие принципиальные ценности, которые доминировали во времена Османской империи на пространствах, где проживают совершенно различные по культуре и мировоззрению народы. При этом, за занавесом этих лозунгов остается то, что именно собирается Турция реанимировать из истории Османской империи, и в этом направлении, практически, отсутствует какая-либо дискуссия. Западными авторами, которые находятся на подозрении в связи с необъяснимыми симпатиями к Турции, неоосманизм обсуждается как некая мессианская цель, преследующая обеспечить процветание и безопасность регионов, окружающих Анатолию. То же самое декларируют актуальные турецкие политики.
Но время идет, и гуманистические цели и задачи неоосманизма все больше, подвергаются сомнению, и в качестве предмета дискуссии выступает геополитическая доктрина турецкого господства в регионах. На протяжении нескольких лет неоосманизм остается деликатной темой в странах, которые рассматриваются в Анкаре как среда развертывания этой доктрины. Пока что никто и нигде не поставил вопрос о сущности неоосманизма, подлинного смысла данных целей и возможных результатах этой политики. Нужно признать, что сам термин «неоосманизм» возник в армянской среде в результате наблюдений процессов трансформации пантюркизма и попыток Турции утвердить свое присутствие в различных странах и регионах. Данный термин оказался в обращении в Турции с подачи британских и русских политологов, которые заимствовали этот термин из опубликованных работ армянских авторов. Это очень характерно для восприятия идей и мыслей в мировом политологическом сообществе. Как политическое понятие «неоосманизм» уже стал предметом весьма активной деятельности спецслужб различных государств, и несомненно то, что в ближайшее время он станет предметом широкой общественной дискуссии.
Неоосманизм, так или иначе, с различной степенью актуальности, оказался в поле зрения многих государств: Болгарии, Македонии, Албании, Косово, Греции, Кипра, Румынии, Сербии, Боснии, Черногории, России, республик Северного Кавказа, Украины, Молдовы, Грузии, Абхазии, Ирана, Сирии, Ирака, Ливана, Израиля, Палестины, Египта, Иордании, Армении и других стран данных регионов, а также ведущих государств Запада – Франции, Германии, Великобритании, Ватикана, США. Первой линией прорыва политики неоосманизма являются такие геополитические точки, как Северный Ирак, Сирия и Ливан, Южный и Восточные районы Болгарии, Албания, Косово, Босния, Македония, различные анклавы на Балканах, Аджария, Абхазия, Грузия, республики Северного Кавказа, Молдова, Крым.
Часть этих стран весьма благожелательно настроены к данной политике Турции, другие настроены весьма настороженно, и те, и другие надеются получить экономическую помощь от Турции и как-то «откупиться» от ее притязаний, сделав некоторые политические уступки. Следует отметить, что эта зона, представляющая собой некий широкий «пояс» безопасности и атаки для Турции, включает многие условия и различия, представляющие собой богатый материал для разнонаправленных политических действий. Турция не могла упустить возможности создать вокруг себя первую линию обороны и атаки, это было бы непростительным упущением и было бы осуждено многими политическими силами страны, которые являются проводниками очень амбициозной внешней политики.
В настоящее время «малые» и «средние» страны этого «пояса», а также народы, не имеющие суверенной государственности, не в состоянии адекватно реагировать на данные вызовы, содержащиеся в турецкой внешней политике. Пока что в этих странах нет никакого понимания значимости, перспектив, уровня угроз и рисков, связанных с доктриной неоосманизма, как разделить так называемый позитив, якобы, содержащийся в этой доктрине и возможные элементы политической агрессии. Вместе с тем, как ни странно, отдельные политики и администраторы этих государств уверены, что они способны реагировать на эти вызовы и даже приводят примеры их реагирования, проведения политики предупреждения неприятных результатов турецкой экспансии. Если рассмотреть работы аналитиков и политологов этих стран, то можно отметить полное отсутствие готовности рассматривать неоосманизм как новую доктрину экспансионизма. В этом связи нужно отметить, что аналитические и информационные структуры, а также Фонды Европы и США, которые финансируют большую часть аналитического сообщества этих стран, оказались к тупике и расплачиваются за внедрение приемов политической корректности.
Эксперты стран, которые оказались в поле зрения апологетов неоосманизма, оказались настолько растеряны и неспособны анализировать ситуацию, что не сумели даже ответить на «запросы» своих «спонсоров» на Западе. Российские эксперты, занятые на турецком направлении, большей частью просто взяты на содержание турецкими фондами, университетами и другими учреждениями. Для многих народов данного «пояса» нет иного пути, кроме как принять предложения турок, так как они оказались в политическом и экономическом тупике, испытывают потребность в альтернативном «старшем брате» или в патронаже. Кроме того, имеются и религиозные проблемы, в связи с тем, что данные народы стали объектами противоборства совершенно маргинальных исламских и псевдо-исламских группировок и сект, и испытывают в определенности влияние их традиционного культа, испытывая надежды на то, что суннитская Турция поддержит их и в этом.
Радикальные патриотические группы и политические партии пытаются предупредить угрозы, исходящие от неоосманизма и вообще от турецкой политической и экономической экспансии, но с различным успехом воспринимаются обществом.
В Болгарии эти партии и группы занимают серьезные позиции в политике и в обществе, оказывают сильное влияние на ситуацию в стране в целом. В Сербии данные группы не очень сильны, но характерно, что на фоне турецкой экспансии их значимость возрастает. Но в Болгарии и в Сербии имеется давняя традиция борьбы с турецкой экспансией, которая подзабыта, но эти страны вновь «вспоминают» историю и готовы мобилизовать общество. Геополитическая конфигурация предопределяет авангардное место Болгарии и Сербии в противлении турецкой экспансии. Только теперь эти страны, а также Македония и Черногория поняли, насколько были дальновидны греческие политики, предупреждающие их в середине 90-х годов о вызовах, которые возникнут на Балканах.
В Албании и Косово существуют, скорее, латентные антитурецкие настроения среди представителей националистических и левых групп, многие албанские и косовские кланы также не в восторге от «турецкой перспективы», но все же, это пока остается в непубличном формате. Албания и Косово, так или иначе, интегрированные с ЕвроСоюзом, в любом случае дистанцируются от Турции, хотя, видимо, предпочтут спекуляции в этом направлении.
В Грузии все общество и, практически, все политические партии и группы находятся в размышлениях, подспудно понимая, что турецкая любезность - это «троянский конь», несущий бедствия, и руководство страны пытается обнаружить альтернативные точки опоры в регионе, которых, по-прежнему, нет. Грузия уже убедилась в сомнительности ее суверенитета над Аджарией, причем, не по причине претензий со стороны России, но и Турции, которая пытается установить сильное влияние над всей Южной Грузией, утверждая права и позиции своих симпатизантов в лице этнических групп.
Между Сирией и Турцией все еще продолжается «медовый месяц», что обусловлено не отсутствием опасений сирийцев в отношении намерений Турции, а сложным положением Сирии, оказавшейся между «двух огней», то есть в тисках между Израилем и Турцией. Но Сирия продолжает оставаться «ключевой» страной арабского мира, не только в общем плане, как государство, решающее очень многое в регионе, но и как страна, являющаяся либо ближайшим партнером, либо ограничителем влияния Турции в регионе Ближнего Востока. Сирия является стратегическим партнером Ирана, вовлекая в этот альянс и Ливан, проводит политику невмешательства в дела арабских стран, как Запада, так и Турции. Сирия участвует в определенных консультациях с Египтом и Саудовской Аравией по поводу проблемы усиления Турции в регионе. В дальнейшем Сирия, несомненно, займет менее открытую позицию в отношении Турции, если в арабском мире, в результате происходящих революций, возникнет возможность создания альянса или более-менее скоординированной «связки» ведущих арабских государств.
Ирак находится в состоянии развала и формирования новой государственно-политической конфигурации, его, скорее всего, ожидает, как минимум, децентрализованная федерация, а со временем он разделится на три государства, внутри которых также будут созданы автономные анклавы. Ирак представляет собой важнейшую арену развертывания доктрины неоосманизма, и именно на его территории предстоит решить вопрос о судьбе турецкой экспансии, в целом. Ирак сейчас является очень благоприятной зоной для осуществления инвестиций и широкой торговли Турции, которая предпринимает попытки фундаментального вовлечения этой страны в свое экономическое и политическое пространство. Турция пытается утвердить позиции тюркоязычного населения в Ираке, представляя его не в качестве этнического меньшинства, а в роли государствообразующего этноса, наряду с суннитами-арабами, шиитами-арабами и курдами. Туркаманское этническое сообщество занимает важные ареалы расселения в Ираке, и, опираясь на него, Турция развивает демагогические тезисы о равноправии этнических групп, объявляя туркаманов дискриминирующим этносом, хотя этот этнос преобладает на территории, где доминируют численно и политически арабское суннитское население. Этот этнос исторически гораздо ближе связан вовсе не с Турцией, а с арабским населением Ирака, всегда являлся составной частью иракской нации, которая сейчас разваливается на части.
В настоящее время арабские государства существенно ослаблены, разобщены, арабские элиты, во многом, утратили прежние внешнеполитические ориентации и не в состоянии никак реагировать на турецкие вызовы. То есть, создалась очень благоприятная ситуация для Турции, которая имеет надежды стать доминирующей силой в Ираке, после вывода американских войск и еще большего ослабления арабских государств. Египет явно не будет в состоянии противостоять экспансии Турции в Ираке, а иные арабские страны, такие, как Сирия и Иордания, находятся в аналогичной ситуации неопределенности. Пока в более-менее устойчивом состоянии остается Саудовская Аравия, которая, также, не в состоянии противостоять Турции.
Следовательно, в настоящее время, до восстановления уверенности арабских элит и порядка в Египте и в других арабских странах, ведущим государством региона, которое способно противостоять экспансии Турции в Ираке, является Иран, отстаивающий свои позиции в этой стране. То есть, наряду с борьбой Ирана на арене пантюркизма, происходит иранско-турецкое противостояние в Ираке, как на наиболее актуальной арене борьбы. В связи с этим, возникает перспектива определенного взаимопонимания США и Ирана по поводу положения и перспективы в Ираке. Интересы США и Ирана во многом совпадают не только в Ираке, но и в Афганистане, Центральной Азии и в отношении Пакистана, но иракская ситуация более ярко выражена в рамках рассмотрения вопроса о сотрудничества США и Ирана, хотя бы в режиме тайных политических контактов, при участии официальных или приватных посредников.
США, несомненно, возлагая надежды на противодействие России турецкой экспансии в регионах Черного моря и Кавказа, а также, отчасти, в Центральной Азии и на Балканах, не торопятся предпринимать усилия по ограничению усилий Турции в этих регионах. Поэтому Турция в этих направлениях ощущает себя если не совсем комфортно, то без каких-либо серьезных препятствий. Вопрос лишь в том, насколько Турция обладает ресурсами для осуществления экспансии в этих регионах, что представляется гораздо более капиталоемким проектом, нежели экспансия на Ближнем Востоке.
На Северном Кавказе Турция получила достаточно сильный отпор со стороны специальных служб России, что отчасти отрезвило ее порыв, но в Крыму и в Молдове нет той решительной силы, которая могла бы препятствовать этих намерениям. Характерно, что в направлениях Черного моря и Кавказа Турция пытается договориться с Россией об учете своих интересов на базе совместного противодействия России, что обусловило отказ США от форсирования усиления своего военно-политического присутствия, когда американцы не хотели бы подавать повод Турции и России сблизить свои позиции.
Таким образом, неоосманизм, на который делает ставку Турция, которая, помимо усиления своего влияния на тюркоязычные страны и народы, пытается создать зону влияния на страны и народы, бывшие в орбите влияния Османской империи, становится предметом острой геополитической и идеологической борьбы, наряду с доктриной пантюркизма. Приближается период, когда борьба, в связи с этими намерениями Турции, обретет региональный и глобальный характер. Вполне очевидно, что Турция на каком-то этапе снизит свой пыл и откажется от быстрого решения своих проблем в регионах, но, так или иначе, этой стране незачем отказываться от данных целей и задач, если она хочет занять новое место в мире и в регионах.
Игорь Мурадян, http://www.lragir.am