Вопрос независимости судебной системы у нас всегда являлся предметом широкого обсуждения. А в последнее время суды и вовсе находятся под постоянным прицелом властей. Критика на предмет этой ветви власти очень часто и с особым удовольствием звучит с высоких правительственных трибун.
"Нет сомнений в том, что самостоятельная, независимая судебная власть - одно из основополагающих звеньев демократического общества. Однако есть вопрос, который почти не обсуждается, хотя он по своей значимости не уступает решению проблем судебной власти, - считает наш постоянный собеседник адвокат Артур Григорян. - Речь идет о независимости законодательной власти".
"ДЕЛО В ТОМ, что с самого начала существования нашей республики, подавляющее большинство законов, принятых Национальным Собранием, было продиктовано исполнительной властью. Эти законы были призваны по мере возможностей усилить воздействие государственных органов, увеличить всевозможные ограничения в ущерб основополагающим правам и свободам человека и гражданина. Зачастую законы принимались с единственной целью: обслуживать интересы отдельных субъектов, сословий, а то и конкретных лиц. А их принятие являлось всего лишь технической частью вопроса, осуществляемой посредством нажатия кнопок. В результате мы до сих пор имеем законы с нормами, содержащими в себе массу коррупционных рисков.
Обращаясь к конкретным примерам, следует в первую очередь отметить злосчастный закон об отчуждении собственности на так называемые нужды общества и государства. А возник он для того, чтобы дать возможность определенным лицам прибрать к рукам собственность жителей центра города. Несмотря на то что еще в 1998 году Конституционный суд РА (КС) в одном из своих решений четко сформулировал, что принудительное отчуждение собственности возможно только на основании закона, с 2001 по 2006 годы эти процессы осуществлялись на основании решений правительства. После того как на основании заявления омбудсмена А. Арутюняна в 2006 году КС признал антиконституционными эти решения правительства, был принят закон "Об отчуждении собственности на нужды общества и государства", который действует до сих пор.
ОБРАТИМ ВНИМАНИЕ: во многих странах, которые, как и Армения, являются членами Совета Европы, подобного закона не существует. Например, в Грузии желание бизнесменов осуществлять застройку заселенных территорий, находится в прямой зависимости от желания собственника. То есть процесс прекращения собственности и ее передача застройщику могут иметь место только в рамках обоюдного согласия сторон. А у нас закрепленная на законодательном уровне возможность изымать собственность и освобождать территории в принудительном порядке действует и поныне.
Более того, на этом основании новое правительство после революции успело вынести ряд решений об освоении территорий в центре Еревана. Это наглядный пример действия закона, призванного обслуживать интересы олигархов в ущерб праву собственности, которая защищается как нашей Конституцией, так и Европейской конвенцией по правам человека. Этот закон, как мы уже отметили, с успехом продолжают применять и сегодня, несмотря на то, что Евросуд на сей счет вынес множество решений против Республики Армения. В последний раз государство было оштрафовано на 1 млн 600 евро.
ПЕРЕЙДЕМ К ДРУГОМУ, не менее позорному закону - "О банкротстве". Этот закон годами создавался, дополнялся, менялся с единственной целью: обеспечить непоколебимость интересов банков и налоговых органов. В демократическом обществе процесс банкротства подразумевает возможность защиты интересов всех кредиторов. То есть денежные суммы, возникшие от продажи имущества должника, в равных пропорциях направляются на погашение всех кредиторских долгов. А у нас дело обстоит совсем по-другому. Отечественные банки, как известно, имея финансовое требование в отношении должника, одновременно являются и залогодержателями его имущества или имущества иных лиц, за него поручившихся.
Одно только это обстоятельство уже не позволяет остальным кредиторам в равной степени претендовать на возможность погашения своих задолженностей, так как залогодержатель получает удовлетворение во внеочередном порядке. Кроме того, у должника зачастую возникают правовые основания по оспариванию сделок, по которым были начислены суммы, ставшие предметом требования о признании его банкротом. Чтобы нейтрализовать возможность подобного оспаривания, в законе "О банкротстве" предусмотрели специальные нормы: с момента признания должника банкротом все возможные дела, которые находятся в производстве других судов с участием должника, подлежат прекращению, и все возможные требования против него должны быть разрешены в одном производстве в рамках дела "О банкротстве". Таким образом, должник лишается права на судебную защиту своих прав.
Получается, что ради удовлетворения интересов кредиторов - а как уже было сказано, в подавляющем большинстве по делам о банкротстве кредиторами проходят банки и госорганы, в частности, Комитет государственных доходов - понятия состязательного процесса не существует. Между тем Евросуд в своих прецедентных решениях неоднократно отмечал, что в судебных тяжбах, где на кону находятся частные интересы, суды должны предоставить каждой из сторон разумную возможность представлять свое дело на тех условиях, которые бы не поставили его в существенно менее благоприятное положение по сравнению с оппонентом (например, Анкерл против Швейцарии, Де Хайес и Гийселс против Бельгии).
ТАКИМ ОБРАЗОМ, позиция Евросуда запрещает превращать судебный процесс в игру в одни ворота. Но так как наша исполнительная власть заинтересована исключительно в том, чтобы обеспечить банкам и собственным госорганам зеленую дорогу, закон "О банкротстве" стал всего лишь инструментом для воплощения этой идеи в жизнь. Необходимо заметить, что на основании этого закона множество нормально функционировавших хозяйственных субъектов было попросту уничтожено, а их имущество распродано или перешло в собственность банкам.
Одним словом, посредством закона "О банкротстве" до сих пор наживались банки и так называемые управляющие по банкротству. Вознаграждение последних, между прочим, от поступивших сумм по продаже имущества должника выплачивается в первую очередь. А сумма вознаграждения находится в прямой зависимости от вырученных средств. То есть законом напрямую закреплена коррупционная схема: чем больше распродашь, тем больше положишь в карман. Вполне понятно, что при таком раскладе ни один управляющий по банкротству не будет заинтересован в защите интересов должника.
После "бархатной революции" многие гордятся тем, что наконец-то мы имеем Национальное Собрание, избранное народом. Но какова цена этому Национальному Собранию, если оно будет продолжать работать в кнопочном режиме, всего лишь легализируя законопроекты, поступающие от правительства?"
Лана Мшецян, "Голос Армении"