6 июня исполнилось 100 лет со дня рождения великого национального благотворителя, национального героя Армении Керка Кркоряна. Сын эмигрантов, он прошел путь от разнорабочего, боксера и летчика до одного из богатейших людей мира. Основал кинокомпанию MGM, владел акциями американских автокомпаний Chrysler и GM, создал облик сегодняшнего Лас-Вегаса, построил и раскрутил десятки роскошных отелей по всему миру.
Друзья, коллеги и даже недруги свидетельствуют: он был богат и щедр, но при этом оставался скромным человеком, не любившим пиара и прочую мирскую суету. Как-то бывший мэр Лас-Вегаса остроумно сформулировал личность Керка: «Кркорян был жестоким как гвоздь и тихим как мышка, но все его уважали». Керк Кркорян всегда мечтал помогать соотечественникам в Армении, других странах. Он осуществил мечту, как только прочно стал на ноги. После Спитакского землетрясения он основал крупнейший благотворительный фонд LINCY, на средства которого построены тысячи квартир, реконструированы более 400 км дорог, капитально отремонтированы десятки объектов культуры и образования. Велика была помощь Керка Кркоряна в восстановлении инфраструктуры Арцаха, в осуществлении образовательных и научных проектов. С его смертью армянство потеряло легендарного соотечественника-патриота. Не на словах, а на деле. Последним свидетельством сыновней любви Керка Кркоряна перед своим народом стал значимый для всего армянства фильм “Обещание”, на который он выделил 100 миллионов долларов.
Как ни странно 100-летие Керка Кркоряна прошло совершенно незаметно. Еще при его жизни стали говорить о памятнике национальному герою, но идея вскоре угасла. Казалось, Министерство диаспоры инициирует сооружение памятника человеку, которому Армения и диаспора – весь армянский народ так многим обязан. К сожалению, этого не случилось. О памятнике Керку Кркоряну никто не вспоминает, при том что регулярно материализуется память соотечественников, чей вклад в национальную историю гораздо менее значителен. Впрочем, нет сомнений рано или поздно идея памятника - и не только - осуществится... Неблагодарность - не армянская черта...
Предлагаем вниманию читателей эксклюзив-рассказ профессора Гамлета МИКАЕЛЯНА, героем которого является Керк Кркорян, но не миллиардер с его самолетами, казино, отелями и акциями, а обыкновенный армянин Григор Григорян. Рассказ так и называется “Керк Кркорян, который также мог быть Григором Григоряном”.
“Мне было важно представить его целостным и убедительным”
Перед публикацией корр.”НВ” побеседовал с профессором Педагогического университета им. Х.Абовяна математиком Гамлетом Микаеляном. Гамлет Суренович заведует кафедрой методики преподавания математики ЕГПУ, является главным редактором журнала “Математика в школе”.
- Ваш рассказ основан на реальных событиях, произошедших в далеких 70-х. И вместе с тем он художественный.
- Согласен. Это не документальный, а художественный образ Керка Кркоряна. Мне было важно представить его целостным и убедительным.
- Когда вы были в Америке, удалось встретиться с Кркоряном?
- Честно говоря, я и не стремился. Вначале у меня были такие мысли, но я подумал, что очень богатые люди всегда немного сомневаются в искренности намерений людей, ищущих с ними контакта. Я не хотел, чтобы он так обо мне подумал.
- В ситуации, которую вы описываете, Кркорян предстает в неожиданном ракурсе, выглядит несколько наивным. Он что, не отличал добро от зла?
- Это не так. Его реакция на ситуацию – не следствие наивности, а непонимание того, что человек может ответить на добро злом. Его вопрос – «почему не придет», как бы лейтмотив рассказа: Кркорян не хочет верить в человеческую подлость.
- Последние годы жизни Кркорян как бы отстранился от своей исторической родины. В итоге значительно свернул деятельность основанного им фонда “Линси”.
- И это тоже в его духе: Кркорян был чрезвычайно честным человеком и не принимал даже незначительных нарушений нравственных норм.
- Заслуги Кркоряна перед своим народом общеизвестны. Он не просто помогал Армении, он давал надежду. В чем, на ваш взгляд, феномен генетики этой исключительной личности?
- Как мне кажется, феномен Кркоряна ценен прежде всего тем, что, не будучи рожден на армянской земле, он тем не менее нес в себе исходный ген армянства.
*** *** ***
Люда – светлая душа…
Это было в 70-е осенью. Было, кажется, воскресенье, и особо делать мне было нечего. Лениво и торжественно я спустился по ступенькам, которые вели от моего номера в московской гостинице “Украина” к просторному вестибюлю, куда время от времени входил кто-то из гостиничных посетителей, принося с собой запах столичного утра. Слева был бар, где клиенты попивали свой утренний кофе и с холодным любопытством рассматривали деловито снующих туда и обратно людей. В расставленных посередине креслах сидели одна или две оживленно беседующие компании.
Я стоял в центре вестибюля и спокойно оглядывался, когда заметил крепко сбитого, коренастого брюнета лет пятидесяти или больше, который пристально смотрел на меня.
- Армянин? – спросил он.
- Армянин, - ответил я.
- Я тоже армянин, - подойдя, он взглянул на меня с удивлением.
- Я Григор Григорян, не знаешь меня?
- А я Гамлет Микаелян, - ответил я.
- Гамлет Микаелян?
- Да.
- Гамлет Микаелян, - с уважением произнес он и честно признался:
- Нет, не слышал.
- Я математик. Были кое-какие профессиональные дела в Московском университете, через пару дней возвращаюсь в Ереван.
- Счастливый, - сказал он, - а я не видел Ереван.
- Думаю, это не сложная проблема.
- Для американского армянина, наверное, сложная.
- Не сложная для армянина.
- Так ты считаешь, но решают они.
Я почувствовал, что он хочет объясниться.
- В свое время я предложил довольно большую сумму. Обещали принять, но упоминать мое имя в газетах отказались.
Он замолчал, обеспокоенно огляделся и продолжил:
- Не думай, что я пекусь о своем имени.
- Почему я так должен думать?
- Многие совершают подобные дела ради своего имени. Затем он снова огляделся и повысил голос:
- Теперь мне хотелось бы снова обсудить обстоятельства. Здесь пытаются вынудить меня совершить нечто непозволительное, чтобы отделаться от меня.
Снова огляделся и, обращаясь к окружающим, громко и торжественно объявил:
- Надеюсь, это вам не удастся. Затем обратился ко мне:
- А ты говоришь, не проблема для армянина.
Все это время я чувствовал беспокойное напряжение. Швейцары, гардеробщики, бармены, работники секретных и несекретных служб – все в большой гостинице “Украина” не отрывали от нас пытливых, испуганных взглядов.
- Что произошло? – спрашиваю.
- Ничего, - мой собеседник был краток.
- Ладно, поговорим спокойно за чашкой кофе.
- С удовольствием, - отвечает Григор Григорян. – Здесь есть отличный ресторан.
Однако с места не двигается.
- Что такое? - снова спрашиваю я.
- Ничего, - кажется, он хочет что-то сказать.
- Да? – спрашиваю.
- Не важно. Люда должна подойти, выпьем кофе вместе.
- Люда?
- Да, моя знакомая. Замечательный человек, познакомлю – увидишь.
- Здесь познакомились?
- Ну где же еще, - с досадой произнес мой собеседник. Затем прибавил:
- Я помог ребенку. Да и она, похоже, нуждалась. Светлая душа.
Он замолчал. Огляделся с нетерпением и продолжил:
- Сегодня утром получил из Америки шестьдесят тысяч долларов. Половину разменял, а другую половину положил в ее сумку. Столько неудобств, наверное, доставил бедняжке.
- В сумку Люды?! – поразился я.
- Знаешь ее? - в свою очередь удивился он.
- Нет, откуда. Разве можно доверять такую сумму незнакомому человеку?
- Кто незнакомый? Брат мой, я же говорю тебе – светлая душа, - искренне обиделся Григор Григорян.
В течение нескольких минут мы сохраняем молчание. Я с беспокойством смотрю по сторонам.
- Что-то тебя тревожит? – спросил он.
- Думаю, что твоя Люда не придет.
- Не придет? - очень удивился Григор Григорян. - Почему ты так думаешь?
- Не придет, - уверенно сказал я.
- Невозможно, - сказал Григор Григорян.
- А я говорю, не придет, - настаивал я.
- Как это не придет? - на этот раз он обиделся.
Немного помолчал. Потом спросил не то себя, не то меня.
- Э… почему не придет?
Ну вот и объясни. Я хотел обдумать свой ответ, но он не стал дожидаться.
- Сейчас вернусь, - поглядывая по сторонам, он стремительно вышел.
Я подошел к знакомому швейцару, дабы что-нибудь прояснить.
- Ты что, его знаешь? – поинтересовался швейцар.
- Он армянин.
- Видно, не наш человек.
- Из Америки.
- Армянин, говоришь?
- Армянин.
- Я в жизни таких армян не видывал.
- Он американский армянин. Очень хороший человек, сразу видно.
- Даже русский не так наивен. Куда уж армянин.
- С чего ты взял, что он наивен?
- Доверил огромные деньги этой шлюхе.
- Ты ее знаешь?
- С чего мне ее знать.
- Почему же считаешь ее шлюхой?
- Ну, все, кто сюда приходит, шлюхи, особенно если речь идет о таких деньгах. Жалко. Человек, видать, хороший. Щедрый. Говорят, очень богатый. Такой богатый – и такой наивный, странно.
- Значит, честным путем разбогател.
- Честные не богатеют. Все богатеи, которых я знаю, - мошенники.
В это время вернулся Григор Григорян.
- Он что-то сказал? – с озабоченным видом он кивнул в сторону швейцара.
- Все то же – не придет.
- Он уверен?
- Нет.
- Ты все же считаешь, что она не придет?
- Не считаю – уверен.
Похоже, Григор Григорян был встревожен.
- Так не придет?
- Конечно, не придет.
- Э… почему не придет? – снова удивился он.
Я долго рассказываю ему о советской стране, особенностях людских взаимоотношений, жизненных сложностях. Рассказываю об искаженных моральных и духовных ценностях. Кажется, убеждаю его в своей правоте, во всяком случае он кивает головой и иногда произносит:
- Понял, понял.
- Теперь понятно? - обобщил я свои разъяснения.
Недоуменно посмотрел на меня:
- Я сказал, что понял.
Затем спросил:
- Так значит, не придет?
- Конечно, не придет, - отвечаю.
- Э… почему не придет?
- Потому что… - объясняю детальнее. Внимательно слушает и вновь время от времени кивает головой. Я заканчиваю: понял ли он?
- Несомненно, понял, - отвечает. Затем посмотрел мне в глаза и спросил:
- Значит, не придет?
Как будто и не было моих пространных объяснений.
- Ну конечно!
- Э… почему не придет?
Этот вопрос и этот ответ повторяются несколько раз с соответствующей прямолинейностью. Не знаю, после которого объяснения он начал оспаривать мои доводы.
- Ты сказал, что город большой.
- Большой.
- Несомненно, большой, - согласился Григор Григорян. – Но большой город не может сделать человека бесчестным. Я видел города намного больше. Мегаполис может облагородить, ведь наука и искусство процветают прежде всего в больших городах. В деревне оперу не поставишь. Ни низкая зарплата, ни дороговизна, о которых ты говоришь, к честности отношения не имеют. Честность не признает знакомств, она или есть или ее нет. Говоришь, страна безбожников?
- Так оно и есть.
- Неужели правда?
- Да. Это страна атеистов…
- Неужели? - устремил на меня растерянный взгляд Григор Григорян. – Все безбожники?
- Да, атеисты, - спокойно ответил я.
- Непонятно… Но и безбожник может быть честен. А у нее такая светлая душа.
Григор Григорян помолчал, потом спросил.
- Так значит, не придет?
- Сомневаюсь.
- Э… почему не придет?
В какой-то миг он перестал повторять этот вопрос и приводить свои доводы. Долгое время сохранял молчание. Потом прибавил с сожалением и грустью:
- Ведь я бы ей помог намного больше.
.
Бесхозный ресторан
Мы вошли в просторный и пустой ресторан гостиницы “Украина” и сели за один из столов.
- Вы что, по-русски читать не умеете, - указывая на табличку на столе, грубо сказала официантка.
- А мы не читать сюда пришли, - ответил я, - хотим позавтракать.
- Ты ученым-то не прикидывайся, знаем, зачем вы, кавказцы, приезжаете в Москву, - перешла на хамство официантка.
- Я думаю, русские женщины на это не жалуются, - вписался я в ее тон.
- Ты всех русских женщин на один аршин не мерь, - кровно обиделась она.
- Ну и кавказцы все не одним лыком шиты.
- Здесь по-русски написано, что стол занят. Обратили бы внимание, перед тем как сесть.
Я огляделся:
- Но здесь на всех столах та же табличка.
- Надо же, какой наблюдательный, – съязвила официантка.
- Куда же нам сесть?
- За свободный стол, - продолжала издеваться она.
- Какая-то проблема? - спросил Григор Григорян, который до этой минуты молчал.
- Кажется, нас не желают обслуживать, - ответил я.
- Ну вот, теперь дружок начинает, - возмутилась официантка. – От вас, кавказцев, так просто не избавишься.
- Мой друг – американец, - спокойно сказал я.
- What’s problem? – обратился к официантке Григор Григорян.
- Не шутит, - то ли растерялась, то ли изумилась официантка.
- Извините, я сейчас вернусь, - произнесла она, глядя на Григора Григоряна.
- Но почему она не хочет нас обслуживать, - спросил Григор Григорян после ухода официантки. – Ведь это ей выгодно: больше заработает.
- Это не ее деньги.
- Возможно. Но хозяин ресторана должен быть заинтересован в том, чтобы был доход.
- У этого ресторана нет хозяина.
- Бесхозный?
- Нет, его хозяин – государство, т.е. почти бесхозный.
- Разве государство не может обеспечить хорошую работу ресторана?
Тут вернулась официантка. Она протянула меню Григору Григоряну и подобострастно сказала:
- Знаете, наши гости заранее заказывают столы для завтрака, извините пожалуйста.
.
Медальон со стадом овец
- Математик, говоришь? – спросил Григор Григорян.
- Математик, - ответил я.
- Если задам вопрос по математике, ответишь?
- Конечно.
Помолчал, погрузившись в свои мысли.
- Что питает человеческую душу в бесконечности вселенной?
Это был очень неожиданный вопрос. Я думал, что этот удачливый бизнесмен по роду своей деятельности сталкивался со сложными процентными формулами или др. математическими вопросами и теперь хочет меня проверить. Но мой собеседник оказался философом.
- Человеческую душу? - переспросил я.
- Человеческую душу, - глядя мне в глаза, сказал Григор Григорян.
- Многое.
- Например?
- Песня, например. Музыка умиротворяет душу.
- Вполне возможно, - охотно согласился Григор Григорян. - Когда моя мать грустила, она пела одну песню. И ту же самую песню она пела, когда радовалась. Вполне возможно. Еще?
- Цвет может питать душу. В бесцветном мире душе было бы печально.
- Цвет? – задал самому себе вопрос Григор Григорян. – Возможно. Есть у меня друг. Каждое утро он любуется рассветом. “Как прекрасны пылающие краски неба!” - говорит и улыбается. Вечером смотрит на закат. “Как прекрасны гаснущие краски неба!” - говорит и снова улыбается. Вполне возможно. Интересно, а еще?
- Наверное, также линия.
- То есть? – удивился он.
- Линия создает форму, а в бесформенном мире душа может заблудиться.
- Душа всегда найдет себе дорогу, - не согласился Григор Григорян. Но взглянул на меня с симпатией.
- Похоже на поэтическую беседу. В духе Сарояна.
- Цвет и форма – это больше прерогатива художников, - сказал я.
- Верно, художников. Про Айвазовского слышал? – спросил Григор Григорян.
- Конечно.
- Однажды его навестила родственница, попросила помочь. Айвазовский не предложил девушке денег, чтобы не обидеть ее. Он нарисовал маленькую картину, на которой изобразил стадо овец, вставил в медальон и подарил ей. Девушка обиделась, поскольку решила, что ей отказали в помощи. Но потом выяснилось, что этот медальон стоит намного больше, чем стадо овец.
- По-твоему, почему я рассказал эту историю и в чем ее смысл? – спросил Григор Григорян. И тут же, не дожидаясь моей реакции, победно объяснил:
- Зря не думай, особого смысла нет. Просто этот медальон теперь находится в моей коллекции.
Я, конечно, удивился, что доставило удовольствие моему собеседнику.
Внезапно он погрустнел. Устремил взгляд в никуда и спросил:
- Так значит не придет?
Я промолчал.
- Э… почему не придет? – повторил. Потом добавил:
- Я понял, не объясняй. Но жаль, она казалась хорошим человеком. Понимаешь, дело не в деньгах. Я могу обратиться в американское посольство, и мои деньги вернут. Мое слово верное, это не обсуждается. Но мне бы не хотелось обнародовать эту историю. Газеты напишут, люди узнают. Зачем им знать, что я был обманут, что не смог распознать подлеца.
Затем он поменял тон:
- Я думал, что за всю свою жизнь совершил достаточно серьезных дел, приобрел киностудию в Голливуде, авиакомпанию, построил казино в Лас-Вегасе.
Он взглянул на меня:
- Понимаешь?
Я был очень удивлен и немного растерян. Голливуд был легендой. Мои любимые фильмы были созданы там. Там же жили многочисленные любимые мной актеры. И теперь передо мной сидит владелец одной из знаменитых киностудий. А он взволнованно, но ровно продолжил:
- Я встречал много разных людей. Были среди них и преступники, проститутки.
Затем с горечью, но без злобы отметил:
- Но подобного человека не встречал.
Он замолчал, выпил немного водки и посмотрел на меня:
- Ты забыл мой вопрос.
- Про человеческую душу? Очень емкий вопрос.
- Тебе знакомо чувство тоски по родине?
Разговор перешел в совершенно иное русло, и мы грустно помолчали.
- Мне было семнадцать лет, когда после окончания школы мы отправились в Ереван. Впервые. По ночам, затаив дыхание, мы выглядывали из окон купе и ждали. В какое-то мгновение я почувствовал, как в моей душе колыхнулось что-то беспокойное и родное. Кажется, сам воздух изменился. Я обернулся к моим друзьям… В ту ночь мы не спали.
- Мне бы хотелось испытать это чувство, - прошептал Григор Григорян.
- Я надеюсь, что это произойдет, - сказал я.
- Я живу в гостинице “Минск”, - сказал он перед расставанием и дал мне номера телефонов.
Долго не отпускал:
- Приходи вечером в ресторан “Арбат” – я там ужинаю. Приходи.
.
«Хочу увидеть Севан»
Вечером в условленное время я зашел в ресторан “Арбат”. Слева от входа был накрыт огромный стол, за которым внушительно восседал Григор Григорян. Завидев меня, он тотчас же бросился мне навстречу, обнял и проводил к столу.
- Ты как, все нормально? - спросил он меня.
- Вы кто? - в то же мгновение произнесли слева по-русски.
Григор качает головой, предупреждая мой ответ.
- Спецслужбы, - говорит он. Потом таинственно шепчет мне на ухо:
- Это КГБ, не говори правду о себе, потом не дадут тебе покоя.
- Я студент мехмата Московского университета, - отвечаю соседу слева.
- Молодец, - слышу справа голос Григора, - хорошо придумал.
- Какой курс? – спрашивают слева.
- Четвертый, - говорю я.
- Молодец, - слышу справа.
Мы сидим довольно долго. Слева мои соседи постоянно меняются. Но вопросы задаются в той же последовательности.
- Не забывай, ответ всегда должен быть один и тот же, - говорит Григор.
Подошла официантка. Я дал ей пять рублей и попросил, чтобы музыкант сыграл что-нибудь армянское.
- Очень хорошо, - сказала официантка и отправилась выполнять заказ.
- Давай выпьем этой отменной русской водки, - предложил Григор Григорян, и я с удовольствием согласился.
В зале зазвучала нежная армянская мелодия. Григор Григорян немедленно сосредоточил внимание на музыке и начал увлеченно слушать. Немного погодя обратился ко мне.
- Эта музыка меня взволновала.
- Это и есть предназначение музыки, - сказал я.
- Эта музыка меня очень взволновала.
- Музыка существует для этого.
- Почему она меня так взволновала?
- Хорошая музыка всегда очень волнует.
- Есть мелодии намного лучше, но они не волновали меня так. Есть в ней что-то родное, что манит и зовет.
- Да, родное точно, это армянская мелодия, - наконец сказал я.
- Неужели? Армянская мелодия в этом большом, далеком городе?
- У армян есть хорошая музыка, которую любят. И здесь много армян.
- Я очень люблю армянскую музыку, - сказал Григор. – О чем эта песня?
- Про Севан.
- Про Севан?
- Да.
- Очень она мне понравилась. Я очень хочу увидеть Севан.
- Увидишь, - уверенно сказал я.
Григор указал на сидящих вокруг стола людей и вздохнул:
- Боюсь, не разрешат.
- Однажды им придется разрешить.
- Ты так думаешь?
- Да. Такому большому желанию трудно противостоять.
- Я тоже так думаю.
Тут слева появилась обаятельная девушка. Водка делала свое дело, и я, кажется, потерял бдительность. Но Григор был начеку.
- Московский университет, мехмат, четвертый курс, - подсказал он, и я повторил.
- Здесь сложно догадаться, кто из какой службы, - заметил я.
- В Армении не так?
- Думаю, что нет. Или, во всяком случае, не в такой степени.
- Почему, ведь страна одна и та же.
- Страна одна, но народ другой. Армяне вроде эту страну не совсем своей считают. Для нас важнее родственные связи, дружеские отношения.
- Это не очень хорошо – отодвигать государственное на второй план. Наступит день – и армяне создадут свое государство, но, согласно привычке, родственные, дружеские отношения будут ставить выше государственных.
- Пусть состоится армянская государственность…
- Нужно уметь уважать государственность, прежде чем иметь свое государство, - прервал меня Григор.
- И государство должно уважать своих граждан. Это государство не уважает своих граждан, - пожаловался я.
- Это государство долго не протянет. Выпьем. Кажется, водка заканчивается.
Удивительно, он пьет больше меня, но не теряет самообладания.
- Наверное, не надо так много пить, - советую я.
- Русская водка – достойный напиток, - не принимает мой совет Григор.
Перевалило за полночь. Григор на минуту отлучился, чтобы обсудить что-то с официанткой. Вернувшись, он шепчет:
- Они не оставят тебя в покое.
- Преступления вроде не совершал, беспокоиться не о чем, - спокойно говорю я.
- Общение с американцем может быть расценено как преступление.
- Американец также и армянин.
- Это может стать не смягчающим, а отягчающим обстоятельством. В этой стране не поощряют национальные проявления.
- Как ты успел все это понять, - удивился я.
- Я же уже несколько дней, как здесь живу. Мы сейчас пойдем на кухню, ты выйдешь через заднюю дверь и больше не возвращайся.
- Попробуем, - согласился я.
Мы встаем. Мой очередной сосед беспокойно ерзает на месте. Однако заметив, что мы идем в сторону кухни, успокаивается.
Мы благополучно добираемся до черного входа. Григор обнимает меня…
- Будь осторожен.
- Не беспокойся за меня, - упокаиваю его я.
- И Армения должна быть осторожна, - говорит Григор.
- Ну, это вопрос будущего.
- Будущее может наступить очень скоро. Мудрость народа в том, чтобы быть осторожным.
- Говорят, армяне – мудрый народ, - с гордостью замечаю я.
- Надеюсь, что это так, - говорит Григор и крепко меня обнимает…
Я быстро выхожу, чтобы скрыть волнение. Снаружи чувствую себя опустошенным, несчастным и беспомощным. Такое ощущение, что меня навестил брат, живущий на свободе, и ушел безвозвратно…
***
В Ереване один из моих друзей однажды сообщил мне, что в американском журнале “Лайф” прочел о моем Григоре Григоряне. Все сходилось: и фото, и собственная киностудия в Голливуде, и собственные авиалинии, и собственные казино, и желание приехать в Армению и помочь.
- Так что твой московский знакомец очень известный и богатый человек, - добавил мой друг, - но его зовут не Григор Григорян, а Керк Кркорян.
А я встретил Григора Григоряна, который, почему бы и нет, мог быть также Керком Кркоряном.
На снимках: Кркорян, пока без миллиардов...; Керк в Лас-Вегасе с собственным варьете; фирменное лого MGM у входа в отель Кркоряна.
Перевела и подготовила Ева КАЗАРЯН, "Новое время"