Стать художницей Зулейке Александровне из знаменитой тбилисской семьи Бажбеук-Меликовых на роду было написано. Она росла в доме, насквозь пропитанном запахом красок, вдыхала воздух, пронизанный жгучими спорами о живописи, и многим раньше, чем остальные ее сверстники, приобрела широкие познания в области современного западного искусства. С малых лет вокруг себя она слышала разговоры о формах живописи, композиционных решениях, холстах и эскизах...
Дом ее отца, несравненного мастера женских портретов Александра Бажбеук-Меликова, был Меккой, притягивавшей тбилисских художников, поэтов, артистов, и жизнь в этой атмосфере творчества не могла не сказаться на дальнейшей судьбе Зулейки. Но, хотя выбор будущей профессии был сделан еще до рождения, "общий язык" с холстом и красками девочка нашла не сразу. Александр Бажбеук-Меликов был убежден, что женщина не может быть талантливым художником, а значит, нечего и пробовать.
В детстве Зулейка мечтала стать пианисткой, потом решила посвятить себя литературе - ее сочинения были лучшими в классе, но от предначертанного судьбой еще никогда никому не удавалось уйти. Взрыв произошел внезапно. Как-то уже после окончания школы к Зулейке зашла одноклассница, которая очень воображала, показывая свои рисунки именитому художнику. Зулейку это задело, захотелось доказать, что может не хуже. И действительно, увидев ее рисунок, отец ахнул, сразу распознав рвущуюся наружу магму дара божьего, дара художника. С того дня девушка рисовала запоем, сутки напролет, и если раньше даже не помышляла о занятиях живописью, то теперь это стало смыслом всей ее жизни.
Первые же работы произвели впечатление, и известный художник Альберт Дилбарян, друг и ученик Александра Бажбеук-Меликова, часто бывавший в их доме, уговорил девушку, несмотря на протесты отца (тот был против диплома в принципе: "Ты что, карьеристка, зачем тебе диплом?"), подать документы в художественное училище имени Николадзе. Зулейку - небывалый для этого училища случай - зачислили сразу на пятый курс. Однако в Академию художеств потом не приняли. Тогдашний ее ректор Аполлон Кутателадзе, неоднократно бывавший в доме Бажбеук-Меликовых, ждал, что маститый художник замолвит словечко за дочку, но тот не стал этого делать: "Он знает тебя с детства, знает, что ты моя дочь, зачем мне идти к нему?!" Студенткой Зулейка не стала, но ей разрешили посещать занятия. В итоге это оказалось даже к лучшему: она могла сама выбирать, где лучшая натура, где работающие художники, к кому и куда идти.
С 1966 года Зулейка Бажбеук-Меликова была уже постоянной участницей выставок самого разного ранга и как-то в одночасье стала известной. Александр Бажбеук-Меликов был счастлив: он относился безразлично к собственной славе, сторонился журналистов, но успехами дочери гордился, хотя продолжал оставаться строгим критиком каждой ее картины. За стилизованную "Баню" он раскритиковал дочь, как она сама рассказывает, в пух и прах, а когда узнал, что после разноса она уничтожила картину, разбушевался еще больше: "Ты слабая, а еще хочешь быть художником. Даже если сам Бог спустится и станет критиковать твои работы, надо держаться крепко". Урок этот Зулейка Александровна запомнила на всю жизнь. С тех пор, как бы ей ни было больно от чьей-то критики, она больше никогда не уничтожала своих работ.
Свое "я" в живописи у Зулейки проявилось сразу. С годами почерк менялся, картины становились все более слоистыми, некоторые критики даже стали упрекать ее в стремлении к "фокусам". И действительно, работы художницы сложны для восприятия, надо сделать усилие, чтобы понять их, войти в их мир. Обычно их принимают, ими начинают интересоваться, восхищаться спустя 10-15 лет после создания, но за этот период Зулейка Александровна уже уходит в иные дали.
Художник, если он настоящий творец, видит глубже и острее других, Зулейке Бажбеук-Меликовой потому, наверное, так удаются портреты, что она может вытащить на поверхность нечто скрытое глубоко внутри, иногда неведомое даже самому человеку. Происходит это, как считает сама художница, на уровне подсознания и раскрывается в процессе работы: "Пишешь - и независимо от тебя на холсте выявляется истинная сущность человека".
Наиболее интенсивным портретным периодом были первые годы жизни на плато Нуцубидзе, когда Зулейка была, можно сказать, отрезана от мира. Дом в центре Тбилиси, где они жили, был снесен, ее с матерью (отца уже не было в живых) переселили в только что выстроенный корпус нового микрорайона Тбилиси. За ним была лишь пустошь, редкие кустарники да поросшие травой горы. Автобусы сюда не ходили, а таксисты не желали портить машины на еще не отстроенных дорогах. Зулейка Александровна долго не распаковывала чемоданы, все надеялась переехать в Армению, где жили Лавиния, сестра от первого брака отца, и брат Вазген. Но осуществить свой переезд на землю предков ей удалось только сейчас, спустя 40 долгих лет.
Ереванский дом Зулейки Бажбеук-Меликовой - настоящая картинная галерея. Стены квартиры и даже шкафы увешаны картинами. И все же места для всех не хватило - работ у нее порядка тысячи, так что многие стоят на стеллажах, закрытые от взоров мира. Художница не скрывает, что не любит расставаться со своими картинами. Ей необходимо постоянное общение с ними, она периодически возвращается к ним - нет, не начинает осваивать холст заново, просто здесь немного подправит, тут сильнее выявит, там чуточку улучшит. Возможно, эти мелочи и незаметны стороннему глазу, но, верная ученица своего отца, она не терпит небрежности. Порой, конечно, продает картины - жить надо, пенсия-то смешная, но расставания всегда трагичны.
Зулейка Александровна лепит холст, как скульптор - свои фигуры, ей необходим охват, объем всего полотна сразу. Картинам ее не свойственна буйная яркость красок, но в них слышна музыки светлая мелодия. Та музыка, что звучит внутри ее и выливается в картины. Жизнь ее не была легкой, но душа всегда жила ожиданием праздника. Оптимист по натуре, она верит, что красота спасет мир. Для ее работ характерна тема любования, влюбленности, красоты, но для нее самой важен не сюжет, а как это сделано. Она не терпит работ, где не ощущается авторского "я", и уж тем более - когда непонятно, фотография это или картина.
Композиции ее картин сложны, но наполнены светом и воздухом, она создала свое видение пространства. Из окон ее квартиры открывается прекрасный вид на город, ущелье и Арарат. Удивительно, но, исходив вместе с сестрой Лавинией практически всю Армению, воплотив впечатлившие ее места в холсты, она никогда не пробовала написать эту святую для армян гору. Теперь же, наблюдая в разное время суток сказочное чудо ее постоянно меняющихся красок, она готова воплотить в полотне свое видение библейской горы.
Жизнь распорядилась так, что Зулейка Александровна не вышла замуж. Ее дети - это картины, принесшие ей широкую известность. В 1987 году она получила в Японии большую золотую медаль за картину "Карусель", ее "Музыкантов" отыскал в запасниках фонда Министерства культуры СССР сам Людвиг - один из крупнейших коллекционеров мира. Ее работы представлены в Третьяковке, Музее восточных культур, Московском центре современного искусства, в картинных галереях Франции, США, Италии, Канады, Швеции, Австрии, Германии и частных собраниях. Весной прошлого года прошла ее выставка в Ереване, однако картины, вошедшие в ее экспозицию, не отражали всех спектров ее творчества - тогда она еще жила в Тбилиси, и большинство работ оставалось там. Сейчас она жительница Еревана, и очень хотелось бы, чтобы ереванцы могли ознакомиться с ее творчеством в полном объеме. Но предельно деликатная, скромная и отнюдь не пробивная по натуре, уже немолодая художница вряд ли займется этим сама. Ей необходима помощь в организации выставки, тем более что картины эти отныне - достояние нашей страны.
Нора КАНАНОВА, "Голос Армении"