Теневая экономика почти всегда порождает коррупцию. Последняя в свою очередь создает почву для увеличения уровня "тени" в экономике. Однако правительство во главе с Николом Пашиняном уверяет в том, что отныне в экономике Армении отсутствует системная коррупция, а теневой сектор благодаря новой политике государства неуклонно сдает свои позиции. Так ли это, мы попытались разобраться в беседе с бывшим председателем постоянной комиссии по финансово-кредитным и бюджетным вопросам НС, членом исполнительного органа РПА Гагиком Минасяном.
В условиях непрофессионализма и отсутствия воли
- Г-н Минасян, для начала хотелось бы услышать вашу оценку относительно нынешних темпов проведения реформ в экономике Армении с учетом "экономической революции", которая, как уверяет премьер, набирает размах.
- Примечательно, что об "экономической революции" говорит только Пашинян. Представители же экономического блока из его команды избегают этого термина, поскольку понимают, что именно под "экономической революцией" надо подразумевать, и видят, что в реалиях ничего подобного у нас нет.
Что касается реформ, то в целом для развития экономики любой страны необходимо перманентное проведение реформ. Вы не найдете ни одной развитой страны в мире, которая на протяжении всего своего существования не находилась бы на этапе реформирования экономики в том или ином направлении. Но если мы рассмотрим, какие же реформы осуществляются у нас сейчас, то вынужденно констатируем, что таковых нет. На завершающую стадию вышли реформы, которым дали старт предыдущие власти. И все.
Обусловлена нынешняя ситуация, во-первых, тем, что нет той профессиональной команды, которая сумела бы представить идеологию предстоящих преобразований и видение их практической реализации. Во-вторых, нет той воли, которая необходима, чтобы суметь пройти предстоящий сложный путь, потому что, как правило, при осуществлении реформ приходится преодолевать много трудностей, решая зачастую довольно болезненные вопросы для достижения поставленных целей.
Для того чтобы понять, усилили мы темпы реформ в Армении, уменьшили или вовсе приостановили процесс, хорошим индикатором является опубликованный недавно доклад Всемирного банка Doing Business-2020, в котором дается оценка по ключевым показателям ведения бизнеса в условиях экономики каждой из исследуемых в докладе порядка 120 стран. Так вот если в прошлом году Армения заняла 41-е место, то в этом году наши позиции ухудшились до 47-го места. Наши показатели уступают не только в сравнении с соседями по региону (Грузия заняла 7-е место, а Азербайджан и Турция - соответственно 33 и 34 места), но и в контексте стран ЕАЭС, где, согласно докладу, Россия на 25-м месте, Казахстан на 28-м месте и т.д. Это значит, что с точки зрения привлечения инвестиций, создания новых бизнесов мы неконкурентоспособны ни в сравнении со странами региона, ни с государствами ЕАЭС.
Анализируя причины, которые привели к ухудшению наших позиций в докладе ВБ, видим, что самая главная из них касается части расчета индекса по защите интересов малых акционеров. На законодательном уровне еще в 2017 году у нас были приняты поправки в закон "Об акционерных обществах", нацеленные на повышение прозрачности процесса управления акционерными обществами, что в итоге позволило бы защитить интересы малых акционеров. То есть на законодательном уровне этот вопрос был решен. Однако по новой методике ВБ, если в стране нет как минимум десяти компаний, прошедших процедуру листинга на фондовой бирже, то показатели по части этого компонента обнуляются. Для Армении это большой вызов, потому что действительно, если страна не имеет хотя бы десять подобных компаний, то о здоровой бизнес-среде речи быть не может. При новой власти не было создано тех условий, чтобы, воспользовавшись благоприятным законодательным регулированием, у нас появились эти компании.
Наряду с этим по некоторым направлениям у нас все же был зафиксирован прогресс, что стало следствием реформ, осуществленных в ряде сфер при прежней власти. И сегодня они дали свои положительные результаты.
Бюджетирование должно быть ориентировано на результат
- Вы отметили, что нынешние власти не инициируют процесс реализации новых реформ в экономике, а если что-то и происходит, то только продолжение начатых ранее реформ. Удается ли им хотя бы по этой части проводить эффективную работу?
- В этом-то и вся проблема. Многие из этих реформ сейчас попросту тормозятся. На мой взгляд, главной из них является реформа программного бюджетирования в Армении, которая изначально была нацелена на повышение эффективности использования общественных финансов и совершенствование возможностей парламентского контроля над системой управления этими ресурсами.
Это одна из наиболее масштабных бюджетных реформ за последние десятилетия. Правительством в свое время была утверждена Стратегия перехода к программному бюджетированию, а через некоторое время разработана и соответствующая программа действий по переходу на новую систему. За это время, вплоть до ноября прошлого года, была проделана колоссальная работа, и фактически мы уже вышли на финишную прямую, но не успели дойти до завершающей стадии, а именно до того момента, когда наш бюджет будет полностью построен на основе данного принципа.
У программного бюджетирования есть множество преимуществ. Речь прежде всего об эффективном использовании бюджетных средств, что является серьезной проблемой, особенно в условиях ограниченности бюджетных ресурсов. К примеру, мы собрали налоги, все до копейки внесли в бюджет, никто не обокрал казну. Но сможем ли мы эффективно потратить собранные деньги? Внедрение программного бюджетирования как раз и позволит определить приоритеты при распределении бюджетных ресурсов и достичь максимальной эффективности запланированных затрат. Ведь ключевым направлением этой реформы является переход на систему организации бюджетного процесса, при которой планирование и исполнение расходов осуществляются в непосредственной связи с достигаемыми результатами. Иначе говоря, речь идет о бюджетировании, ориентированном на результат, что позволит лучше понять, какие цели ставит перед собой правительство, насколько они отвечают требованиям общества и в какой степени правительству удается достичь поставленных целей.
В этом смысле при реализации разного рода госпрограмм расходы госбюджета должны оцениваться с точки зрения количественных, качественных и временных параметров. Более того, на конечном этапе реализации реформы эти бюджетные программы должны исходить из целей отраслевых стратегий по каждой отдельной сфере.
Сейчас этой комплексной системы нет. Мы в свое время завершили "скелет" системы, охватив первую ее часть по линии программ, из которых состоит наш бюджет. По основным же показателям их выполняемости - количественным, временным и качественным - полностью завершили первый из них, по второму работу успели выполнить на 70%, а по третьему показателю - примерно половину. Но главное, что не успели, - не связали программы с отраслевыми стратегиями.
К сожалению, на протяжении последнего года никаких существенных подвижек в плане полноценного внедрения системы программного бюджетирования нет. Процесс, по сути, приостановлен. Однако тот уровень, которого мы достигли, и те цели, которые должны были реализовать в перспективе, могут потерять свой смысл из-за приостановки практической реализации реформы. Потому что, как показывает опыт других стран, если на окончательном этапе комплексного внедрения программного бюджетирования парламент не берет на себя ведущую роль, то реформа не достигает логического завершения. Нынешний же парламент не имеет ни понимания, ни потенциала для того, чтобы осуществить свою миссию, обусловленную необходимостью комплексного внедрения системы.
Я привел всего лишь один пример приостановки реализации реформы в Армении. Но таких реформ, которые остановились на полпути, сейчас, увы, довольно много.
Не революционный рост
- Г-н Минасян, в парламенте Армении продолжаются обсуждения проекта бюджета на следующий год. Какова ваша оценка относительно заявленных в документе макроэкономических показателей?
- Для того чтобы понять, соответствует ли бюджет на 2020 год заявленной "экономической революции", надо сравнить имеющиеся в нем показатели с теми лозунгами, которые правительство во главе с Пашиняном провозгласило. Главный из них - уровень ВВП в Армении, который, по словам премьера, должен вырасти к 2050 году в 15 раз. Но для достижения этого показателя к намеченному сроку ежегодный рост нашей экономики должен составлять около 9,5%, о чем, кстати, недавно говорил и вице-премьер Тигран Авинян.
Однако в новом законопроекте госбюджета заложен показатель роста экономики всего лишь на уровне 4,9%, который, согласитесь, очень далек от требуемого 9,5%-ного роста. А теперь сравним этот показатель с другой цифрой - естественным уровнем роста реального ВВП. Это показатель, демонстрирующий уровень роста реального ВВП, который может быть достигнут при имеющихся в стране трудовых, природных ресурсах и технологиях. Каждая страна в зависимости от своего потенциала имеет определенный уровень естественного роста ВВП. Причем каждый год этот показатель заново рассчитывается и заносится в проект бюджета, который правительство представляет в парламент.
Так вот, при целевом показателе роста экономики в 2020 году в размере 4,9% естественный рост реального ВВП в проекте бюджета рассчитан на уровне 4,5-4,7%. Это значит, что если бы мы ничего не делали, то при имеющихся у нас ресурсах могли бы достичь показателя, который всего лишь на 0,2 процентных пункта ниже того уровня ВВП, который правительство намеревается достичь в будущем году.
Но и это не все. Недавно Центробанк пересчитал наш показатель естественного роста ВВП, повысив его до уровня 5%. Теперь уже он на 0,1 процентных пункта выше заложенного в бюджете показателя роста экономики. Вот вкратце и о предстоящем "революционном" росте.
"Тень" не ушла, а переместилась
- А что насчет других показателей?
- Поговорим теперь о таком важном показателе, как соотношение налогов к ВВП. Раньше много говорилось о том, что уровень теневой экономики достигает примерно 40-50%. Это значит, что если бы вдруг "тень" была стопроцентно ликвидирована, то соотношение наших налогов к ВВП должно было вырасти на столько же.
В 2016 году соотношение налогов к ВВП составляло 21,3%. Допуская, что где-то 40% экономики находилось в то время в "тени", можно предположить, что этот показатель был бы на уровне примерно 35-36%, если бы теневой сектор отсутствовал. Однако в 2019 году тот же показатель находится на уровне 22,3%, а для 2020 года в соотношении налогов к ВВП правительство планирует достичь 22,6%. То есть за четыре года этот показатель вырос всего на один процент плюс еще на 0,3% предусмотрено его увеличить в будущем году. Фактически это означает, что власти предусмотрели для 2020 года уровень "тени" в 37-38%.
- Да, но еще совсем недавно председатель КГД Давид Ананян сообщил, что финансовые объемы теневой экономики в Армении на сегодня не превышают 22% от общей денежной суммы, находящейся в экономике страны. Это значит, что как минимум наполовину сократился уровень "тени".
- Так почему это не видно на соотношении налогов к ВВП, если рост по этому показателю всего лишь на уровне 0,3%? В условиях 22%-ного уровня теневого сектора соотношение налогов к ВВП должно было составить 27-28%, но никак не 22,6%. Это значит, что "тень" никуда не уходит, если и раньше это соотношение увеличивалось на столько же. Более того, в представленной правительством в середине этого года программе среднесрочных расходов запланированный на 2020 год показатель налогов к ВВП был указан в размере 23,2%. Но уже через три месяца, когда то же самое правительство представило проект госбюджета на будущий год, соотношение налогов к ВВП на 2020 год уже было снижено до 22,6%.
Но в реальной жизни мы видим, что "тень" сократилась, хотя бы потому, что повсеместно пробиваются контрольно-кассовые чеки и т.п. И как же получается, что при этом соотношение налогов к ВВП не растет? Ответ один: "тень" начала расти на другом уровне, вдали от наших глаз. То есть с более низкого уровня она поднялась к высшим эшелонам власти. Подобная ситуация очень схожа с теневым сектором в экономике Грузии при власти Саакашвили. Там тоже говорили: у нас нет "тени", нет коррупции. Но потом выяснилось, что все это было, причем в больших масштабах, просто уже на более высоком уровне.
Вопрос в том, что "тень" и коррупция являются своего рода социально-экономическими близнецами. Но когда теневой сектор охватывает лишь низший уровень, то о коррупции речь может и не идти. К примеру, теневые обороты мелкого хозсубъекта не всегда связаны с коррупцией в системе. Другое дело, когда "тень" поднялась наверх, где она уже невозможна без наличия коррупционных механизмов, скажем, при реализации бюджетных программ и т.д. Фактически если в низших эшелонах "тень" ликвидирована, то ее наличие сегодня объясняется исключительно коррупцией. А это уже диагноз: наша экономика находится в состоянии системной коррупции.
Эдита Караханян, "Голос Армении"