Идея социализма возникла с целью утвердить в обществе социальную справедливость в целом. А для этого необходимо внести некоторое, неизвестное нам, ограничение на свободный капрынок труда, сохраняя при этом свободный рынок потребительских (обычных) товаров, в чем мы убедимся ниже. То есть решение задачи строительства социализма сводится к строительству соцрынка труда со свободным рынком на обычные товары. Но как построить соцрынок труда никому не известно, если учесть, что строительство социализма по проекту Карла Маркса, взамен рыночного капитализма, завершилось утверждением госкапитализма в СССР (в этом также убедимся ниже). Конечно, теоретически нельзя исключить и вариант строительства предполагаемого социализма, а также обустройства капитализма с несвободными рынками труда и обычных товаров. Но для строительства социализма или обустройства рыночного капитализма нет надобности вводить ограничения на рынки обычных товаров. Почему?
Чтобы разобраться в этом вопросе следует иметь в виду следующее обстоятельство. Согласно закону спроса и предложения свободных капрынков устанавливается цена равновесия за меру единицы определенного вида товара, при которой объем спроса равен объему предложения. А вокруг этой цены колеблется рыночная цена товара, которая в среднем совпадает с ценой равновесия, с несущественной разницей. Поэтому цену равновесия называют стоимостью товара в денежном выражении. Причем, по закону спроса и предложения на свободном капрынке труда устанавливается цена равновесия за труд, по заранее известной цене за единицу меры заданного вида труда, при которой уравниваются объемы проданных и купленных однотипных рабочих сил. При этом зарплата или цена за труд, колеблется вокруг цены равновесия на капрынке труда. Это означает, что зарплата (цена за труд) с несущественной разницей совпадает с ценой равновесия за труд на капрынке, т.е. со стоимостью труда капрынка в денежном выражении. Учтем также, что официальный покупатель (работодатель) рабочей силы это та или иная фирма (предприятие) в лице ее ответственных органов. Однако фактическим покупателем рабочей силы является тот капиталист (предприниматель) или группа капиталистов, которые покрывают расходы фирмы, надеясь на выручку очередной прибыли чаще будучи даже безработными.
Учитывая сказанное с целью ответить на вышепоставленный вопрос, сначала рассмотрим, что происходит на свободном капрынке обычных товаров. Дело в том, что при снижении цены равновесия на обычные товары легко снизить ожидаемые потери капитала путем сокращения объема их производства (при котором повышается уровень безработицы и снижается уровень “занятости” капитала). А повышение цены на обычные товары легко сводится к самопроизвольному росту объема производства (проявляется снижением уровня безработицы и повышением уровня “занятости” капитала”). Путем такого оперативного контроля над объемом предложения обычных товаров, за более или менее кратчайшие сроки, без резких изменений цены равновесия, формируется новая цена равновесия в соответствии с законом спроса и предложения свободных рынков обычных товаров. То же самое будет происходить и при предполагаемом соцрынке труда со свободными рынками обычных товаров. А это означает, что для строительства социализма свободный капрынок обычных товаров не нуждается в реформировании. Или, для обычных товаров соцрынок эквивалентен капрынку. При этом, конечно монополии на рынки отдельных видов потребительских товаров, повышают их естественную цену, которая чувствительно отличается от цены равновесия свободного рынка. Следовательно, формирование прибыли и накопление капитала происходит и за счет монополии на выпуск (или доставку) потребительских товаров, что снижает степень социальной справедливости в обществе, несмотря на то, что они также вынуждены следовать процедуре самопроизвольного уменьшения или увеличения объемов обычных товаров. Очевидно, монопольные рынки на труд, когда цена равновесия капрынка принимается и опускается “сверху” (верховной властью) также рассчитаны приращивать объем капитала, путем снижения степени социальной справедливости. Следовательно, остается рассматривать лишь свободные рынки труда.
В случае же свободного рынка труда аналогичный оперативный контроль над объемами предложения не возможен, т.к. когда в роли предложения выступаeт труд людей, то изменение объема предложения при изменении заработной платы сводится к контролю над рождаемостью, что в течении изменения от одной рыночной цены за труд к другой не возможен. Конечно, аналогичный контроль можно совершить и за счет изменения объемов спроса (по сути, капитала), путем узаконенной вседозволенности за определенный промежуток времени. Но об этом даже думать не приходится. Вот почему в случае свободного, пусть даже, совершенного капрынка труда цена равновесия за труд снижает степень социальной справедливости в обществе. Причем, для повышения социальной справедливости рынок труда должен быть частично несвободным. Таким образом, для определения первоисточника прибыли, при предположении что социализм не является утопией, достаточно рассматривать лишь свободные рынки труда по той причине, что она не подается оперативному контролю над рождаемостью. При этом учтем, закон спроса и предложения неявным образом проявляется и при диктаторских режимах, когда государственные органы диктуют цены “равновесия” на рынке труда или товаров по тому или иному принципу. Но ясно, что при неразумной цене равновесия, опущенная сверху, такие режимы долго не просуществуют.
Таким образом, предполагаемый соцрынок труда можно внедрить путем некоторой реформы (ограничения) лишь в сфере свободного капрынка труда, т.е. без внедрения ограничений на свободный капрынок обычных товаров. Причем определить цену равновесия соцрынка труда без учета той же цены капрынка труда, видимо, не возможно. Почему?
Чтобы определить, когда фиксируется прибыль или убыток капиталистов на капрынках труда, а также какова степень социальной справедливости капрынка по сравнению с предполагаемым соцрынком, придется рассматривать объемы максимального спроса и максимального предложения при заданной цене равновесия на капрынках. Так как функция спроса убывающая, то максимальный объем спроса равен аргументу этой функции при максимальной цене за труд из области изменения этой функции. А так как функция предложения убывающая, то максимальный объем предложения равен аргументу этой функции при минимальной цене за труд из области изменения этой же функции. Учитывая сказанное, производное от закона спроса и предложения в изложении народа гласит: “если спрос превышает предложение, то цена товара высокая, если же предложение превышает спрос, то цена низкая”. При этом чаще всего подразумеваются однотипные обычные товары. И ни для кого не секрет, что на различных капрынках однотипного труда одновременно фиксируются и высокая зарплата и существенно низкая. А это полнейший абсурд. Поэтому, в соответствии с народным изложением, там речь идет о зарплате выше цены равновесия предполагаемого соцрынка труда и ниже этой же цены. Причем при равенстве объемов спроса и предложения, а также зарплат на всех капрынках труда установится цена равновесия, соответствующая стоимости труда соцрынка. А строгая формулировка, народного восприятия закона спроса и предложения гласит. Если максимальный объем спроса превышает максимальный объем предложения, то цена товара выше цены равновесия соцрынка, если же максимальное предложение превышает максимальный спрос, то цена товара ниже цены равновесия соцрынка. А при равенстве указанных максимальных объемов, цена товара капрынка соответствует с ценой стоимости труда соцрынка.
О строительстве более оптимальной социально-экономической системы в обществе говорили и говорят многие. Разумеется, более оптимальной должна считаться та система, которая обеспечивает более высокий уровень социальной справедливости с учетом возможностей всех слоев населения, включая незанятых производительным трудом, а также владеющих крупным капиталом или влияющих на формирование капитала. По своей сути, к этому должны стремиться левые силы, согласно их идеологии обустройства социалистического общества, на основе реформ капрынка труда, так, чтобы зарплата соответствовала стоимости труда предполагаемого соцрынка труда, разумеется с нечувствительной разницей. Так что под выражением “эксплуатация трудящихся/народа” левые силы подразумевали и обязаны подразумевать именно несоответствие зарплат, согласно стоимости труда капрынков и соцрынков.
Но о стремлении к более справедливой социально-экономической системе говорят и правые силы, которые на самом деле выступают за сохранение старых порядков. Дело в том, что согласно своей идеологии, они считают, что в правовом обществе зарплата, устанавливающаяся на основе капрынка, при переходе к более свободным капрынкам труда, стремится к самой справедливой (оптимальной) стоимости труда, включая предполагаемый соцрынок. Иначе говоря, по сути правые силы считают, что в правовом обществе совершенные (идеально свободные) рынки товаров осуществляют эволюционный переход общества от капиталистических отношений к социалистическим. Причем, попытка революционного скачка в этой области губительна для общества согласно идеологии правистов. Вот почему многие левые силы, например АРФ Дашнакцутюн, утверждают что якобы социалистические общества уже построены в некоторых странах Европы. Но на самом деле подобные левисты выступают за сохранение старых порядков в более развитых формах. Ниже мы убедимся в этом, откуда в частности последует, что на планете не было и нет ни одной капстраны, которая устанавливает зарплату в соответствии с социальной справедливостью в обществе в целом.
Кстати, в связи с последим обстоятельством, не знаю каким образом, но с опаздыванием заметил, что в конце статьи “Куда катимся, ставя под сомнение вандализм основателей фашистской идеологии и провоцируя массовый беспредел?” я допустил ошибку. Дело в том, что сторонники теории Карла Маркса, в частности, считали, что цена равновесия труда на свободных капрынках соответствует стоимости труда и для соцрынков. (Однако эта стоимость не соответствует зарплате для социалистического общества). Именно поэтому Маркс посчитал, что для строительства социализма нужна диктатура государственной власти, в частности, над копилкой прибавочных продуктов, соответствующая прибавочной стоимости при капитализме, часть из которых – индивидуальный прибавочный продукт – якобы справедливо будет распределяться каждому по труду. Ошибка содержится в последнем абзаце вышеуказанной статьи, где говорится: “... на самом деле стоимость рабочей силы (здесь я должен был указать, что речь идет о стоимости труда предполагаемого соцрынка труда – С.Г.) не совпадает с общеизвестной ценой равновесия, как считал один из основателей современной теоретической экономики Карл Маркс ...”. Ведь для капрынка Маркс считал, что эти параметры совпадают. В чем же тогда ошибка? Во-первых, ни кому, включая Маркса, не известно, как определить стоимость труда соцрынка. Во-вторых, распределение богатств, накопленных трудом народа в Советском союзе происходило по принципу уравниловки, что снижает также степень социальной справедливости среди трудящихся занятых производительным трудом. В выше указанной статье некорректность выразилась при употреблении мною выражения “стоимость труда (рабочей силы)” без указания о каком рынке идет речь – капиталистическом или социалистическом. Дело в том, что предполагаемый свободный соцрынок труда, на основе некоторого ограничения (реформ) лишь на капрынки, должен определять зарплату в соответствии со стоимостью труда соцрынков. Это касается и несвободного соцрынка, когда стоимость труда и соответствующая зарплата навязывается сверху. А свободный капрынок, пусть даже идеально-совершенный, определяет стоимость труда капрынков. Причем, социалисты, начиная от утопистов, предполагают, что стоимость труда соцрынка оптимальнее стоимости труда капрынка. То есть в указанной статье речь идет всего лишь о несовпадении стоимости рабочей силы капрынка с предполагаемой ценой равновесия соцрынка труда. Аналогичным образом вместо утверждения о том, что “средняя зарплата в сверхразвитых странах уже превысила среднюю стоимость труда”, следовала бы написать: “средняя зарплата на капрынках труда сверхразвитых стран уже превысила среднюю стоимость труда предполагаемого соцрынка”.
Существование коалиционной власти, в составе левых и правых сил, в различных странах, в частности в Армении за последние годы, происходило и происходит во всех странах. На фоне вышесказанного это означает, что уже наступила эпоха информационного хаоса, в среде лидеров этих сил, о чем предполагали многие в связи с зарождением информационного общества в двадцатом столетии. Причем этот хаос обусловлен за счет осознанного и неосознанного распространения огромного объема дезинформации о том, что в правовом обществе цена равновесия на капрынке труда, вокруг которой колеблется зарплата, практически совпадает с оптимальной стоимостью труда. Откуда об этом известно, научно не обосновано ни кем. Попытаемся разобраться в этих вопросах, и с целью опознания левых сил от правых, независимо от того, куда они сами себя причисляют.
Диктатура государственной власти над рынками труда сводится к несвободным рынкам труда или к коррупции с целью накопления капитала теми или иными лицами, включая собственников капитала. Вполне очевидно, что подобная диктатура, если она не носит кратковременный характер ради предотвращения сложившейся в обществе катастрофической ситуации, установлена для усиления эксплуатации трудящихся и социальной несправедливости. Причем закон спроса и предложения капрынков в неявной (негласной) форме функционирует и в обществах, с несвободными рынками труда. Как уже говорил, в таких странах, приблизительно оценивая цену равновесия за труд, зарплату навязывают сверху. Очевидно, что при диктаторских режимах зарплата не станет выше цены равновесия, чем в свободных странах, тем более правовых. Поэтому наши рассуждения можем вести для свободного рынка, если не оговорен иной. Более того, можем вести на основе совершенного (идеально-свободного) капрынка труда и обычных товаров и установить, что и в этом случае фиксируется социальная несправедливость даже в правовых капстранах.
Для этого мы должны ответить на многие вопросы. В частности, почему социальная несправедливость, в форме эксплуатации трудящихся (занятых производительным трудом), возникает повсюду в результате купли и продажи рабочей силы всеми известными нам способами, что бы мы не предприняли, включая рынки труда частной и государственной собственности? Конечно, несправедливость при капитализме может отсутствовать, но лишь в редких случаях, в частности, когда налажен семейный бизнес без купли и продажи посторонней рабочей силы, т.е. без рынка труда. Да и то лишь в том случае, когда внутренние законы позволяют, а власти устанавливают обоснованные налоги за семейный доход (или за прибыль семьи) в соответствии с издержками налаженного бизнеса.
В тоже время, очевидно, при капиталистических экономических отношениях человек перестал быть товаром для торга, как это было при рабовладельческом строе, или выплачивать плоды своего труда главе территориальной администрации (“феодалу”) по месту проживания, как это было при феодальном строе. Но все же, когда в обществе функционирует частный или государственный более или менее свободный рынок труда, то фиксируются чрезмерные разницы зарплат среди трудящихся (занятых трудом) и социального неравенства в обществе и на планете в целом. А когда функционирует несвободный рынок труда, то может фиксироваться чрезмерное социальное равенство среди трудящихся, примерно так, как это было в бывших странах так называемого “соцлагеря”. Но очевидно, что чрезмерная уравниловка в таких обществах, тем более при почти поголовной государственной собственности, как в странах “соцлагеря”, также является социальной несправедливостью, хотя и в более мягкой форме. Вот почему, исходя из тезиса, что социалистическое мышление требует обязательной социальной справедливости хотя бы на основе рынка труда, в странах “соцлагеря” был установлен не государственно-социалистический строй, а госкапиталистический. Причем, указанная более или менее мягкая форма эксплуатации трудящихся на рынке потребительских (обычных) товаров или труда (рабочих сил) не возможна без жесткой диктатуры и соответствующих жертв, что оборачивается грубой социальной несправедливостью в других областях жизнедеятельности людей. А это означает, что в указанных странах имело место грубое социальное неравенство в обществе в целом.
Возникает вопрос: устанавливает ли в обществе социальную справедливость в целом свободный капрынок труда для граждан, проживающих в правовых странах? Ответ очевиден, нет. Ибо накопление капитала в сверхразвитых странах достигла фантастических размеров при сравнении социальных возможностей трудящихся с владельцами крупного капитала или с высшими чиновниками, ответственные за государственные рынки труда. Причем гонку за накоплением капитала остановить не возможно, кроме как после пика максимально развитой капиталистической системы, когда наступит эпоха истощения капитала. И она наступит в силу того, что валовое предложение по всем видам труда станет ниже валового спроса, в мировом масштабе. Об этом говорит и следующих факт: численность безработных капиталистов и чиновников, незанятых производительным трудом, стремительно растет в каждой стране, в соответствии со степенью коррумпированности властей данной страны, что снижает объем валового предложения на рынках труда. Так что не случайно, что ныне размер накопленного богатства одного крупного капиталиста или ответственного чиновника иногда превосходит трудовые доходы своего же народа, в расчете за тот или иной определенный период их деятельности. При этом, очевидно, что при диктаторских режимах зарплата не станет выше цены равновесия, чем в свободных странах. С другой стороны зарплата, устанавливаемая свободным капрынком, более или менее соответствует социальной справедливости в границах среды, трудящихся на таких рынках. Видимо, исходя из этого факта (более или менее справедливого соответствия зарплаты с ценой равновесия в развитых странах), в конце ХХ века группа ученных из Великобритании заявила, что человечество достигло пика своего развития. Замечу также, что под социальной справедливостью в обществе в первую очередь подразумевается, что зарплата должна соответствовать оптимальной стоимости труда, как бы она не была разумным образом интерпретирована в денежном выражении со стороны левых или правых сил с учетом социального положения всего населения общества. При отсутствии указанного соответствия, на данном этапе развития капиталистической системы фиксируется эксплуатация трудящихся. В том числе по отношению к трудящимся с высокой зарплатой.
Видимо, идеи об обществе с более высокой социальной справедливостью в современную эпоху стали возникать реже, чем в прошлом. Несмотря на то, что, как я уже указал, эта несправедливость ныне достигает фантастических размеров при сравнении социальных возможностей трудящихся с владельцами крупного капитала или с высшими чиновниками, ответственные за государственные рынки труда. Вот почему ни один капрынок труда, в том числе в правовых странах, не способен обеспечить более или менее высокую степень социальной справедливости в обществе в целом, да и в границах среды трудящихся.
Учтем также, что гонка за прибылью переходит в гонку за накоплением неограниченного капитала любым путем, что в свою очередь становится не только причиной социальной несправедливости в обществе. Эта гонка является и основным фактором нынешнего дурного миропорядка. В частности, указанная гонка приводит к истоку рабочей силы из одних стран в более развитые страны, и тем более из слаборазвитых стран в сверхразвитые страны, где наблюдается нехватка рабочей силы, что в свою очередь приводит к искусственному изменению этнического состава повсюду, в том числе путем исчезновения некоторых этносов из стран “экспортеров” рабочей силы. Вот почему указанная гонка стала также причиной для зарождения идей об обществе с более высокой социальной справедливостью, независимо от этнической принадлежности носителя такой идеи.
Впервые идеи об обществе социальной справедливости, видимо, зародились с тех пор, когда возникло классовое общество с имущественным неравенством. Об этом мечтали и социалисты-утописты, которые предлагали и способы построения социалистического общества в средние века, в эпоху первоначального накопления капитала на основе капрынка. После внедрения в жизнь якобы самого справедливого рынка труда, которая свелась к еще более ускоренному накоплению капитала, люди убедились в утопичности предложенных методов. С учетом этого опыта в конце средневековья зародилась идея строительства коммунизма, а также деление политических сил на взаимно противоположные – левые и правые. Напомню, правые силы те, которые выступают за сохранение старых порядков, включая социальное неравенство из-за капрынков труда. А левые выступают за новые порядки, включая социальную справедливость на реформированных рынках, согласно их идеологии строительства социализма. Однако, при внедрении в жизнь проекта Карла Маркса по строительству якобы социализма в странах “соцлагеря”, как я уже отметил, было построено госкапиталистическое общество. То есть, Маркс оказался создателем проекта госкапиталистического строя.
Далее были выявлены закон спроса и закон предложения на потребительские (обычные) товары. Первые зачатки их восприятия видимо возникли во время феодальных порядков. Например, выдающий армянский мыслитель средневековья Мхитар Гош, рассуждая о доходах крестьян при неурожае абрикосов, успокаивал их, утверждая что недостаток, вызванный неурожаем, восполнится повышением их цены при продаже или оценке меновой стоимости во время обмена на другие товары. Далее, в качестве полезной аксиомы была воспринята цена равновесия обычных товаров при их купли и продажи, при которой объемы спроса и предложения по однотипным обычным товарам совпадают, в результате торга и взаимных уступок между продавцом и покупателем. На этом основании были сделаны те или иные выводы из области экономической теории капрынков, начиная с XVIII века. В ранние периоды были использованы и иные термины вместо цены равновесия, например, Адам Смит эту цену именовал “естественной ценой” обычного товара, а причиной установления этой цены он считал действия некой “невидимой руки”. Причем, лишь в конце XIX века четко был обоснован закон спроса и предложения о неизбежности установления цены равновесия, с которой совпадает или по близости которой с одной и той же периодичностью колеблется купля и продажа однотипных обычных товаров. С тех пор этот закон был исключен из аксиоматической системы экономической теории. Поэтому считается, что купля и продажа на свободном рынке обычных товаров происходит в среднем по цене равновесия, что соответствует действительности, в чем мы убедились выше. Наконец, Маркс считал, что цена равновесия на свободном капрынке труда (по сути цена за одну ставку труда), при которой совпадают объемы спроса и предложения по однотипным рабочим силам с одинаковой производительностью труда, в среднем также совпадает со стоимостью труда предполагаемого соцрынка. Одновременно Маркс считал, что прибыль и накопление капитала происходит за счет эксплуатации трудящихся на рынке труда, и что источником прибыли является труд. Следовательно прибыль (в форме прибавочной стоимости, согласно Марксу) принадлежит работнику и не должна присваиваться капиталистом. Однако, как уже отметили, в то же время он считал, что цена равновесия свободного капрынка труда, вокруг которой устанавливается зарплата, совпадает со стоимостью труда капрынка (отождествляя его с соцрынком), т.е. с реальной, справедливой или объективной ценой труда в общедоступном изложении. Но это утверждение Маркса входит в противоречие с прежним его утверждением об эксплуатации трудящихся и присвоении прибыли. Судя по его экономическим работам, он понимал противоречивость собственных высказываний. Видимо, поэтому Маркс в одном из своих работ приводит простейший пример, откуда наглядно следует, что якобы нет никакого противоречия, мол, просто рабочих заставляют трудиться сверх “необходимого времени”, за счет чего наблюдается и присвоение прибыли, и накопление капитала. Но в то же время оппоненты этой теории источником прибыли считают капитал. Конечно в этом вопросе обе стороны правы лишь частично, если предположить, что социализм не утопия для всех разумных цивилизаций.
Возникает еще один вопрос: что делать левым политическим силам. Поскольку мы не знаем является ли утопией идея социализма, то левые силы обязаны содействовать лишь становлению правого общества в своей стране со свободным капрынком труда. Но левые силы не имеют права вступать в коалицию с правыми силами, когда видно, что последние своими действиями, сознательно или безсознательно, по сути не стремятся к созданию правового общества. Однако в силу своей позиции они обязаны также продолжать поиски по нахождению путей обустройства соцрынка труда.
Сос Гюлумян